Глава XIV. Ответ на вопрос получен

Те, кто поддается влиянию моих врагов, часто задают во­прос: “Не возгордилась ли сестра Уайт? Я слышал, что она носит шляпку, украшенную множеством бантов и лент”.

Я надеюсь, что во мне нет гордости. Моя одежда не менялась [252] на протяжении нескольких последних лет. Я против но­шения корсетов и ненужных бантов и лент. Я уже два года ношу одну бархатную шляпку, не меняя на ней тесемки, за исключением тех случаев, когда стираю их мылом. Я приши­ла тот же бархат к новой основе и этой зимой ношу ее снова. Я считаю, что соблюдающим субботу надо одеваться просто и экономить на одежде. Те, кто хочет чесать языком, будут делать это, хотя мы не даем им повода. Я не надеюсь во всем, что касается одежды, угодить вкусам всех и каждого, но счи­таю своим долгом носить прочное и долговечное платье, оде­ваться опрятно и прилично сообразно своему вкусу, если он не противоречит Слову Божьему.

СВИДЕТЕЛЬСТВО ДЛЯ ЦЕРКВИ №7

Глава I. СЕВЕР И ЮГ [253]

4 января 1862 года мне было показано нечто относитель­но нашей страны. Мое внимание было обращено на восста­ние южан. Они готовились к ожесточенной борьбе, а Север не подозревал об их истинных чувствах. Еще до того, как ад­министрация президента Линкольна начала работать в Белом доме. Юг добился больших преимуществ. Прежнее правитель­ство планировало и делало все возможное, чтобы Юг лишил Север боевых средств. Тем самым южане преследовали две цели: 1) предвидя решительное восстание, готовились к нему; 2) восстание должно было застать северян врасплох, совер­шенно неподготовленными. Таким образом, южане выиграли бы время и своими страшными угрозами и жестокостью по­пытались бы запугать Север, чтобы он был вынужден усту­пить и позволить им и дальше делать все по-своему.

Север не понимал, какую горькую ненависть питают к нему южане, и был не готов что-то противопоставить их тщатель­но разработанным заговорам. Север хвастался своей силой и высмеивал саму идею о том, что Юг выйдет из союза штатов. Северяне считали это угрозами своевольного, упрямого ре­бенка и полагали, что южане вскоре придут в себя и забудут саму мысль о выходе из союза, после чего смиренно попро­сят прощения и заявят о своей лояльности. У Севера не было [254] правильного представления о том, как сильна проклятая сис­тема рабства. Она и только она может стать причиной войны. Юг предъявляет все более жесткие требования. Южане счи­тают торговлю людьми вполне нормальным явлением и от­стаивают свое право торговать рабами и душами человечес­кими. Их раздражает и бесит то, что они не могут претендо­вать на всю территорию Соединенных Штатов. Они бы с удо­вольствием переместили границы, привезли бы своих рабов в любое место, какое им заблагорассудится, и навели бы на землю проклятие рабского труда. Юг стал разговаривать по-имперски, а Север не предпринимал необходимых мер, что­бы положить этому конец.

Восстание готовилось так тщательно и неторопливо, что многие из тех, кто вначале с ужасом воспринимал саму мысль о нем, подвергшись влиянию мятежников, стали относиться к восстанию как к справедливой и законной мере. И вскоре тысячи людей присоединились к Южной Конфедерации; они бы никогда не сделали этого, если бы наше правительство, хотя оно и было тогда плохо готово к войне, предприняло свое­временные и адекватные меры на самом раннем этапе восста­ния. Начиная с определенного времени. Север стал готовить­ся к войне, но восстание все время ширилось и разрасталось, и сегодня перспективы его подавления не более радужные, чем несколько месяцев назад. Тысячи человек погибли, мно­гие вернулись домой изуродованными и искалеченными на всю оставшуюся жизнь, поплатившись своим здоровьем и распрощавшись с мечтой чего-либо добиться в будущем. Но как мало достигнуто этими жертвами! Тысячи людей пошли воевать, надеясь, что война положит конец рабству. Но теперь они считают, что их обманули и что цель этой бойни — не отменить рабство, а сохранить его в существующем виде.

Те, кто решил бросить дом и, если надо, пожертвовать жизнью, чтобы уничтожить рабство, остались не удовлетво­рены. Они не видят смысла в этой войне — разве что будет сохранен Союз. Но неужели ради этого надо было жертвовать тысячами жизней и опустошать дома? Великое множество [255] солдат погибло на полях сражений и испустило последний вздох в госпиталях; другие были взяты в плен мятежниками, а это еще более страшная участь, чем смерть. Видя все это, люди задают вопрос: если мы сумеем подавить восстание южан, чего мы добьемся? И разочарованно отвечают сами себе: ничего. Причина восстания не устранена. Система раб­ства, которая губит нашу страну, сохранилась и может поро­дить еще одно восстание. Тысячи наших солдат чувствуют обиду и горечь. Они переносят величайшие лишения, на ко­торые они с радостью пошли, только бы добиться благород­ной цели, но теперь они считают себя обманутыми и теряют мужество. Наши руководители озадачены; их сердца изныва­ют от страха. Они боятся дать свободу рабам мятежников, ибо, сделав это, приведут в бешенство часть южан, которые еще не присоединились к восстанию, но остаются влиятельными рабовладельцами. С другой стороны, правительство боится влиятельных людей, занимающих командные посты в армии и решительно настроенных против рабства. Оно опасается последствий смелых, решительных речей, которые разжига­ют в тысячах сердец пламенное желание раз и навсегда унич­тожить причину этого ужасного восстания, сокрушив всякое ярмо и отпустив измученных и угнетенных на свободу.

Многие из тех, кто занимает высокие посты в армии, поч­ти не имеют совести или душевного благородства; они могут использовать данную им власть для уничтожения своих под­чиненных, и правители смотрят на это сквозь пальцы. Такие командиры злоупотребляли данной им властью и ставили сво­их подчиненных на опасные участки фронта, где они подвер­гались яростным атакам повстанцев, не имея ни малейшего шанса одержать победу. Таким образом командиры избавля­лись от смелых, бескомпромиссных людей, как Давид изба­вился от Урии. (См. 2 Цар. 11: 14, 15). Таким образом были принесены в жертву лучшие люди, дабы никто, видя их при­мер, не выступал слишком рьяно против рабства. Некоторых из тех, кто в это критическое время больше всего нужен Севе­ру и чьи услуги были бы бесценны, уже нет с нами. Они стали жертвой своеволия командиров. Нашу страну ожидают мрач­ные перспективы, ибо ответственные посты занимают люди [256] мятежного духа. Некоторые командиры сочувствуют повстан­цам. Хотя они желают сохранить Союз, сами тем не менее презирают противников рабства. Некоторые воинские части также состоят в основном из подобных людей; они настрое­ны друг против друга, и во многих полках нет единства.

Когда мне была показана эта война, она представилась мне самой странной и непонятной из всех, которые когда-либо происходили. Большое число добровольцев пошло воевать, всем сердцем веря в то, что в результате этой войны рабство будет отменено. Другие записались в армию, потому что хо­тели подавить восстание и сохранить Союз, однако их вполне устраивало рабство в том виде, в каком оно существует. Но дело еще больше усложняется и запутывается из-за того, что некоторые командиры северян полностью поддерживают раб­ство и симпатизируют южанам, хотя и не согласны с идеей независимого правительства на Юге. Нельзя успешно вести войну, когда многие в наших рядах постоянно поддерживают южан. Нашей армии был дан сокрушительный отпор, и на­ших солдат безжалостно убивали из-за того, что армией ко­мандуют люди, поддерживающие идею рабства. Некоторые наши ведущие конгрессмены также одобрительно высказы­ваются о Юге и поддерживают его. При таком положении дел правительство призывает наш народ к общенациональному посту и молитве о том, чтобы Бог поскорей положил конец этой войне и чтобы она закончилась с благоприятным исхо­дом. Мое внимание было обращено на Ис. 58:5—7: “Таков ли тот пост, который Я избрал, — день, в который томит человек душу свою, когда гнет голову свою, как тростник, и подстила­ет под себя рубище и пепел? Это ли назовешь постом и днем, угодным Господу? Вот пост, который Я избрал: разреши око­вы неправды, развяжи узы ярма, и угнетенных отпусти на сво­боду, и расторгни всякое ярмо; раздели с голодным хлеб твой, и скитающихся бедных введи в дом; когда увидишь нагого — одень его, и от единокровного твоего не укрывайся”. [257]

Я видела, что эти общенациональные посты оскорбитель­ны для Иеговы. Он не принимает таких постов. Ангел пишет о таковых в небесной книге: “Вот, вы поститесь для ссор и распрей и чтобы дерзкой рукой бить других”. Мне было пока­зано, как наши руководители обходились с бедными рабами, которые обращались к ним за защитой. Ангелы записали все это. Вместо того чтобы сокрушить ярмо и отпустить измучен­ных на свободу, эти люди сделали их иго еще более тяжким, чем когда они находились на служении у тиранов. Любовь к свободе побуждает бедных рабов к тому, чтобы убегать от хо­зяев и подвергать свою жизнь опасности. Они бы никогда не рискнули оставить своих господ и испытывать ужас перед охотниками, которые отлавливают их, если бы не любили сво­боду так же сильно, как любой из нас. Беглые рабы переносят невыразимые тяготы, лишения и опасности на пути к свобо­де, и в качестве последней надежды они обращаются за защи­той к нашему правительству, потому что их сердца горят лю­бовью к свободе. Но к ним, несмотря на все их доверие, отно­сятся с величайшим презрением. Со многими из них посту­пили жестоко потому, что они якобы совершили страшное пре­ступление, осмелившись предпринять попытку освободить­ся. Известные мужи, заявляющие о своей гуманности, видели рабов почти нагими и умирающими от голода и все-таки, зло­употребляя их доверием, посылали их обратно к жестоким господам и безнадежному рабству, чтобы они испытали на себе звериную жестокость своих хозяев, пытаясь добиться свобо­ды. Некоторых из этих несчастных бросают в сырые и гряз­ные подземелья, не заботясь о том, выживут они или умрут. Господа лишили их воздуха свободы, в котором Небо им ни­когда не отказывало, а затем оставили их страдать от голода и холода. И при всем этом объявляется общенациональный пост! О, какое оскорбление для Иеговы! Господь говорит устами Исаии: “Они каждый день ищут Меня и хотят знать пути Мои, как бы народ, поступающий праведно и не оставляющий за­конов Бога своего” (Ис. 58:2).

Беглым рабам их хозяева внушали, что люди на Севере хотят [258] владеть ими, чтобы еще хуже обращаться с ними; что або­лиционисты будут относиться к ним хуже, чем рабовладельцы. Им рассказывают всевозможные отвратительные истории, лишь бы они возненавидели Север. Однако в глубине сердца у рабов все же живет надежда, что некоторые добрые души на Севере сочувствуют их беде и попытаются помочь им. Это была един­ственная звезда, освещавшая своим тусклым светом мрак и от­чаяние рабства. Когда бедные рабы и на Севере столкнулись с таким же дурным обращением, они поверили, что их хозяева сказали им правду. И при всем этом объявляется общенацио­нальный пост! Господь говорит: “Вот пост, который Я избрал: разреши оковы неправды, развяжи узы ярма, и угнетенных от­пусти на свободу, и расторгни всякое ярмо” (Ис. 58:6). Когда наш народ начнет соблюдать тот пост, который избрал Господь, тогда Он примет наши молитвы относительно исхода войны, но до сей поры Он не слышит их и отворачивает от них ухо Свое. Они — мерзость для Него. При нынешнем управлении делами тех, кто хотел бы снять тяжкое бремя и сокрушить вся­кое ярмо, притесняют и снимают с важных постов, либо их лишают жизни те, кто “постится для ссор и распрей и чтобы дерзкой рукой бить других”.

Мне было показано, что если бы целью этой войны было уничтожение рабства, то Англия при желании могла бы по­мочь Северу. Но Англия хорошо понимает, чем руководству­ется наше правительство, и что война ведется не для того, чтобы покончить с рабством, но чтобы сохранить Союз, а в этом Англия не заинтересована. Наше правительство стало слишком гордым и независимым. Люди в нашем государстве превознесли себя до небес, смотрели сверху вниз на монар­хические режимы и торжествовали в своей хваленой свобо­де. В то же самое время они мирятся с рабством, которое в [259] тысячи раз хуже тирании, существующей в монархиях. Наша просвещенная страна упорно держится за систему, которая позволяет одной части человеческой семьи порабощать другую, низводя миллионы людей до звероподобного состояния. Этому греху нет равных даже в языческих странах.

Ангел сказал: “Слушайте, небеса, вопль угнетенных и воз­дайте угнетателям вдвое сообразно с делами их”. Наша нация еще будет унижена и повержена во прах. Англия размышляет, нельзя ли воспользоваться нынешним ослабленным состоя­нием нашего государства и рискнуть объявить ему войну. Ее правительство взвешивает этот вопрос и пытается выяснить настроение других государств, но Англия боится, что если развяжет войну на чужбине, то ослабнет изнутри, и тогда со­седние нации воспользуются ее слабостью. Другие страны тихо, но активно готовятся к войне и надеются, что Англия развяжет войну с нами, ибо тогда у них появится возможность отомстить ей за всю несправедливость, которую она допусти­ла по отношению к ним в прошлом. Часть колониальных вла­дений королевы только выжидают благоприятного момента, чтобы сбросить с себя британское иго. Но если Англия ре­шит, что игра стоит свеч, она без колебаний использует воз­можность показать свою силу и унизить наш народ. Если Ан­глия все же объявит войну, все нации будут преследовать в ней свои интересы, и начнется мировая война, всеобщее за­мешательство. Англия знает о противоречивых чувствах тех, кто пытается подавить восстание. Она хорошо знает, в какой растерянности пребывает наше правительство; она с изумле­нием наблюдала за ходом этой войны: за медленными и вялы­ми действиями нашей армии и громадными расходами на бо­евые действия. Слабость нашего правительства становится очевидной другим народам, и они приходят к выводу, что мо­нархическое правление намного лучше республиканского. Они начинают восхищаться своим правительством и смотрят сверху [260] вниз на нашу страну — кто с жалостью, а кто с презрени­ем; на страну, которую они считали самой могущественной на земном шаре. Если наша страна сохранит единство, она станет сильной, но если разделится, то обязательно падет.