Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Страшный день
Говорят, на новом месте плохо спится. Но сон сморил даже шалунов. Крепко спали и воспитатели. Первый день, когда колония покинула Петроград, и день прибытия в Миасс оказались самыми трудными за все время путешествия. Наступили те предутренние часы, когда человека можно разбудить разве что выстрелом. Выстрел и раздался. Несколько мальчишек, в том числе и Петя, приникли к окнам. Прибежавший снизу Георгий Иванович запретил зажигать свет и приказал немедленно лечь в постель. Но разве можно мальчишеское любопытство унять приказом! При свете луны ребята увидели всадников. При каждом выстреле их кони ржали и становились на дыбы. Видимо, это был передовой разъезд белых. Назревали новые события. Но какие? Мальчики пришли к выводу, что под окнами стреляли не случайно. Белые могли подумать, что в казармах находятся военные. Но к утру все стихло. Сразу после обеда вновь послышалась стрельба. Сначала отдаленная, а затем все ближе. Несколько шальных пуль попали в стены комнат, где расположились девочки. Началась паника. Воспитатели приказали детям лечь на пол и ползком вывели во внутренний двор, под защиту толстых каменных стен. С мальчишками было куда труднее. Ворота заперли. Тогда дети перемахнули через забор. Некоторые вылезли в окна. Конечно, среди сорванцов оказались и гатчинцы. Они прокрались вдоль стены. Потом обогнули угол казармы и побежали в сторону леса. Отсюда картина боя была видна как на ладони. Справа, на склоне холма, залегла цепь чехословацких солдат и стреляла вниз по кустам. Оттуда виднелись вспышки встречных выстрелов. Ребята были настолько поглощены происходящим, что не замечали ничего вокруг. В ту самую минуту, когда чехословацкая цепь поднялась в атаку, Петя Александров почувствовал ожог на правой лопатке. Он упал, решив, что ранен. Но в следующее мгновение через него перескочила лошадь, а сверху прозвучал грозный окрик: – Вон по домам! На мальчишек наскочил казачий разъезд. Возможно, тот самый, что ночью стрелял под окнами. Вот и решил один из всадников для острастки угостить нагайкой. Свинцовая головка, вплетенная в конец казачьей нагайки, надолго оставила рубец на Петиной спине. И в памяти тоже. Часом позже колонисты увидели страшные результаты сражения. Мимо проезжали подводы с убитыми и ранеными. Кровь капала на пыльную дорогу. Солдат увозили с поля боя без повязок, без всякой медицинской помощи. Выстрелы звучали все реже, теперь – уже где‑то в лесу. Поле боя опустело, и гатчинцы, осмелев, решили повторить вылазку. То, что они увидели, было ужасным. В нескольких метрах от них лежала лошадь, впряженная в санитарную двуколку. Брюхо ее было распорото взрывом гранаты. От вывалившихся кишок шел пар. Рядом с лошадью уткнулся головой в землю санитар. На самой повозке, опрокинувшись навзничь, лежала с распростертыми руками сестра милосердия. Белая повязка и косынка с красным крестом без единого пятнышка. Зато пониже креста на лбу виднелась рана с запекшейся кровью. Страшная эта повозка, трупы лошади, мужчины и женщины заставили детей оцепенеть, застыть на месте. Никогда их уже не покидало жуткое это видение. Петя, схватившись за голову, кинулся в обратную сторону, но его догнал окрик Виктора Петкеля: – Петро! Куда же ты? И он, преодолев страх и ужас, вернулся. Второпях, сам не зная зачем, он стал собирать вслед за друзьями патроны и гильзы. Подобрал и штык. Карман оказался дырявым, и он переложил патроны за пазуху. – Казаки! – закричал Карпей. Мальчики бросились врассыпную. Пете не хотелось получить нового «угощения» от казаков, и бежал он так быстро, что рубашка выскочила из штанов, и трофеи высыпались. Вернувшись в казарму, он с завистью смотрел на ребят, которым все же удалось кое‑что донести. Но радость и зависть были недолгими. Старшие колонисты все отобрали, пообещав в следующий раз задать порку. Как стало потом известно, со стороны Красной Армии в бою участвовало чуть больше ста бойцов, кое‑как вооруженных. Неравенство сил решило исход сражения в пользу белых, поддержанных казаками и чехословацкими мятежниками.
Начались казни и расправы. …На обочине дороги, ведущей на Златоуст, стояла толпа горожан, согнанных казаками. Все замерли в предчувствии чего‑то страшного. – Зачем вы нас сюда привели? – кричали женщины. – Зачем время зря отнимать? – вторили им мужчины. – А вот погодите. Скоро увидите. Показалось пыльное облако, а с ним – группа красноармейцев в окружении конвоиров. Пленные шли босиком, в изорванной одежде. На лицах кровоподтеки. Они остановились, понурив голову, и, кажется, были безучастны к своей судьбе. И только веснушчатый парнишка, увидев женщин, поднял голову. Возможно, кто‑нибудь из них ему напомнил мать. Он нашел даже силы улыбнуться, надеясь на помощь или хотя бы сочувствие. – Парнишку пощадите! Ведь он в сыновья вам годится, – закричали из толпы. – Как бы не так! Он‑то не щадил наших. Посмотрели бы, скольких из пулемета покосил. Пленников отвели в сторону, и они потеряли последнюю надежду на помилование. Один из них, сжав пальцы в кулак, крикнул: – Солдаты! Остановитесь! Вас заставляют убивать своих братьев… Стоявший рядом есаул подскочил к нему, ударил шашкой по голове. Пленный упал, обливаясь кровью. – Изверги! Душегубы! Кровопийцы! – кричали женщины. Чувствуя, что еще минута – и толпу не сдержать, есаул махнул рукой. Раздался залп. Затем другой. Казаки вскочили на лошадей и ускакали. Несколько колонистов стояли в толпе и видели все происшедшее. Один из них, Роберт Виллерт, не выдержал и упал в обморок. Мальчики побежали за водой, чтобы привести своего товарища в чувство.
Далеко увезли детей от родительского дома. Везли на восток, навстречу солнцу. Но черный день все еще продолжался. Детская любознательность направлена решительно на все. На дурное и страшное в том числе. Зачем только послушался Петя Александров товарищей, когда они крикнули в окно: – Петька, пойдем смотреть! Человека повезли вешать. На этот раз ворота были открыты. Никто их не задержал. Они побежали по лесной дороге, а затем спрятались за кустами акации. Отсюда было удобно наблюдать за происходящим, будучи самому незамеченным. На широкой поляне возле дерева стояла группа людей. Среди них выделялись двое – офицер и человек в кожаной тужурке со связанными за спиной руками. Эти двое о чем‑то говорили. Но большое расстояние не позволяло мальчикам расслышать слова. Между тем один из казаков, поддерживаемый товарищами, полез на дерево. Снизу ему бросили веревку с петлей на конце. Он ловко привязал ее к толстой ветке. Хотя мальчики и знали, на что бежали смотреть, но в дальнейшее никак не могли поверить. А люди там, под деревом, действовали быстро и неотвратимо, буднично и привычно. Они подвели к дереву двух лошадей и поставили рядом. А на спины их положили широкую доску. Приговоренный к смерти молча наблюдал за приготовлениями, словно все это не имело к нему никакого отношения. Он не сопротивлялся, когда его сообща приподняли и поставили на доску. Стоял спокойно, будто ему предстоит всего лишь произнести речь. Человек в кожанке и в самом деле начал говорить, кажется, не замечая, что казак, оседлавший ветку, надевает на его шею петлю. Офицер расправил плеть и ударил одну из лошадей. Лошади рванули – и тело казненного закачалось на веревке. Не разбирая дороги, через кусты и канавы дети побежали из страшного леса.
А ночью колонисты были разбужены набатом. Зарево большого пожара освещало стены комнаты. Занавесок на окнах не было, и отсветы мешали спать. Наутро после завтрака Петя и Леночка пошли смотреть на пылавший посреди города завод. Он был подожжен кем‑то очень умело, одновременно со всех сторон. В Гатчине им не раз приходилось видеть пожары. Деревянные дома горели довольно часто. Но набатный призыв собирал всегда много народу. Бежали кто с чем. Каждый включался в работу. Стихия объединяла. Здесь же, кроме зевак и детей, никого не было. Только и делали, что гадали о причинах пожара. А браться за тушение словно боялись. И пламя свободно делало свое дело. Казалось, большой этот завод горит с согласия всех жителей города. Белые заняли Миасс…
|