Pax Sinica?

Совсем недавно Си Цзиньпин посетил Соединённое Королевство, где его приняли на высшем уровне в Букингемском дворце. По итогам визита он заключил соглашений на $46 млрд.

Этот визит примечателен тем, что китайские деньги пойдут в том числе и в стратегическую ядерную отрасль: в первую в этом поколении британскую АЭС будут вложены китайские $9 млрд, за что китайцы получат 33% в управлении станцией. Обсуждаются инвестиции в ещё две АЭС, одна из которых может использовать сделанные в Китае реакторы. Не стоит недооценивать масштаб сближения Альбиона и Поднебесной — американцы, например, подобные сделки рассматривают по многу лет и в 2012-м Обама даже заблокировал совместный проект — в не самой стратегической сфере ветряной энергетики.

Главным апологетом поворота на восток в Англии остается канцлер казначейства Джордж Осборн, печально известный сокращением доходов и политикой затягивания поясов. По мнению консультанта Александра Кравченко, Осборн обладает огромным влиянием на кабинет нынешнего премьер-министра и отвечает за многие решения, принимаемые правительством Великобритании в том числе и на внешнеполитическом фронте. Что ж, это объясняет, почему китайцам оказали такой роскошный приём (ужин с королевой) и совсем не критиковали нарушения прав человека (за что англичан прямодушно похвалили в одной китайской газете). Осборн китайцам откровенно льстил, клялся, что Англия — это главный друг КНР на западе, предрекал наступление золотого века в отношениях Пекина и Лондона и в ходе своего сентябрьского визита в Китай предостерегал большие державы от взгляда на Китай свысока.

Но и до приезда Цзиньпина в Лондон англичане нередко находили точки соприкосновения с КНР в вопросах внешней политики. Ещё с 2007-го в одном из главных вузов страны University College London функционирует Институт Конфуция, 2008-м англичане признали власть КНР в Тибете, в ходе прошлогодних протестов в Гонконге открыто заняли сторону Пекина, первыми из всех развитых стран подключились к китайскому Азиатскому банку инфраструктурных инвестиций (важнейшее учреждение в китайском проекте Нового Шёлкового пути, конкурента американского Транстихоокеанского партнёрства) и, наконец, поддерживают Пекин в намерении сделать юань резервной валютой.

Последнее, кстати, уже может произойти достаточно скоро — по информации Bloomberg, МВФ одобрил заявку Китая. Если это всё-таки произойдёт, то это ударит в первую очередь по Японии, доля которой в резервах МВФ уменьшится.

Другая монархия с Юнион Джеком на флаге тоже начала разворот в сторону Китая. Новый австралийский премьер Малкольм Тернбулл осторожно говорит о мирном взлёте КНР, но действия важнее слов — уже при предыдущем премьере Австралия сначала отказалась вступить в Азиатский банк, а на следующий день одумалась и всё-таки заняла своё место в китайском политико-экономическом проекте. Конечно, военные и экономические связи этой страны с США пока ещё сильны, но если бы в Канберре разворот на восток не считали перспективным, то Австралия куда активнее критиковала бы политику КНР в регионе (даже предыдущие премьер-министры ограничивались общими ничего не значащими словами про конструктивный диалог).

Такая «группа поддержки» в развитом мире (в совокупности с участием Китая в БРИКС и ШОС) хотя и не делает глобальное влияние Китая особенно ощутимым, но по крайней мере заставляет считаться с китайцами. В условиях нарастающего противостояния между КНР и США (к слову, китайцы предположительно строят себе уже второй авианосец) молчаливое одобрение ряда стран из G20 будет стоить дорого. Можно осторожно предположить, что остальные страны Западной Европы (в первую очередь Франция) последуют за Англией в том же направлении, поскольку Китай это очень перспективный экономический партнёр, который деятельно участвует в финансировании проектов в Третьем мире, в том числе и в бывших европейских колониях.

За пределами цивилизованного мира самым надёжным союзником КНР является Пакистан. С этой страной КНР сотрудничает по ряду ключевых вопросов, китайские многомиллиардные инвестиции в Пакистане способствуют укреплению правящего режима, за что тот платит Пекину лояльностью. Торговаться и капризничать Исламабаду не с руки — к югу находится огромная Индия, с которой Пакистан сражается с момента своего появления, и потому естественный рост прокитайских настроений в этой стране неизбежен. Пожалуй, Пакистан — это лучший образец китайской дипломатии, страна, в которой щедрые инвестиции КНР наконец привели к политическим последствиям. Хотя это не результат собственно стратегии КНР — пакистанцам просто некуда деться, а США дискредитировали себя в этой стране постоянными убийствами гражданских и придирками к правительству (Пакистан в ответ дискредитировал себя укрывательством бен Ладена).