Глава 1. Неподдельная страсть

Неподдельная страсть

Аннотация

Красавица Шаан брошена своим суженым в день свадьбы. Старший брат жениха предлагает ей выйти за него замуж, чтобы спасти честь и гордость оскорбленной девушки. Но вынужденный брак оборачивается неподдельной страстью двух молодых людей. В их любовной схватке нет победителя и побежденного. Они верят, что только вдвоем будут счастливы.

Глава 1

Угрожающая тишина воцарилась в комнате. Никто не двигался, никто не произносил ни слова – страшный ночной кошмар, который временами преследует каждую молодую женщину, внезапно стал реальностью.

Шаан, с лицом белым как мел, рухнула в ближайшее кресло. Руки девушки бессильно упали на колени, скрывшись в мягких складках нежного шелка. Холодные, онемевшие пальцы сжимали листок бумаги из отрывного блокнота, который только что вручил ей Рейф.

“Дорогая Шаан”, – начиналось послание. Дорогая Шаан…

– Да как он мог? – Резкий, хриплый голос ее дяди разорвал страшное безмолвие, и в этом голосе звучали и недоумение, и болезненная горечь.

Никто не ответил ему. Шаан была не в состоянии, а Рейф, похоже, был не готов к этому.

Сыграв свою роль в этом грязном деле, он стоял у окна, подчеркнуто отстранившись от всего окружающего. А за окном, всего в нескольких милях, красовалась церковь, и гости, разодетые в лучшие свои наряды, нетерпеливо ожидали жениха и невесту, еще не зная, что тем не суждено предстать пред алтарем.

Сейчас они, вероятно, уже начали подозревать что-то неладное. Ведь ни Пирс, ни Рейф до сих пор не появились в церкви. Ее тетя, наверное, места себе не находит, дрожа от волнения, а Джемма, единственная свидетельница со стороны невесты, выглядит весьма глупо в своем красивом розовом платье, ожидая на пороге церкви невесту, которую так безжалостно отвергли.

– Боже милостивый! Неужели он не мог соблюсти хоть какие-то приличия? – в бешенстве прорычал дядя.

– Нет, – решился ответить Рейф, хотя голос его звучал так, словно это короткое слово застревало у него в горле.

Шаан сидела не шелохнувшись, а ее глаза – обычно темно-карие – казались сейчас черными бездонными озерами на побелевшем лице. Ничего не видя вокруг, она смотрела в глубь себя, не находя даже крошечного уголка, где не царили бы ужас, боль и унижение, готовые задушить ее, как только пройдет это спасительное всепоглощающее оцепенение.

“А что сейчас чувствует Рейф?” – неожиданно для себя подумала Шаан. Во всяком случае, он определенно побледнел, и этого не мог скрыть даже его золотистый загар. Серый костюм на нем выглядел торжественно, как и требовалось для свадебной церемонии. Похоже, он явно не догадывался, что Пирс собирался столь грубо расторгнуть помолвку.

Пирс…

Ее взгляд снова упал на листок бумаги, который она все еще судорожно сжимала бесчувственными пальцами.

– Я сожалею, что был вынужден сделать это…

Губы Шаан слегка дрогнули, но только губы – сама она сохраняла полную неподвижность. Что-то сдавило ей грудь, стеснило дыхание. Во рту пересохло, а сердце билось где-то в желудке, и его гулкие удары вызывали головокружение и тошноту…

– Господи… – внезапно встрепенулся дядя, – я же должен, наверное, пойти предупредить всех, кто собрался…

– В этом нет нужды, – угрюмо отозвался Рейф, ненавидя в душе ситуацию, которую навязал ему Пирс. – Я уже позаботился об этом. Решил… что так будет лучше…

И тут же, словно в ответ на его слова, послышался шум мотора. Машина остановилась у ворот. Первые взволнованные гости возвращались из церкви.

“Слишком быстро, – мелькнуло в притупленном сознании Шаан. – Я не готова к этому. Я не могу смотреть в лицо…”

– Шаан!

Рейф успел поддержать ее, а она, вдруг обмякнув, клонилась вниз.

– Я не хочу никого видеть, – слабо прошептала Шаан, близкая к обмороку.

– Конечно, конечно. – Рейф присел перед ней на корточки, подставив плечи, чтобы ее безвольное тело могло опереться на них. Вуаль из тончайшего тюля, которая покрывала густые, цвета черного янтаря волосы девушки, щекотала ему лицо. Шаан, прижавшись лбом к груди Рейфа, чувствовала, как гулко бьется его сердце, и машинально отметила, что он дрожит.

– Это Шейла… – сообщил дядя Томас, выглянув в окно. – Это твоя тетя, Шаан, – успокаивающе пробормотал он. – Она…

В этот момент входная дверь хлопнула, и Шаан начала бить лихорадочная дрожь. Рейф тихо выругался и обхватил ее руками, стараясь закрыть от посторонних взглядов своим мощным телом. Дверь в гостиную распахнулась.

– Шаан! – раздался тонкий, истерически вибрирующий голос. – О, Боже, моя бедная девочка!

– Нет, – простонала Шаан, уткнувшись в плечо Рейфа. – Нет…

Она не хотела этого, не могла совладать с этим. С отчаянием тети, с горем дяди, со своей собственной болью!

Рейф, должно быть, почувствовал это, потому что поднялся, подхватив ее на руки. Ее мертвенно-холодный лоб прижимался к его теплой шее.

– Она в обмороке, – солгал он, одному Богу известно почему, но Шаан была благодарна ему за это. – Ее комната, миссис Лестер, покажите мне, где ее комната.

– О, Шаан! – Тетя Шейла, всегда такая тихая, спокойная, нежная – она крайне редко позволяла чему бы то ни было волновать спокойное течение своей жизни, – бросилась в кресло и разразилась безудержными рыданиями. Дядя Томас поспешил к ней, а Рейф пробормотал себе под нос что-то нечленораздельное и бросился вон из комнаты, не дожидаясь, пока ему укажут дорогу.

Холл был полон людей. Шаан ощущала их устрашающее присутствие, хотя никого не видела, пряча лицо на груди Рейфа, а он, не обращая ни на кого внимания, помчался вверх по лестнице.

Она слышала вздохи ужаса и голос Джеммы, растерянный и тревожный. Вот она спросила что-то, Рейф коротко ответил, но Шаан не разобрала слов. Она парила в пустоте, где-то между реальным миром и миром иным, и непроницаемая серая завеса скрывала от нее страшную правду.

– Какая комната? – Голос Рейфа, резкий, напряженный, прорвал эту серую преграду.

Но как ни старалась Шаан сосредоточиться, ей это не удавалось. Она с трудом осознавала, где находится. В который раз выругавшись, Рейф принялся одну за другой широко распахивать двери, пока наконец они не оказались перед комнатой, в которой царил беспорядок, явно вызванный приготовлениями к свадьбе. Рейф усадил Шаан на кровать и плотно закрыл дверь.

И наступила тишина. То невыносимо тяжелое безмолвие, от которого стучало в висках и которое поглотило их в тот миг, когда Рейф вручил ей письмо.

Некоторое время Рейф молча смотрел на склоненную голову девушки и вдруг резким безжалостным движением сорвал с нее короткую тюлевую вуаль. Сорвал, не обращая внимания на множество шпилек, которые удерживали ее, и отшвырнул в сторону.

– Прости, – сдавленно пробормотал Рейф, – но я не мог… – Тяжело сглотнув, он отвернулся, пряча сжатые в кулаки руки в карманы пиджака.

В голову Шаан словно вонзились сотни крохотных булавок, но это не волновало ее. Наоборот, она была даже рада, что способна ощущать боль. Значит, она еще жива. Более того, Шаан понимала Рейфа. Она представила, какое жалкое зрелище представляет в полном свадебном убранстве, в то время как ее жених…

Невыносимая боль затопила все ее существо. Шаан вскочила, пошатнулась, швырнула оскорбительное послание, которое до сих пор не выпускала из рук, и стала неистово рвать крошечные жемчужные пуговки на кружевном лифе своего платья.

– Помоги же мне! – отчаянно взмолилась она, дрожа всем телом. Глаза ее ожили и теперь сверкали мучительной ненавистью.

Шелк трещал и рвался под ее безжалостными пальцами, но Шаан это не трогало. Внезапно ей показалось, что самое главное – избавиться от этого платья, сорвать с себя все, что хоть отдаленно напоминало бы ей о Пирсе и о несостоявшейся свадьбе.

– Помоги мне, ради Бога!

– Шаан, я не могу! – В голосе Рейфа звучала растерянность, но девушка только бросила на него разъяренный взгляд.

– Почему нет? – презрительно выкрикнула она. – Ты ведь сделал все возможное, чтобы вырвать этот день из моей жизни. Так почему же теперь ты не поможешь мне сорвать это проклятое платье?

Этот внезапный вызов вынудил Рейфа отступить на шаг, он чувствовал, как нервно подергивается у него уголок рта. Его обычно неумолимые серые глаза потемнели. Рейф открыл было рот, чтобы что-то сказать, но Шаан вскинула голову, и в ее темных глазах он прочел такую боль, что просто не посмел возражать девушке. Его губы сжались, он изнемогал от презрения к самому себе.

Неистово и злобно Шаан рванула лиф, кружево с треском порвалось, а маленькие жемчужинки градом посыпались на пол, одна покатилась по мягкому розовато-лиловому ковру и остановилась у ног Рейфа.

Рейф уставился на нее, низко опустив голову, так что девушка не могла видеть выражения его мрачного лица. Шаан рванула струящийся шелк, словно стараясь побыстрее уничтожить платье, забыв, как дорого оно стоило; она терзала нежнейшую ткань, испытывая от этого почти сладострастное наслаждение, пока не замерла, дрожа от нервного озноба. Теперь на ней было только кружевное белье и шелковые чулки.

– Это хуже, чем изнасилование, – прошептала она, крепко обхватив себя руками.

– Боже, Шаан! Не надо… – пробормотал Рейф, шагнув было к ней и протягивая руки в горестном сочувствии.

Но вдруг остановился, видимо осознав, что не сможет сказать ничего, что смягчило бы боль и унижение, которые мучительно терзали сейчас ее сердце.

И Рейф двинулся к двери, напряженно расправив широкие плечи под серым пиджаком.

– Я… пойду позову кого-нибудь…

– Нет! – Шаан резко повернулась к нему, и Рейф замер, не дойдя до двери. – Нет, – хрипло повторила она. – Ты можешь уйти, если хочешь. Но я не желаю никого видеть даже близко от моей комнаты.

Одно дело, если свидетель ее унижения – Рейф. Тот самый Рейф, который разрушил ее жизнь. Но она не желает страдать от присутствия других людей. Ей сейчас не нужен никто. Ни ее лучшая подруга Джемма, ни любимая тетя.

Присутствие Рейфа было ей безразлично. Она даже не ощущала неловкости оттого, что стоит перед ним почти раздетая. Рейф открыто презирал ее с того самого момента, как Пирс представил Шаан как свою…

Нет!.. Воспоминания о Пирсе принесли с собой знакомую слабость, а тошнота так остро сжала желудок, что девушка постаралась несколько раз глубоко и размеренно вздохнуть, чтобы подавить мучительные спазмы. Пальцы Шаан судорожно стискивали хрупкие предплечья, и, казалось, беззащитная плоть вот-вот истечет кровью.

Внезапное смутное ощущение разбудило дремлющее воспоминание. Шаан разжала онемевшие пальцы левой руки.

Огромный бриллиант словно дразнил, словно издевался над ней своим великолепием. Она с ожесточением содрала кольцо с пальца и метнула пронзительный, полный горечи взгляд в сторону Рейфа.

– Вот! – Шаан швырнула кольцо к его ногам. – Можешь вернуть ему это, когда вы встретитесь. Мне оно не нужно, мне противно смотреть на него.

Она отвернулась, чтобы не видеть, как Рейф наклонился, поднимая кольцо, и стремительно направилась в свою маленькую ванную, закрыла дверь, бессильно прислонившись к ней. Всем своим существом она чувствовала безмерную, почти физическую тяжесть.

И вновь подступила тошнота, сопровождаемая мучительным головокружением. Внезапно Шаан резко выпрямилась и, пошатываясь словно пьяная, сделала несколько шагов.

Ей нужен душ! Необходимо смыть с себя отвращение, которое она испытывала к самой себе.

И только в тот момент, когда она сдернула с себя нежное кружево и заметила болтавшуюся на одном чулке бледно-голубую подвязку, Шаан горько усмехнулась бескровными губами, представив вдруг, как смехотворно и нелепо выглядела перед Рейфом.

Слезы впервые за этот день навернулись на глаза. Шаан злобно стерла их холодной ладонью и шагнула под душ. Дрожащие пальцы нащупали кран, и вот обжигающая масса воды хлынула на нее, хлестнула тугими струями. Закрыв глаза, Шаан подставила лицо горячему потоку. Она смоет с себя воспоминания сегодняшнего дня, пусть даже с риском свариться заживо.

Сколько она простояла так, Шаан не осознавала. Она запретила себе думать, запретила чувствовать. Смутно ей слышались стук в дверь ее спальни, голоса людей: пронзительный, истеричный – тетин, четкий и требовательный – Джеммы. Неясное бормотание Рейфа перемежалось с этими звуками. Что он говорил, сколько времени прошло, пока он убедил всех уйти, Шаан не знала и не хотела знать. Наконец наступила долгожданная тишина. Безмолвие, которое успокаивало ее взбудораженное сердце и помогало полностью раствориться в горячем шумящем потоке, который словно отгораживал ее от мрачной действительности.

У нее будет еще предостаточно времени, чтобы ощутить на себе все эти жалостливые взгляды и выслушать сочувственные банальности, которые вскоре обрушатся на нее. А эти минуты принадлежали только ей, и надо этим воспользоваться, чтобы хоть как-то свыкнуться с мыслью, что теперь она отвергнутая невеста.

Нервная судорога на мгновение свела лицо. Шаан горько усмехнулась. Теперь там, где билось сердце, она ощущала только трепет унижения. Как же она была глупа, поверив, будто Рейф Дэнверс допустит, чтобы она вышла замуж за его брата.

Она знала с момента их первой встречи, когда они с Пирсом стояли перед ним и Пирс с видом обладателя сжимал ее руку, что Рейф из кожи вон будет лезть, чтобы разлучить их.

Пирс…

О Боже, в отчаянии подумала Шаан, потому что его красивое улыбающееся лицо вдруг представилось ей так ясно, что ее сердце мучительно сжалось. Как он мог? Как он мог сделать это?

– Шаан… – Настойчивый стук в дверь ванной заставил ее вздрогнуть, она едва не поскользнулась на мокром кафеле. До нее донесся глубокий сильный голос Рейфа.

Значит, он выдержал натиск взволнованных родственников и друзей и даже не скрылся, как это сделал его брат, горестно подумала Шаан. Он был еще здесь, стоял за дверью ее ванной, готовый нести ответственность до самого конца, каким бы печальным он ни оказался.

Рейф. Старший брат. Преуспевший в жизни. Глава великой империи Дэнверсов. Мужчина, готовый принять все на свои сильные широкие плечи.

Именно этой его готовностью и воспользовался Пирс: бросил ее на Рейфа.

– Шаан…

На этот раз голос, казалось, слышался где-то совсем рядом, и она открыла глаза, тупо, всматриваясь сквозь клубы густого пара, которые окутывали ее всю, пока не увидела Рейфа. Он стоял в дверях с полотенцем в руках.

– Кто тебе позволил войти сюда? – спросила Шаан, ощущая такое оцепенение, что ее абсолютно не трогала собственная нагота. Вода по-прежнему струилась по телу.

Рейф, не отрываясь, смотрел ей в лицо, не бросив ни единого, даже беглого взгляда на ее обнаженное тело.

– Выходи, – проник сквозь облако пара его непривычно тихий голос. Рейф протянул ей полотенце. – Ты уже давно здесь.

Она рассмеялась; почему – Шаан не знала сама. Смех прозвучал жалко и беззащитно.

“Давно? – подумала она. – В конце концов, я ведь никуда не тороплюсь теперь?”

Она снова прикрыла глаза и подняла лицо навстречу обжигающим струям, словно нарочно игнорируя присутствие Рейфа.

– Оттого, что ты здесь прячешься, ничего не изменится, ты сама это знаешь, – тихо сказал он.

– Оставь меня, Рейф, – равнодушно бросила Шаан. – Ты достиг того, чего добивался; а сейчас оставь меня одну, и все.

– Боюсь, я не могу этого сделать. – Его рука выпустила край полотенца, потянулась к крану и выключила воду.

И снова тишина, которая растворилась в клубах пара, исходящего от горячего кафеля. Шаан проследила взглядом, как пар клубится вокруг ее тела, обволакивая длинные, стройные ноги, поглощая контуры бедер, лаская твердые холмики грудей.

– Он не хотел меня, – пробормотала она уныло. – Что бы ни говорил, никогда он не хотел меня по-настоящему.

На ее плечи мягко опустилось полотенце, и настойчивые руки Рейфа вывели ее из душевой кабины.

– Он хотел тебя, Шаан, – услышала девушка его сильный голос. – Но любил Мэдлин. И, по совести говоря, он не имел никакого права обещать что бы то ни было другой женщине.

“Да, Мэдлин, – опустошенно подумала Шаан. – Первая и единственная любовь Пирса…”

– А тебе нужно было обязательно вернуть ее в его жизнь, – прошептала она.

– Да, – вздохнул он, медленно вытирая ей спину. – Ты не поверишь в это, Шаан, но мне очень жаль. Правда жаль…

Почему-то это извинение настолько разбередило ее душевную рану, что Шаан отшатнулась от Рейфа и с силой ударила его по лицу, вложив в этот удар горькое презрение и страдание, которые терзали ее сердце.

Он принял удар, даже не попытавшись уклониться. Даже не убрал ладонь с ее плеча. Просто стоял и смотрел на Шаан своими холодными серыми глазами, плотно сжав губы.

Она хотела плакать, но не могла. Хотела кричать, ударить его еще и еще раз, чтобы дать выход боли и ярости, которые бурлили внутри нее, и тоже не могла. Как будто эта пощечина отняла у нее все оставшиеся силы. Так она и стояла в кольце рук Рейфа, молча глядя на него огромными черными глазами, недоумевая, что выражал его мрачный взгляд: удовлетворение или вину за все, что он сделал.

Рейф предупреждал ее – всего каких-нибудь шесть недель назад, – что он не намерен просто так оставаться в стороне и позволить ей выйти замуж за его брата. С того самого первого момента, когда их взгляды встретились в роскошном доме Рейфа, Шаан всегда чувствовала его презрение, будившее в ней такое острое ощущение незащищенности, которое она в себе и не подозревала.

До того дня она была просто Шаан Сакета, любимая дочь покойных Тарика и Мэри Сакета, гордившаяся своей смешанной кровью, потому что у нее не было причин думать иначе – до той поры, пока ледяной взгляд Рейфа не скользнул по ней.

Тогда, впервые в жизни, она испытала на себе, что значит истинное предубеждение. И редкое сочетание ее густых, прямых волос цвета черного янтаря, темно-карих огромных глаз и молочно-белой кожи – все то, что всегда заставляло людей восхищенно смотреть ей вслед, внезапно показалось Шаан чем-то таким, от чего она начала испытывать неуверенность в себе. В тот день ей пришлось собрать все свои душевные силы, чтобы пожать протянутую ладонь Рейфа, потому что инстинктивно Шаан ощущала, что у него нет ни малейшего желания не только прикасаться к ней, но и находиться с ней в одной комнате.

Но тем не менее он взял ее руку и задержал в своей, пристально глядя ей в глаза. У нее буквально кровь застыла в жилах от ощущения мрачной угрозы, которая исходила от него.

Рейф Дэнверс словно молча внушал ей, что она абсолютно не соответствует тому идеалу, который только и дает возможность стать одной из Дэнверсов.

Что ж, сегодня он победил, поэтому теперь мог позволить себе немного милосердия.

Шаан вырвалась из его рук и направилась в спальню, завернувшись в махровое полотенце и все-таки дрожа всем телом.

Словно по мановению волшебной палочки, из комнаты исчезло все, что могло напомнить о несостоявшейся свадьбе. На краю постели лежал лишь ее розовый халат, да чемоданы, так аккуратно упакованные прошлой ночью, до сих пор стояли около двери.

Шаан сбросила с себя полотенце и взяла с постели халат. Ее абсолютно не волновало, что Рейф следовал за ней по пятам и что она снова стояла перед ним обнаженная. Какая разница? Тем более, что ее тело не представляло для этого мужчины никакого интереса.

Все же Шаан украдкой взглянула на Рейфа, когда завязывала пояс вокруг своей тонкой талии. Он стоял около двери ванной, опустив глаза и напряженно выпрямившись.

– У тебя костюм намок, – сказала Шаан, скользнув взглядом по его стройной, крепкой фигуре. На серой ткани проступили темные влажные пятна в тех местах, к которым прислонялось мокрое тело девушки.

Рейф безразлично пожал плечами и подошел к ее туалетному столику.

– Возьми, – сказал он, протягивая до половины наполненный бренди бокал. Шаан горько усмехнулась.

– Лекарство? – ядовито спросила она, принимая бокал и с трудом присаживаясь на край постели. Первоначальный шок сменился странным оцепенением. Даже такое простое действие стоило ей болезненных усилий.

– Можешь называть это как угодно, – Рейф тоже взял бокал и подошел к ней, словно выказывая безмолвную солидарность. – Пожалуй, и мне нужно взбодриться. – Он сел на кровать рядом с ней. – Выпей. Уверяю, тебе это поможет.

Шаан некоторое время вертела бокал в пальцах, следя, как плавно переливается в нем темная янтарная жидкость, потом поднесла к бескровным губам. Рейф сделал то же самое и пододвинулся ближе. Их плечи и руки соприкоснулись.

Странно, но после того, как он шесть недель старательно избегал каких бы то ни было контактов с ней, не считая того единственного рукопожатия, Рейф ощущал сейчас некое подобие счастья оттого, что находился так близко к Шаан.

Она взглянула на него из-под густых темных ресниц, ощущая напряжение, которое словно застыло в его квадратном подбородке и четких линиях решительного профиля. Он был абсолютно не похож на Пирса. Два брата отличались друг от друга настолько, насколько вообще могут отличаться двое мужчин.

Рейф был темный шатен. Пирс – такой ярко выраженный блондин, что Шаан нисколько не удивилась, узнав, что они лишь наполовину братья.

К тому же это объясняло и десятилетнюю разницу в их возрасте. Пирс был красив, на его губах постоянно играла простодушная улыбка, которая гармонично сочеталась с его покладистым характером.

Или она сама себе это внушила? Размышляя, Шаан сделала еще глоток бренди. Внутри все заполыхало, и, хотя на вкус напиток показался ей ужасным, он, по крайней мере, согрел ее.

– Куда делись все вещи?

Рейф обвел комнату взглядом.

– Твоя тетя и подруга убрались здесь, пока ты была в ванной. Они… хотели что-то сделать для тебя.

– И как это Джемма не вышвырнула тебя отсюда, – пробормотала Шаан.

– Или твоя тетя? – осведомился Рейф.

– Тетя? Нет. Она никогда в жизни не позволила бы себе поступить невежливо по отношению к кому бы то ни было в своем доме.

– В отличие от меня.

– В отличие от тебя, – согласилась девушка, даже не пытаясь объяснить себе, почему они сидят сейчас здесь вдвоем и ведут этот глупейший разговор. Именно он, а не кто-то иной, и она…

– Джемма пыталась прогнать меня, – признался Рейф, глотнув бренди. – Но я убедил ее, что ты легче справишься… с этим, если рядом окажусь именно я, а не кто-нибудь другой.

– Потому что тебе нет до меня дела. – Шаан кивнула. Она тоже чувствовала, что ей в этот момент легче с Рейфом, а не с родственниками или друзьями, которые страдают из-за нее.

– Это не совсем так, Шаан. – Голос Рейфа прозвучал неожиданно хрипло. – Знаю, ты не поверишь мне, но я с самого начала знал, что Пирс – не тот мужчина, который тебе нужен. Ну ладно, – уступил он, заметив насмешливый взгляд Шаан. – Если честно, то я рад, что Пирс все же прислушался к своим чувствам: еще немного – и было бы уже слишком поздно. Но я отнюдь не горжусь тем, что он сделал. И не собираюсь прощать ему то, как жестоко он с тобой сегодня обошелся. Никто, – резко продолжал он, – не имеет права причинять человеку такую боль, какую он причинил сегодня тебе… И если тебе станет от этого легче, то я могу сказать, что ни он, ни Мэдлин не испытывают особого удовлетворения от…

– Меня это не касается, – перебила его Шаан, резко вскакивая. – Я не хочу больше этого слышать.

Девушка подняла бокал и плеснула остатки огненной жидкости себе в горло. Потом некоторое время стояла, зажмурившись, не дыша, пока жидкое пламя растекалось по ее внутренностям. Стояла в болезненном ожидании того момента, когда мучительное оцепенение вновь овладеет ее телом.

Она не хотела ничего чувствовать, она была еще не готова к этому. Даже думать не хотела ни о себе, ни о Рейфе, а особенно – о Пирсе и Мэдлин.

– Ну ладно, Рейф. – Шаан поставила свой бокал и резко повернулась к мужчине. Ее глаза казались не правдоподобно огромными на бледном лице, но побелевшие губы понемногу обретали живой оттенок. – Похоже, для тебя все это тоже оказалось суровым испытанием, и я благодарна тебе за беспокойство… Со мной все будет в порядке. А теперь я хотела бы, чтобы ты ушел.

Ушел сейчас же, подумала она, пока не пришла настоящая боль, пока не обрушилась на нее своей ослепляющей тяжестью, пока…

Но Рейф мрачно покачал головой в ответ и даже не попытался подняться со своего места. Шаан вздрогнула от неожиданности, когда он взял ее за запястье и потянул вниз, заставив девушку снова опуститься на край кровати рядом с ним.

– Я не собираюсь пока уходить, – резко проговорил он. – Сначала хочу сделать тебе некое предложение. И хочу, чтобы ты выслушала меня, прежде чем захочешь что-то возразить. Я знаю, ты сейчас в таком состоянии, что, возможно, не способна принимать какие бы то ни было решения. Но я все же намерен навязать тебе одно, потому что уверен: если ты согласишься, нам, по крайней мере, удастся спасти хотя бы твою гордость.

Рейф помолчал, затем повернулся к ней, не спуская с нес неподвижный взгляд своих серых глаз.

– Ты выйдешь замуж за меня вместо моего брата, Шаан? – спросил он с устрашающей серьезностью.