Со святыней

Враг целился прямо в сердце. Он бил на­верняка, без промаха. Но пуля не коснулась груди офицера, она застряла в медной иконе святителя Николая. Офицер Борис Савинов прошёл с этой святыней страшными дорога­ми войны — от Москвы до Кенигсберга, вое­вал под Сталинградом, на Южном и Белорус­ском фронтах. Был несколько раз ранен, ле­жал в госпиталях, но сердце его на всех ог­ненных дорогах охраняла икона Николая Чудотворца. Охраняли его и молитвы, ибо он с детства был верующим, даже диаконом до войны успел стать. Охраняли Бориса и мо­литвы его деда и отца, расстрелянных после революции за то, что они были священника­ми. Но у Бога нет мёртвых. У Него все жи­вы. Разве не молились они за своего внука и сына, когда тот шёл в бой, когда в него це­лился враг?

Веря в Бога, надеясь на Него, офицер был поразительно смел. Если бы он надел все свои боевые награды, то грудь его засияла бы. Был у него и редкий орден Александра Невского, и ордена Красного Знамени, Крас­ной Звезды, Отечественной войны первой и второй степени, и множество медалей. После войны храбрый офицер стал священником. Отец Борис восстанавливал церковь в деревне Турки под Бобруйском, затем в городе Мсти-славле. Теперь он священник в Могилёве.

А икона, спасшая его, хранится в Троице-Сергиевой Лавре.

ДУЭЛЬ

Они пытались спастись. Таких людей назы­вают беженцами. Но какие они беженцы? Многие из них не то что бегать — ходить не умели. Их держали на руках, прижав к гру­ди. И всё-таки они спасались бегством.

За каждый метр Крыма шли бои. Детей, беспомощных стариков, раненых, — тех, кто не мог сражаться, — посадили на корабли, чтобы переправить на Таманский полуостров. Там было спасение. Но туда ещё надо было доплыть. А над Крымом бушевала смерть. Накануне корабль с тяжелоранеными был потоплен фашистской авиацией. Только бы миновать Керченский пролив...

Вдруг в небе появились немецкие самолё­ты. Погода была ясная, видимость — отлич­ная. Пролетая над самой палубой, мастера смерти видели детские головки, носилки с больными, быть может, видели лица детей, объятых ужасом. И, глядя на беззащитных, они равнодушно сбрасывали бомбы и нажи­мали на гашетки пулемётов.

С грохотом проносились над головами де­тей фашисты, сбрасывая свой смертоносный груз, а затем вновь набирали высоту, чтобы, развернувшись, как следует прицелиться и на этот раз не промахнуться.

Беженцы не могли видеть глаз своих убийц, закрытых шлемами. Что было в этих взглядах? Азарт игроков, оттачивающих своё мастерство? Ненависть? Желание уничто­жить именно детей, чтобы у этого народа не было будущего? Или они автоматически вы­полняли бесчеловечный приказ? Это так просто — нажать, как в компьютерной игре, кнопку. Взорвётся бомба, и кого-то уже не будет в живых. Вновь и вновь набирали они высоту и разворачивали самолёты...

И тут на дуэль с летающей смертью вы­шла маленькая девочка. Она встала на носу корабля и... начала молиться. Фашисты за­сыпали её свинцом. Она отвечала им молит­вой. Вой и грохот разрывающихся бомб, стрекот пулемётов заглушали слова, но де­вочка продолжала молить Господа о помощи.

Корабли выпустили дымовую завесу. Как ненадёжна эта защита, которая может рассе­яться в любой момент... Но Бог, услышав слова детской молитвы, повелел ветерку так обдувать корабли, чтобы дым закрыл их, и фашисты понапрасну разбросали свой смер­тоносный груз.

Фашистские самолёты убрались восвояси, не повредив ни один из кораблей, не задев молящуюся девочку. Они улетели. Но что эти лётчики скажут Создателю, когда пред­станут перед Ним?

Беженцы целыми и невредимыми сошли на берег. И каждый со слезами благодарил малышку, что-то дарил ей, ибо все понима­ли, что произошло чудо: детская молитва спасла от верной гибели тысячи людей.

Мы не знаем имени этой девочки. Она бы­ла так мала... Но какая огромная, спаси­тельная вера жила в её сердце!