Приложение предыдущего метода к новым примерам

Я уже имел случай, Ваше высочество, обратить Ваше внимание на то, что можно различать два вида сущностей. Но для того чтобы раскрыть Вам искусство рассуждать, нужно рассмотреть три различных случая.

1. Либо мы знаем первое свойство вещи, свойство, являющееся причи­ной (principe) всех других свойств, и тогда данное свойство есть сущность [данной вещи] в собственном смысле этого слова; я буду называть эту сущность истинной или первой сущ­ностью.

2. Либо мы знаем лишь второстепен­ные свойства; мы замечаем среди них одно, о котором можно сказать, что оно есть причина всех других свойств. Это свойство можно рассматривать как сущность по отношению к тем качествам, которые оно объясняет; но это сущность не в собственном смысле слова; я называю ее вторичной сущностью ⁸.

3. Наконец, есть случаи, в которых среди второстепенных свойств мы вовсе не видим такого свойства, кото­рое могло бы объяснить все другие свойства. Тогда мы не знаем ни истинной сущности, ни вторичной сущности и не можем составлять дефиниции. Чтобы дать знание о какой-либо вещи, нам остается лишь перечислить ее качества; та­кова, например, идея, которую мы составляем себе о золоте. Вы видели, что, когда мы знаем ис­тинную сущность, мы можем указать все отношения с точностью; но Вы считаете, что когда мы знаем лишь вторичную сущность, то некоторых отношений мы не сможем указать и среди них будут даже такие, которых мы не сможем открыть.

Итак, Вы хотите судить о силе и точности доказатель­ства? Удостоверьтесь, какого рода сущность заключена в дефинициях, о которых Вы рассуждаете.

Ведь если только Вы отдаете себе отчет в Ваших идеях, Вам будет нетрудно убедиться, знаете ли Вы истинную сущность или вторичную или же не знаете никакой.

Золото желтое, ковкое, гибкое. Но почему один металл имеет свойства, которых другой не имеет? Вы не смо­жете добраться до первого качества, которое объяснит Вам остальные. Значит, Вы не смогли бы с точностью указать отношение, существующее между металлами. Стало быть, Вам остается лишь перечислить их качества и сравнить качества одного с качествами другого.

Если я спрошу Вас снова, почему тело протяженно и почему душа чув­ствует, то, чем больше Вы будете над этим размышлять, тем яснее увидите, что Вам нечего ответить. Следователь­но, Вы не знаете истинной сущности этих двух субстанций.

Однако Вы считаете, что все качества, которые Вы видите в телах, пред­полагают протяженность, а качества, которые Вы замечаете в душе, предполагают способность ощущать. Значит, Вы можете рассматривать протяжен­ность как вторичную сущность тела, а способность ощу­щать — как вторичную сущность души.

Теперь, рассуждая об этих двух субстанциях, Вы можете сравнивать лишь вторичную сущность души со вторичной сущностью тела; ведь Вы не сможете сравнить одну истинную сущность, которой Вы не знаете, с другой истинной сущностью, которую Вы знаете не больше, чем первую. Сравним же вторичную сущность тела со вторичной сущностью души; начнем со следующей дефи­ниции: Тело есть протяженная субстанция.

Я могу изменять выражение этой дефиниции. Я могу представить себе тело разделенным на частицы, на атомы. Это будет тонкая материя, очень легкий воздух, очень деятельный огонь. Но какую бы форму я ни придал этой дефиниции, я не смогу достичь предложения, тождествен­ного с предложением субстанция, которая ощущает ⁹. Значит, мы можем убедиться в том, что, когда мы исходим из идеи протяженной субстанции, у нас нет средства, позволяющего показать, что это та же самая субстанция, которая мыслит. Нам остается начать с идеи субстанции, которая ощущает, и в таком случае мы исчерпаем все средства, чтобы сделать в этом вопросе открытия, на которые мы способны.

Сказать, что душа есть субстанция, которая ощущает,— значит сказать, что она есть субстанция, которая име­ет ощущения.

Сказать, что она имеет ощуще­ния,— значит сказать, что она имеет либо одно-единственное ощущение, либо два сразу, либо больше.

Сказать, что она имеет либо одно ощущение, либо два и т. д.,— значит сказать или что эти ощущения произво­дят на нее приблизительно одинаковое впечатление, или что одно или два производят на нее особенное впечат­ление.

Сказать, что одно или два ощущения производят на нее

особенное впечатление,— значит сказать, что она особенно их замечает, что она выделяет их из всех других.

Сказать, что она особенно замечает одно или два ощущения,— значит сказать, что она обращает на них внимание.

Сказать, что она обращает внимание на два ощуще­ния,— значит сказать, что она их сравнивает.

Сказать, что она их сравнивает,— значит сказать, что она замечает между ними некоторое отношение различия или сходства.

Сказать, что она замечает некоторое отношение разли­чия или сходства,— значит сказать, что она судит.

Сказать, что она судит,— значит сказать, что она выно­сит одно суждение или последовательно выносит несколько суждений.

Сказать, что она последовательно выносит несколько суждений,— значит сказать, что она размышляет.

Следовательно, размышление — это не что иное, как определенный способ ощущения, это преобразованное ощу­щение ¹⁰. Вы видите, что это доказательство имеет тот же характер, что и доказательство, из которого мы заключили, что площадь треугольника равна половине произведения его высоты на его основание. Тождество сделало очевидным и то и другое доказательство.

Вам будет легко применить этот ме­тод ко всем операциям рассудка и воли. Но заметьте, Ваше высочество, что, чем больше Вы будете продви­гаться вперед, тем дальше Вы будете от усмотрения какого-либо тождества между двумя сле­дующими предложениями: «Душа есть субстанция, кото­рая ощущает», «Тело есть протяженная субстанция». Ска­жу больше: Вы докажете, что душа не могла бы быть протяженной. Вот доказательство этого.

Сказать, что субстанция сравнивает два ощущения,— значит сказать, что она имеет два ощущения одновре­менно.

Сказать, что она имеет одновременно два ощущения,— значит сказать, что два ощущения объединяются в ней.

Сказать, что два ощущения объединяются в одной субстанции,— значит сказать, что либо они объединяются в одной субстанции в собственном смысле этого слова, субстанции, которая не состоит из частей, либо они объеди­няются в субстанции не в собственном смысле слова,

субстанции, которая в действительности состоит из частей, каждая из коих тоже субстанция.

Сказать, что два ощущения объединяются в одной субстанции в собственном смысле слова, не состоящей из частей,— значит сказать, что они соединяются в одной простой субстанции, в непротяженной субстанции. В этом случае доказано тождество субстанции, которую мы срав­ниваем с непротяженной субстанцией: доказано, что душа есть простая субстанция. Рассмотрим второй случай.

Сказать, что два ощущения объединяются в одной суб­станции, состоящей из частей, каждая из которых является точно такой же субстанцией,— значит сказать, что либо эти ощущения объединяются в одной и той же части, либо они объединяются в этой субстанции лишь потому, что одно относится к одной части, например к части А, а другое относится к другой части, например к части В. Здесь перед нами еще два разных случая. Начнем с первого.

Сказать, что два ощущения объединяются в одной и той же части,— значит сказать, что они объединяются либо в одной части, являющейся одной в собственном смысле сло­ва, либо в одной части, состоящей из нескольких других.

Сказать, что они объединяются в одной части, являю­щейся одной в собственном смысле слова,— значит сказать, что они объединяются в одной простой субстанции; в этом случае доказано, что душа непротяженна.

Сказать, что они объединяются в одной части, состоя­щей из нескольких других, означает либо что они объединяются в одной части, являющейся простой, либо что одно ощущение находится в одной из этих частей, а другое — в другой.

Сказать, что одно из этих ощущений находится в одной из этих частей, а другое — в другой,— значит сказать, что одно находится в части А, а другое — в части В; этот случай аналогичен случаю, который нам осталось рассмотреть.

Сказать, что из этих двух ощущений одно находится в части А, а другое — в части В,— значит сказать, что одно находится в одной субстанции, а другое — в другой.

Сказать, что одно находится в одной субстанции, а дру­гое — в другой,— значит сказать, что они не объединяются в одной и той же субстанции.

Сказать, что они не объединяются в одной и той же субстанции,— значит сказать, что одна и та же субстанция не имеет их в одно и то же время.

Сказать, что одна и та же субстанция не имеет их в одно и то же время,— значит сказать, что она не может их сравнивать.

Таким образом, доказано, что душа, будучи субстанци­ей, которая сравнивает, не является субстанцией, состоя­щей из частей,— не является протяженной субстанцией. Значит, она — простая субстанция.

Метод, которому мы только что следо­вали, показывает Вам, до какой степени он позволяет проникнуть в знание вещей. Знания вторичной сущности достаточно для доказатель­ства того, что две субстанции различаются, но этого зна­ния недостаточно, чтобы точно измерить имеющееся между ними различие.

Значит, очень легко не предполагать очевидность разу­ма там, где ее нет; нужно лишь попробовать перевести в тождественные предложения доказательства, которые, как полагают, были приведены. Это пробный камень, это единственное средство обучить Вас искусству рассуждать. Благодаря ему Вы поймете, как нам недостает идей, как из-за того, что мы не имеем идей, от нас ускользает тождество предложений и каким образом мы должны себя вести, чтобы не вводить в наше заключение больше того, что нам позволено знать. Если Вы будете учитывать Ваше незнание природы вещей, Вы будете весьма осмотрительны в утверждениях; Вы будете знать, что при всех усилиях, на которые Вы способны, Вы не могли бы пролить свет на предметы, которые верховная первопричина — единствен­ная инстанция, способная их объяснить,— не позволяет Вам познать. Но если бог обрек нас на неведение, он не обрек нас на заблуждение: мы судим лишь о том, что видим, и не ошибаемся!