Настенька

Сотни колонистов заполнили берег. Новость об отъезде, такая ожидаемая и такая неожиданная, привела детей в восторг. Они снова и снова подходили к воспитателям, выпытывая подробности предстоящего путешествия. Но воспитатели и сами мало что знали.

И только одна девочка держалась в стороне, не принимая участия во всеобщем ликовании. Это была Таня Альбрехт. Она стояла, понурив голову, и едва сдерживала слезы. К ней подошла одна из подружек. Но Таня бросилась прочь, назад в казарму. Там сейчас пусто. Можно выплакаться.

Ханна Кемпбелл увидела из окна столовой, как от детской толпы отделилась фигурка, и проследила, куда побежала девочка. Ханна вытерла руки и пошла следом.

Девочка лежала ничком и так отчаянно и безутешно плакала, что из глаз женщины тоже брызнули слезы. Она подошла к кровати и, встав на колени, обняла девочку:

– Дорогая моя! Видишь, и я плачу. Прошу, успокойся. Мы вместе.

Ханна поднялась, чтобы налить стакан воды. У подростков время от времени случаются срывы. Больше двух лет они не видели родителей. А девочкам так нужна мамина ласка. Только маме и можно поведать свою тайну. И с кем еще вместе поплачешь, как не с мамой. Кроме того, как кажется Ханне, русские дети отличаются особой сентиментальностью.

Сначала миссис Кемпбелл познакомилась с русскими на Аляске. А уже потом работала с ними возле озера Байкал, где они с Чарльзом были единственными американцами. Поневоле пришлось изучить язык. Это помогает и здесь, в колонии. Не только в работе, но и чтобы сблизиться с детьми. Особенно с девочками. Некоторые приходят и сами, чтобы поделиться сердечными делами. Не зря колония ее знает как Мамашу Кемпбелл.

Девочка дрожала всем телом и всхлипывала, а Ханна гладила ее по голове и вытирала слезы. Наверно, и на этот раз неразделенное чувство, решила она. О Господи, хорошо, что мои дети еще маленькие… Но все еще впереди.

– Я с тобой, – повторила Ханна. – Доверься мне. Скажи, кто тебя обидел?

– Никто, – ответила девочка, заикаясь.

– Как тебя зовут?

– Таня.

– Танечка, ты меня знаешь?

– Кто же вас не знает… Вы миссис Кемпбелл.

– Ты доверяешь мне?

– Да.

– Будь искренней. Я тебе обязательно помогу.

– Вы не сможете помочь.

– Почему?

– Мне никто не поможет.

– Ты в этом уверена?

– Настеньку уже не вернешь…

– Настеньку? О ком ты говоришь?

– Это моя младшая сестра. Она умерла. – Ресницы ее снова наполнились слезами.

Ханну кольнуло в сердце. Она поняла, чью дрожащую руку держит в своей руке.

В начале зимы миссис Кемпбелл на время оставила колонию. Из Сиэтла пришел транспорт, а с ним несколько медсестер – новое пополнение для госпиталя. Чужая страна… Промозглый ветер… И ужасный быт… Нужно было поддержать молодых девушек, помочь их первым шагам. И в это самое время с острова пришло известие о смерти десятилетней девочки. Бухта уже покрылась льдом, и Ханна не сумела прибыть на похороны. Оставалось одно – пойти в церковь, поставить свечку и помолиться за упокоение юной души. Тело девочки не удалось перевезти во Владивосток, и она была похоронена на островном кладбище. Уже потом, приехав на Рождество, она вместе с Бремхоллом посетила могилу. Барл освободил маленький холмик от выпавшего накануне снега. Стоя над ним, Ханна думала о судьбе этой русской девочки, нашедшей вечный покой в дальнем уголке своей необъятной родины. На долгом пути домой она попала не в объятия родителей, а в объятия смерти.

Как утешить Таню? Она не выплакала свое горе. Ханна вдруг поняла, что заставило ребенка так остро вновь пережить смерть сестры. Детям сегодня объявили о возвращении в Петроград. Она поднимется на пароход, а Настенька навсегда останется здесь, в своей могиле.

– Таня, возьми себя в руки. Хочешь, погуляем?

– Там все радуются. А я…

– Мы пойдем в другое место. Давай проведаем Настеньку.

Таня быстро поднялась с кровати:

– Правда? Вы этого хотите?

– Да. Но сначала нарвем цветов.

Они направились к пригорку, пестревшему первыми, а потому особенно яркими цветами. И неожиданно увидели Лену Александрову. Она сидела на корточках и занималась своим любимым делом – плела венок. А ее брат Петя подавал ей одуванчики, лежавшие кучкой и сорванные так, чтобы стебли были как можно длиннее.

Лена вскочила и бросилась обнимать Таню:

– Хочешь, я и тебе венок сплету?

– Нет, Леночка. В другой раз.

– А куда вы идете?

– К Настеньке.

Лена широко открыла глаза:

– К моей подружке?

– Они дружили и очень любили друг друга, – объяснила Таня.

– Пойдете с нами? – спросила миссис Кемпбелл.

– Обязательно пойдем, – ответила за себя и брата Лена. – Только подождите минутку. Я венок доплету.

Кладбище было небольшим и ничем не отличалось от обыкновенного сельского погоста. Если бы не особенность. На нескольких могилах лежали якоря. Некоторые с обрывком цепи. На других – снарядные гильзы и даже пушечные ядра. Петя попробовал поднять одно из них. Не получилось. То ли слишком тяжелое, то ли вросло в землю.

Возле одной из могил хлопотала маленькая старушка, одетая по‑домашнему. Она выдергивала сорняки. Так копаются в огороде. Вечная работа, требующая терпения. С той лишь разницей, что здесь собирает свой урожай смерть.

Старушка отряхнула руки от земли и поспешила к прибывшим.

– Здесь похоронен мой старик, – сказала она без всякого вступления. – Вот прихожу, чтоб поговорить с ним. Он любил во всем порядок и не потерпел бы, чтоб над ним росла сорная трава.

Она опустила голову и помолчала.

– Это ваши дети? – спросила она Ханну, показав на Петю, Леночку и Таню.

– Да, это мои дети… Хотя и не мои.

– Разве так бывает? – спросила старушка.

Миссис Кемпбелл в ответ воздела руки к небу.

Лена положила на могилу Настеньки венок, а Таня и Петя – по охапке цветов.

– Надо бы ее сначала очистить, – сказала, укоризненно покачав головой, старушка. – Да ладно. Сама наведу порядок. А как звали девочку?

– Настенька.

– Анастасия, значит. Так звали и мою сестру. Бог и ее прибрал. Вам бы на могилке другой крест поставить надо.

– Ее похоронили зимой. Земля была мерзлой, как камень, – сказал Петя, почти оправдываясь.

– Знаю, знаю… Здесь я только летом. А зимой в городе, рядом с дочкой.

– Бабушка, а не боитесь вы сюда ходить одна? – неожиданно спросил Петя.

– Когда была молодой, ужасно боялась. А теперь без страха. Здесь лежат старики и солдаты. Хорошие все люди. А ваша Настенька… Разве можно ее бояться? Душа ее чистая и нежная, как эти цветочки.

– Здесь еще похоронены дети? – спросила Ханна.

– Нет. Ваша девочка – единственный ребенок. Не приведи Господь, чтоб такое повторилось.

– Могу я к вам обратиться с просьбой?

– Слушаю тебя, дочка.

– Нам недолго осталось быть на острове. Могила девочки рядом с могилой вашего мужа. Не согласились бы вы ухаживать и за ней? Я вам хорошо заплачу.

– Денег не возьму, а доглядывать могилку буду, пока жива. А придет мой час, уже и место готово. Видите, как раз между дедом и вашей Настенькой. Я уж и дочери наказала. Она приезжать сюда будет. Так что не беспокойтесь.