Глава тридцатая. Зима тянулась и тянулась

ВЕСНА

Зима тянулась и тянулась. Такая же долгая, как и затянувшееся путешествие. Младшие дети остались без развлечений. Воспитатели не знали, чем их занять. Целые дни проводили они под крышей казармы. Рыбалка, охота за крабами, купание, походы в лес и редкие прогулки в город – все это вместе с ушедшим летом осталось позади.

Русские дети больше всего на свете любят зимние забавы. Но никому не пришло в голову обеспечить колонию коньками и лыжами. Когда речь идет о хлебе насущном, до того ли?

Петя Александров смастерил для сестры салазки и по совету Феди Кузовкова расписал их русским национальным узором. Салазки получились не просто красивыми, а нарядными.

– Жалко, если поцарапаются, – вздохнула одна из Лениных подружек и погладила саночки.

Но это не остановило Леночку. Уже через минуту она весело и бесшабашно, подражая мальчишкам, спускалась с крутого берега на лед залива.

У Лены был тот возраст, когда уже перестают верить в Деда Мороза, но еще не выпускают из рук куклу. Она всегда обращалась к брату с множеством вопросов. А в последнее время число их удвоилось и утроилось. Еще недавно Петя чувствовал себя защитником сестры, а теперь понимал, что должен стать и наставником.

Лена уже не воспринимала противоречия и парадоксы окружающего мира как само собой разумеющиеся. И просила разъяснений. Сегодня ей подарили санки, и ее занимает все, что связано с зимой.

…Почему зимние дни короче летних, а кажутся длинными?

…Хорошо, что в январе нет комаров. Зато кусается снежная крупа, которую ветер срывает с ближнего косогора.

…Ты одет, словно капустный кочан, в сто одежек. А деревья стоят голые и не мерзнут.

…Зимой и море не море. По нему не плавают, а ходят. Неужто мороз крепче моря? Ведь оно такое большое и сильное!

…А рыбы и крабы? Там, подо льдом, им не только темно, но и скучно, наверно?

Выходило, все ждут не дождутся весны: дети, крабы, деревья, даже комары. Весна – как утро, когда каждый просыпается.

– Все на земле связано с солнцем, – сказал Петя сестре, вспомнив урок географии. И тут же подумал, что сухой язык учебника не для Лены. Ей ближе сказка.

– Зимой солнце ленивое. Медленно‑медленно ползет оно по небу, перебирая своими лапками‑лучами. Но приходит весна, и солнце из карлика превращается в великана, становится во сто раз горячее. Совсем как печь, для которой не пожалели дровишек. Небесным кочегарам хватает работы. Целый день они трудятся, не останавливаясь ни на минуту. А последний взмах лопатой они делают за мгновение до того, как солнце уйдет за горизонт.

– Горизонт? Я не слышала такого слова…

– Это то место, где кончается земля.

– А долго плыть до горизонта?

– Никто точно не знает.

– А я хочу знать.

– Зачем это тебе?

– Хочу посмотреть, где солнышко спит. И еще хочу знать, когда весна наступит.

– Вот это я могу сказать точно. Ждать осталось недолго. Всего месяц.

– Как хорошо! – обрадовалась Лена. – А медведи тоже проснутся?

– Обязательно! Все просыпаются – и звери, и море, и пчелы. Косолапый мишка выползет из берлоги, бухта сбросит ледяную шубу и покроется рябью. Она очень похожа на рыбью чешую. А пчелы, расправив крылышки, полетят за нектаром.

– И солнышко все это увидит?

– Да, оно ведь находится высоко. И всех‑всех обласкает и согреет, как мама. У солнца много лучей. Их хватит на каждую травинку и букашку.

При слове «мама» глаза девочки сразу погрустнели. Она замолчала на несколько минут. А потом стала задавать другие вопросы, на которые Пете было ответить труднее.

– Почему наша мама умерла?

– Она болела.

– Она умерла молодой?

– Да…

– А мы?

– Мы умрем через много‑много лет… Когда будем совсем старенькими.

– А я не хочу быть старенькой. Хочу, как мамочка… Тоже умереть молодой…

Слова эти смущали и тревожили брата. Петя не знал, как поступить. Рассердиться и накричать или все перевести в шутку? Посоветоваться не с кем. Да и к кому подойдешь с таким вопросом? Порой девочка была болтливой, как сорока. А иногда замолкала и ходила с грустными глазами. В такие минуты Пете и самому было не по себе.

…Если чего‑то очень ждешь, оно обязательно приходит.

Однажды дети проснулись раньше обычного. Им показалось, кто‑то стучится в окно. Выйдя, колонисты увидели, что на карнизе крыши появились сосульки. Сосульки напоминали перевернутые свечи, с той разницей, что с них стекал не воск, а капельки воды, такие же чистые и голубые, как отраженное в них небо.

Сначала капель было мало. Они отсчитывали минуты. Потом счет пошел на секунды. Капельки соединились в тонкие ручейки… Ручейки в потоки…

Бухта Золотой Рог ожила. Раскололась на тысячи льдин. Воспитателям стоило большого труда удержать мальчиков. Каждый из них норовил оседлать льдину и прокатиться вдоль берега. Те же, кто остался на берегу, лепили снежки и обстреливали ледовую флотилию. Военно‑морская крепость, расположенная на острове, неожиданно воскресла и показала свою мощь.

На берег высыпала вся колония, сотни детей и воспитателей. И над всеми возвышался Барл Бремхолл. Прозвище Маяк, которое прочно закрепилось за ним, было как нельзя более уместным в эту минуту.

Бремхолл, сложив ладони рупором, неожиданно издал удивительный по чистоте звук, очень напоминающий призывный голос журавлиной стаи.

И сердце каждого – и самого маленького, и самого старшего, а это был мистер Коултер – вздрогнуло. Звук, рожденный Бремхоллом, был сигналом в путь, в дальнюю дорогу. Для всей колонии. Он был надеждой на скорое возвращение домой.