Глава 5. Утром Вероника встала с больной головой, квелой и невыспавшейся

Утром Вероника встала с больной головой, квелой и невыспавшейся. Стас же, напротив, вовсю радовался новой жизни, с удовольствием оглядывал кухонное пространство и с завидным аппетитом поглощал приготовленный Вероникой завтрак. Кухня в этом доме ему тоже очень нравилась. Веселенькая такая, со всякими интересными штучками вроде ярких пузатых керамических чашек и необычных салфеток в таких же ярких салфетницах – все так миленько и уютно и создает настроение утреннего праздника жизни. И кофе здесь был особенно пахучим и вкусным, и даже яичница расположилась на зеленой плоской тарелке так нарядно‑красиво, что и есть ее было жалко…

– На работу вместе поедем или поскрываемся еще? – спросила Вероника, отхлебнув порядочный глоток кофе из своей чашки. – Как думаешь?

– Так, Вероничка, ты сама решай, как тебе удобнее! – пожал плечами Стас. – Мне‑то что… Мне как скажешь, я так и сделаю…

– Ладно. Поехали вместе. Чего уж теперь…

– Ничего, что сплетничать будут? Не испугаешься? Ты же вся правильная вроде такая…

– Я? Это я‑то правильная? После всего, что натворила в своей жизни, я еще и правильная? Ну, ты даешь… – грустно рассмеялась Вероника.

– А что ты такого натворила?

– А то… Надо вовремя за сотовый телефон оплату вносить, вот что…

– Это ты про мужа своего говоришь, да, Вероничка? Ты очень жалеешь, что он ушел?

– Не знаю, Стас. Не поняла еще. Да и какая теперь уже разница.

Стас ничего ей не ответил, только едва заметно вжал голову в плечи да кинул торопливый взгляд на кухонные настенные часы, безжалостно быстро съевшие утреннее время, потом произнес озабоченно:

– Слушай, меня шеф сейчас убьет за опоздание… Слава богу, хоть тетка эта, теща его, на работу на машине ездит и его с собой прихватывает, а то точно мне хана бы пришла…

– Все. Поехали. Бегу уже… – соскочила со своего стула Вероника и, на ходу развязывая пояс халата, помчалась в спальню надевать строгий свой офисный костюмчик, очень ловко, однако, сидящий всегда на ее худенькой, ладной фигурке.

На фирме они, конечно же, своим совместным появлением никого особо не удивили. Наоборот – разочаровали даже. Потому как неинтересны стали они местному обществу, потому как открытость и даже демонстрация своих отношений давно уже никого не удивляет. Тайны пикантной нету. И наблюдать не за чем. Скучно. Да и вообще, на фирме назревал новый тайный роман – уж что‑то слишком старательно и по‑хамски откровенно начальник техотдела стал ругаться с главной бухгалтершей. Каждый день к ней в кабинет шастает да нервно что‑то выясняет. Ой, неспроста… Ой, как бы не проворонить тут первую психофизику зарождающихся да тщательно скрываемых новых отношений, а хамством да взаимными всякими ругательными словами нас, ребята, не проведешь…

Так что Вероника со Стасом, можно сказать, даже и взглядов любопытных не удостоились. Зашли и разбрелись по своим рабочим местам. Шеф тут же приспособил водителя ехать по своим делам, а Веронике надо было как можно скорее наверстывать за вчерашний день упущенное, чем она и занялась, полностью углубившись в интереснейший мир цифр, таблиц, расчетов, сводных колонок и всяких нужных коэффициентов‑показателей. Работу свою она, в общем, любила. И работа отвечала ей такой же взаимностью, ловко доставая из ее светлой кудрявой головки нужные себе мысли и так же ловко преобразуя их в правильные и нужные цифры. Умная была женщина Вероника Андреевна. Не зря шеф ее ценил. Хороший экономист. Хороший сотрудник. Хороший человек. Только вот жена, как выяснилось, из нее вышла плохая…

Телефонный звонок свекрови Ольги Артемовны застал ее, можно сказать, врасплох. Не готова она почему‑то оказалась к ее вежливо‑холодным вопросам, заерзала на своем крутящемся стуле, будто нашкодившая девчонка. Она и без того немного свекровь побаивалась, а тут в первый момент вообще сердце в пятки ушло. Хотя в следующий момент она уже собралась и постаралась быстро взять себя в руки, и отвечать могла с некоторым даже достоинством – откуда что и взялось только…

– Вероника, ты можешь мне коротко объяснить, что у вас произошло? Хотя бы в двух словах?

– Могу, Ольга Артемовна. Отчего же нет? Ваш сын Игорь собрал чемодан и ушел в другое место. Я так полагаю, к вам. А его плохая жена и, стало быть, ваша плохая невестка осталась в своем доме. И вы этим обстоятельством должны быть, судя по всему, очень довольны. Ведь я никогда вам не нравилась. Так, Ольга Артемовна?

– Да при чем здесь нравилась, не нравилась, Вероника? Ты мне и сейчас не нравишься, что с того? Просто у вас же с Игорем сын растет… Для него это трагедия, между прочим…

– Я помню, Ольга Артемовна. Все понимаю. И думаю, мы с Игорем решим этот вопрос без вашего трогательного участия…

– Вероника, ну зачем ты так…

Голос свекрови дрогнул и будто растворился в трубке, потом возник снова сухим, горестным шелестом, отчего Веронике стало даже неловко за свое тихо‑вежливое хамство. Хотя зачем она ей звонит? Чего хочет? Лишний раз убедиться в своей правоте? Вот, мол, предупреждала я сына – не женись на этой странной, молоденькой девушке, мол, все равно чует мое материнское сердце – что‑то с ней не так… Имеется, имеется в ней изъян какой‑то особый, непонятный…

– Вероника, но ведь Игорь не мог взять и в одночасье собрать чемодан. Он любит тебя, я знаю. Наверное, все‑таки произошло что‑то, да? Или ты просто не хочешь мне говорить? Конечно, это твое право…

– Да, Ольга Артемовна, это мое право.

– Хорошо, Вероника. Прости меня за любопытство. А только, знаешь, как‑то не хочется нам с отцом верить, что все это между вами так безысходно и окончательно… Может, еще как‑то все образуется? Ты скажи, Вероника, может, нам с отцом что‑то нужно для вас сделать? Как‑то неожиданно все, точно снег на голову… Может, мне поговорить с Игорем? Только о чем? Ты скажи, Вероника, я все сделаю. И Андрюшу так жалко…

Вероника вдруг растерялась. Слишком уж голос Ольги Артемовны был непривычным, жалким каким‑то. Жалким и просительным. Не вписывался этот ее голос в ситуацию, хоть убей. Она ж, по всем канонам, торжествовать должна, что права оказалась в недоверии к своей невестке, а получается наоборот – вроде как просит ее о чем‑то… Нет‑нет, надо побыстрей сворачивать этот никчемный разговор. Она не знает, совершенно не знает, как его продолжать. Не правду же ей говорить, в самом деле! Хотя почему бы и нет? Все равно ведь со временем все узнает про Стаса…

– Вы извините, Ольга Артемовна, у меня очень работы много. Давайте потом как‑нибудь обо всем поговорим. А об Андрюше не тревожьтесь – он сейчас в зимнем лагере свежим воздухом дышит и о родительских проблемах не вспоминает даже.

– Нет‑нет, Вероника, ты не права! Как это не вспоминает? Детская психика такая ранимая! Это я как врач тебе говорю! И еще, знаешь, Игорь нас тревожит очень. Все молчит и молчит. И не понятно ничего. Вот я и решила тебе позвонить. Ты извини, что побеспокоила…

Положив трубку, Вероника долго вглядывалась в светящийся экран компьютера, снова пытаясь сосредоточиться. Ничего, однако, у нее из этого занятия не выходило. Противные вопросы‑сомнения словно выскакивали наперерез умным и деловым мыслям и нагло отгоняли их прочь, заставляя ее возвращаться к дурацкому самокопанию. Но она же решила, черт возьми, ни в чем больше не сомневаться! Она же решила просто плыть по течению! Она хочет, действительно хочет жить со Стасом. Не со спасителем Игорем, не с каменной стеной Игорем, а именно со Стасом, которому ничем, в сущности, не обязана, никаким таким спасением, и для которого можно не стараться быть во всем положительной и правильной. А может, она вовсе не такая уж положительная да правильная? Может, она другая? Она и сама до сих пор не знает, какая она есть… И все же как плохо, как неуютно ей жить в этой ситуации, будто совершила она мерзкий поступок по отношению к мужу и сыну. И насчет Андрюшки Ольга Артемовна права. Он‑то уж точно ни в чем не виноват. И неизвестно еще, как Стас с ним потом поладит… Да и поладит ли? Что‑то плохо эта картина ей представляется – ее ребенок рядом со Стасом… Но ничего‑ничего, все как‑то должно образоваться! У других же образуется… Вот Андрюша приедет, они познакомятся… Проведут вместе выходной, сходят на какое‑нибудь детское мероприятие, в цирк например… Стас же очень обаятельный, он обязательно найдет с Андрюшкой общий язык. Да и вообще, она что, первая и последняя из женщин меняет мужа? Чего она из всего этого трагедию устраивает? Да все же наоборот, надо праздник настоящий устраивать, а не трагедию! Новый муж, новая жизнь… Надо научиться получать кайф от новой жизни! От текущих дней, от страстных ночей, от всего нового и неизведанного пока…

Дни эти, однако, полетели совсем незаметно, один за другим. Понедельник плавно перешел во вторник, а вторник таким же образом в среду… Ничего такого особенного, пока они шли, вовсе не произошло. Как‑то слишком уж обыденно они прошли, по одной скучной схеме: дом – работа – дом… Стас был, конечно, мил, и смешно послушен, и влюблен, и все так же осматривался восторженно в доме, и смотрел на нее восхищенно и с благодарностью. И вот уже незаметно подкралось и утро пятницы – пора было готовиться к выходным…

– Стас, мы пойдем куда‑нибудь в субботу‑воскресенье? Как думаешь?

– А куда? – удивленно уставился на нее парень. – Куда ты хочешь пойти, Вероничка?

– Ну как же… В ночной клуб, например… Надо же отдохнуть, развлечься как‑то…

– Да ну! Надоели все эти клубы до чертиков… Ну их! Суета, грохот, девки голопупые телесами трясут… Давай лучше дома останемся, Вероничка! Так хорошо дома, знаешь…

– Да? – удивленно уставилась на него Вероника. – А я думала, тебе, наоборот, яркая жизнь нравится…

– Да какая она яркая, господи! Мишура, золотые блестки… Нет, я бы лучше дома посидел…

– Как это – дома? У телевизора, что ли? Футбол смотреть хочешь?

– Ну да…

– А я в это время буду воскресный обед готовить?

– Ну да… А что?

– Да нет, ничего. Странно просто…

– Ну Вероничка, ну что ты… Я же просто вместе с тобой хочу побыть. Мы ведь толком еще и не знаем друг друга, правда? Все время на людях были. Нам надо пообщаться, найти друг с другом общий язык…

– И поэтому ты собираешься провести все выходные у телевизора, а в коротких перерывах есть приготовленную мной вкусную еду? Ничего себе. А я думала…

– Что ты думала?

– Да так, ничего…

Вероника одним глотком допила утренний кофе и торопливо поднялась из‑за стола – последний день недели никто пока не отменял, и пора уже было поторопиться к месту исполнения своих трудовых обязанностей, к своим сухим цифрам, расчетам да приятно высоким коэффициентам.

К сожалению, Стасовых субботне‑воскресных стараний по сближению да нахождению с ней общего языка Веронике прочувствовать так и не посчастливилось. Что там говорить – даже и доехать в пятницу до собственного дома ей не удалось. Потому что все решил один телефонный звонок, разорвавший после обеда Вероникину жизнь на две разные половинки и изменивший ее до отвратительной неузнаваемости. До такой отвратительной, что и в страшном сне она ей присниться давно уже не смогла бы…