География событий

Как и в случае с Мк. (см. § 42. 5), интересно обратить внимание на географию событий, описываемых в Лк. и Деян. – точнее, на богословский смысл географии. Это как раз один из тех аспектов, которые заставляют рассматривать обе книги св. Луки в их тесной взаимосвязи. К тому же подобный географический подход снимает вопрос о якобы необъяснимо «неожиданном» окончании (обрыве?) повествования Деян.

Итак, Благая весть начинается в Израиле. Вот почему географическим центром Евангелия в Лк. является Иерусалим – этим центром истории спасения Святой Город был в Ветхом Завете. Говоря еще точнее, центральной точкой является Иерусалимский храм – средоточие Присутствия Божия среди Его народа, а потому это сердце Израиля до Христа и во время Христа.

à История, о которой повествует Лука, начинается в Иерусалимском храме. Здесь священник Захария совершает богослужение:

⁵ Во дни Ирода, царя Иудейского, был священник из Авиевой чреды, именем Захария... ⁸ Однажды, когда он в порядке своей чреды служил пред Богом, ⁹ по жребию, как обыкновенно было у священников, досталось ему войти в храм Господень для каждения (Лк. 1, 5. 8-9).

à События младенчества, детства и отрочества Иисуса также связаны с храмом (см. Лк. 2, 22-49). В храме происходит Сретение (посвящение Иисуса как первенца Богу по Закону Моисееву и встреча, сретение, Младенца праведным Симеоном). В храм совершается паломничество двенадцатилетнего Отрока с Иосифом и Марией – это единственный во всем Новом Завете эпизод отрочества Иисуса (в отличие от многочисленных апокрифических евангелий детства, см. § 27).

à Третьим, т.е. наиболее значимым искушением Иисуса в Лк., в отличие от Мф., является предложение броситься с крыши храма (Лк. 4, 9), т.е. явить себя как Мессию в храме.

à Служение Иисуса представлено в двух частях, из которых вторая (начиная с середины Евангелия) описана как восхождение в Иерусалим:

Когда же приближались дни взятия Его от мира, Он восхотел идти в Иерусалим (Лк. 9, 51).

Впрочем, св. Лука не упускает из виду и то печально-трагическое обстоятельство, что Иерусалим как столица Священной истории и главное место встречи Израиля с его пророками был и местом их преследований и отвержения. Иисус с горечью восклицает:

Не бывает, чтобы пророк погиб вне Иерусалима (13, 33).

Страшный парадокс заключается в том, что таким образом – отвержением и распятием Мессии Израиля в его же столице – исполняется предназначение Иерусалима как средоточия спасения. Святой Град остается местом свершения главных событий спасения[776].

à Воскресший Господь является ученикам не в Галилее, а в Иерусалиме (см. Лк. 24). Обратим внимание, как по-разному звучат слова Ангела Воскресения, обращенные к женам-мироносицам. По Марку:

Идите, скажите ученикам Его и Петру, что Он предваряет вас в Галилее; там Его увидите, как Он сказал вам (Мк. 16, 7; ср. Мф. 28, 7)

По Луке:

Его нет здесь: Он воскрес; вспомните, как Он говорил вам, когда был еще в Галилее (Лк. 24, 6).

à Подобно тому, как все начиналось в Иерусалиме, в храме, все там же, в храме, и заканчивается. Вот буквально последние стихи:

⁵² Они поклонились Ему и возвратились в Иерусалим с великою радостью. ⁵³ И пребывали всегда в храме, прославляя и благословляя Бога. Аминь (Лк. 24, 52-53).

Правда, здесь уже намечается и (пусть пока только лишь потенциальная) перспектива дальнейшей, по всему миру проповеданной милости (прощения) от Бога:

⁴⁶ И сказал им: так написано, и так надлежало пострадать Христу, и воскреснуть из мертвых в третий день, ⁴⁷ и проповедану быть во имя Его покаянию и прощению грехов во всех народах, начиная с Иерусалима (Лк. 24, 46-47).

И опять-таки: «начиная с Иерусалима» – т.е. он остается точкой отсчета.

Книга Деяний тоже начинается в Иерусалиме с того же события, которым заканчивается Евангелие – с Вознесения Иисуса. Заповедь будущего стремительного распространения Евангелия формулируется еще более резко, и притом вновь начиная с Иерусалима:

Вы примете силу, когда сойдет на вас Дух Святый; и будете Мне свидетелями в Иерусалиме и во всей Иудее и Самарии и даже до края земли (Деян. 1, 8).

В Иерусалиме во время Пятидесятницы на учеников нисходит Святой Дух (Деян. 2), после чего Благая весть, как будто выпущенная из «лаборатории», стремительно несется «во всю землю», в конце концов достигая «края земли», столицы Вселенной – Рима. Если в Евангелии географической схемой является «Иерусалим – Галилея и другие близлежащие области – Иерусалим», то в Деян.: «Иерусалим – различные страны – Рим». Устремившись из столицы Священной истории, Благая весть достигает столицы Вселенной, дотоле находившейся вне библейской орбиты.

Если смотреть только с точки зрения фактологического материала, то Деян. – это в основном описание благовестнических трудов (деяний) ап. Петра и в еще большей степени ап. Павла. Однако такой чисто внешний подход – как к биографии Петра и Павла – сталкивает читателя с проблемой «неожиданной» концовки Деян. Ведь Павел направляется в Рим, чтобы предстать перед судом Кесаря, и вдруг, так и не рассказав о самом интересном (чем закончился суд), повествование «обрывается». В том-то и дело, что Деян. – не биография Петра или Павла (книга и называется не «Деяния Петра и Павла», а «Деяния святых апостолов»). Это история о том, как Благая весть во исполнение повеления воскресшего Иисуса распространяется и достигает «края земли». Можно сказать, что главным героем повествования Деян., как и Евангелия, продолжает оставаться Иисус, точнее, Благая весть о Нем. Выражение «Слово Божие», обозначающее именно Благую весть как что-то живое, растущее и распространяющееся, характерно для Деян.:

Слово же Божие росло и распространялось (Деян. 12, 24; ср. 6, ⁷ и др.).

Слово есть форма пребывания Иисуса в умножающейся и ширящейся Церкви. Тот факт, что Павел прибывает в Рим, для дееписателя означает, что не столько Павел, сколько Благая весть достигла столицы мира (не столь важно, что скорее всего христианские общины появились в Риме еще до прибытия туда Павла, см. § 34. 1), а значит, и книга должна быть закончена[777].

Таким образом, мы вновь (может быть, в еще большей степени, чем в случае с другими Евангелиями) сталкиваемся с вопросом о соотношении богословия и истории, жизни Иисуса Христа как предмета проповеди и как реальных исторических фактов. Что первично и что вторично? Не получается ли так, что евангелисты, например, св. Лука, «подгоняли» пересказ событий под некую богословскую схему или идею?

Ответ на этот вопрос дает сам Лука в тех первых стихах своего труда, где говорит о своих целях и о своих методах: «по тщательном исследовании всего сначала, по порядку описать» (1, 3). Парадоксально, но Лука, в трудах которого история и география евангельских событий выглядят тщательнее всего организованными, символичными, «спланированными», одновременно производит впечатление и самого историчного и достоверного (см. выше). Итак, «правильнее будет сказать, что Лука показывает богословскую важность истории»[778].