Ночные разговоры

– Померанцев не заказывал тебе перевод, – повторил Андрей. – Ты переводила документацию на томографы для министерства здравоохранения. Тебе случайно не доводилось встречаться с Вацлавом Карчевским?

При упоминании министра перед Лизиным мысленным взором тут же возникла та самая картина… Она всплывала в её голове каждый раз, когда рядом звучала эта фамилия или когда Лиза видела министра по телевизору. А Карчевский постоянно мелькал на экране, давал интервью, принимал делегации, открывал больницы. Никуда от него не деться. И никак не вытравить из памяти то отвратительное воспоминание…

Вот и сейчас Лиза опять вспомнила, как в прошлом году, в сентябре, директор «Транслита» отправила её в обладминистрацию для встречи итальянских гостей. Официальную часть Лиза отработала, как всегда, блестяще, культурную программу – тоже, а ближе к ночи разговор зашёл о помывке дорогих гостей в настоящей русской бане. Итальянцы представляли крупный медицинский концерн, привезли с собой кучу выгодных контрактов, поэтому их принимали с фирменным русским гостеприимством.

– Дальше – без меня, – объявила Лиза. – В баню не поеду.

– Лиза, но как же? – заволновалась чиновница из протокольного отдела. – Вацлаву Александровичу нужен переводчик. Как он будет общаться с итальянцами? С меня голову снимут!

– Извините, баня – это не мой профиль. Я не езжу с мужчинами в баню. И потом… После пятой рюмки они начнут прекрасно понимать друг друга и без переводчика.

Чиновница нахмурилась, привела ещё несколько аргументов в пользу разухабистого международного веселья среди ушатов и берёзовых веников, но, встретив твёрдый Лизин отказ, позвонила директору «Транслита». Ольга Ивановна тут же перезвонила строптивой подчинённой.

– Лиза, ты что? – прошипела она в трубку.

– В баню не поеду. Ольга Ивановна, вы смеётесь? Для меня это неприемлемо.

– Лиза, из какого века ты вывалилась? Из девятнадцатого? Сейчас совсем другое время.

– Но для некоторых людей, пусть их и немного, всё же существуют нормы морали и элементарного приличия.

– О, господи, – вздохнула Ольга Ивановна. – Тебя же не заставляют переводить голышом.

– Но и в костюме я сидеть не буду, правда?

– Закутаешься в махровый халат. Думаю, тебе дадут. Всё вполне прилично.

– Вы бы сами согласились?

– Да я бы помчалась, теряя на ходу тапочки! Ты только прикинь, какой там будет банкет! А какие мужчины! Но кто ж меня позовёт, я итальянского не знаю. А ещё у меня целлюлит и десять лишних кэгэ…

– На банкетах мне обычно некогда есть. Все лопают, а я перевожу, – буркнула Лиза.

– Очень тебя прошу! Сделай это ради меня и славной репутации нашей фирмы. Не подводи.

Подводить любимую начальницу не хотелось. От Ольги Ивановны Лиза видела только хорошее. Директор, почувствовав слабину, выдвинула последний довод.

– Я выпишу тебе шикарную премию, – пообещала она.

– Премию… – эхом повторила Лиза.

В конце концов начальнице удалось сломить оборону и пробиться сквозь частокол Лизиных рудиментарных принципов. Издав два десятка душераздирающих вздохов, три раза уточнив насчёт премии, переводчица всё‑таки согласилась поучаствовать в мероприятии.

Но не зря Лиза так рьяно отказывалась! Интуиция её не подвела. Ничего хорошего из этой затеи не вышло…

В три часа ночи, когда участники переговоров разбрелись по роскошной лесной резиденции, Лиза отправилась искать распорядителя вечеринки. В её услугах больше не нуждались, она страшно устала и надеялась, что её отправят на машине домой.

Зачем она толкнула ту дверь, зачем вошла в комнату? Вошла – и застыла, очутившись в ярко освещённой спальне, оказавшись в водовороте звуков – сопенье, охи, причмокивания… Она увидела перед собой красного, голого министра. Его спина и зад блестели от пота… Он обернулся и встретился с Лизой взглядом. Его глаза налились кровью, лицо побагровело… Ладно бы это был заурядный секс без прикрас… Но министр… Он…

Лиза ринулась прочь, похолодев от ужаса. Она проклинала тот момент, когда согласилась на уговоры и решила поехать в резиденцию с итальянскими гостями. Что теперь с ней будет? Успел ли Карчевский разобрать, кто вломился в комнату в самый неподходящий момент? Или в пылу страсти не заметил её лица? В тот момент он смотрел прямо на Лизу, но увидел ли? Его глаза были застланы розовым туманом, он задыхался, корчился от удовольствия…

Теперь Лиза превратилась в опасного свидетеля, а их обычно убирают, ликвидируют. Будет ли министр её преследовать? Отправит ли убийц, чтобы тюкнуть неугодную переводчицу где‑нибудь в тёмном переулке? Или он даже не понял, что кто‑то стал невольным свидетелем его порочных утех?

Целый месяц Лиза дрожала от страха и ждала расправы. Но ничего не происходило, и она постепенно успокоилась. Время шло, заканчивался год, Карчевский мелькал на экране телевизора, говорил умные правильные вещи, а Лиза каждый раз вспоминала ту отвратительную мизансцену, видела его красную мокрую спину, толстые, дряблые, покрытые рыжими волосами ляжки…

В январе в мэрии принимали французов, штатный переводчик по традиции болел. Встречу почтил присутствием сам Карчевский, и Лизе пришлось вновь столкнуться с ним нос к носу. Она постаралась кардинально изменить внешность, надела очки и чёрный парик, чтобы не дай бог не всколыхнуть в груди министра ненужные воспоминания.

Но всё обошлось.

* * *

– Алло! Я здесь! – майор помахал рукой перед лицом застывшей в прострации соседки. – Лиза, ты меня слышишь?

– А? Что? – девушка вышла из транса, вызванного упоминанием имени господина Карчевского. – Да, да, конечно. Про итальянские томографы я переводила для министерства здравоохранения. Я перепутала.

– Хватит врать! Ничего ты не перепутала. Обладая твоей уникальной памятью, это в принципе невозможно. Ты меня обманула, бессовестная девочка. Однако твоя ложь сыграла мне на руку. Благодаря итальянским томографам я связал между собой Померанцева и Карчевского, и это было прямым попаданием в цель… А теперь объясни, почему ты не хотела признаваться, что знакома с Игорем Померанцевым.

Лиза подняла голову, в её глазах пылал мрачный огонь.

– Померанцева убили, а я его до сих пор ненавижу, – со сдержанным гневом произнесла она.

Всего десять минут назад Лизу клонило в сон и она разрабатывала план стремительного бегства из квартиры сыщика. Но сейчас сон как рукой сняло.

– Я целых пять лет расплачиваюсь за глупость одного мужчины и подлость другого, – с яростью проскрежетала она.

– Знаю, – кивнул Андрей. – Выяснил.

– Выяснил? Ах, ну да, ты же сыщик. Это твоя работа – всё выяснять.

– Твой бывший муж связался с Померанцевым, и они решили организовать совместный бизнес.

– Если ты и сам всё знаешь, зачем спрашиваешь?

– Хочу услышать от тебя правду. Если раз за разом я буду заставлять тебя говорить правду, постепенно ты привыкнешь быть со мной честной.

– Какое глупое желание! Кому нужна правда? Люди обычно предпочитают слышать приятную ложь. Ну, хорошо, рассказываю… Мой непутёвый муж Иван постоянно что‑то затевал. Конечно! Ходить к девяти утра на работу и получать зарплату два раза в месяц – для него это тупо, скучно. Плебейство. Лучше замутить бизнес и заработать одномоментно все деньги мира… Только мой Ваня‑дурачок не знал, что Померанцев просто собирается его использовать. Мозгов не хватило даже на то, чтобы посоветоваться с женой! Иван взял без моего ведома кредит на несколько миллионов рублей под невероятные проценты. Померанцев устроил так, что Ване дали этот кредит, без протекции, безусловно, ничего бы не вышло. Но бизнес якобы не пошёл, а деньги улетели в чёрную дыру. Насколько я понимаю – осели на счетах Померанцева. Причём тот так ловко провернул операцию и оформил все документы, что комар носа не подточит.

– В подобных делах он был настоящим профи.

– Чтобы уменьшить сумму долга, мы продали квартиру, подаренную нам на свадьбу родителями – Ваниными и моими, в складчину. И всё равно ежемесячно приходилось выплачивать банку огромную сумму. Иван продолжал строить всякие прожекты. А я к тому моменту как раз окончила вуз и устроилась работать сразу в две фирмы. Я, конечно, подрабатывала с первого курса, но теперь пришлось вкалывать за двоих. Переводила, занималась репетиторством. Оплачивала съёмную квартиру, еду, бензин для Ваниной машины и так далее. Но основную часть бюджета съедал банковский кредит. В конце концов мне надоело быть нянькой для взрослого парня, надоело надрываться на двух работах непонятно ради чего. Хорошо помню, как он вернулся домой в новых джинсах – весь из себя такой весёлый, солнечный, летний… А я нашла в пакете чек. Его долбаные джинсы стоили четыре тысячи рублей! И он истратил эти деньги накануне очередной выплаты по кредиту – вместо того, чтобы отдать их мне, избавить от нервотрёпки. У меня в тот месяц как раз не хватало, я не знала, куда бежать, у кого занимать, чтобы заплатить вовремя.

– Наверное, это стало последней каплей? – предположил Андрей.

– Да! Какая безалаберность и инфантильность! Короче, я подала на развод, нас довольно быстро развели. После развода я, естественно, вздохнула с облегчением, так как теперь не должна была отдавать все деньги на погашение Ваниного кредита.

– Хм… Кажется, я догадываюсь, что было дальше.

– Да! Я зря радовалась. Ванечка тоже не собирался тянуть эту лямку, он пропустил один платёж, второй, третий… В конце концов дело дошло до суда. Суд признал наши долги совместными и предоставил банку право самому решать, с кого из супругов взыскивать долг. Стоит ли сомневаться, что банк выбрал меня? Иван в тот момент являлся безработным, искал своё место под солнцем, постоянно впутывался в истории, куда‑то уезжал, что‑то продавал… А у меня – стабильная хорошая зарплата, постоянное место жительства… Да, банк предпочёл иметь дело со мной, хотя кредит оформлялся на Ивана и без моего ведома. И вот уже пять лет каждый месяц я несу к банкомату кругленькую сумму и почти ничего не оставляю себе. Чтобы собрать эту сумму, мне приходится работать по двадцать часов в сутки.

– Бедная Лиза! – пожалел девушку майор.

– Бедная Лиза, угодившая в капкан… Вот почему я возненавидела Померанцева. Мой Ваня – безалаберный оболтус. Но Игорь Померанцев – негодяй и подлец. Сначала я, наивная, пыталась апеллировать к его совести. Узнала адрес офиса, ездила ругаться. Надеялась, этот мошенник вернёт деньги. Не тут‑то было! Я чуть глаза ему не выцарапала, но результата не добилась. Я поняла, что он скорее накормит собственной почкой шакала, чем расстанется с такой большой суммой. У меня не было возможности повлиять на Померанцева, он смеялся над моими угрозами, откровенно издевался. Что мне оставалось? Мечтать о его смерти – как можно более страшной и мучительной. Я так долго фантазировала на эту тему, что меня едва не хватил удар, когда мои фантазии вдруг стали явью! Помнишь, ты сказал мне, что расследуешь убийство бизнесмена Померанцева?

– Да. В тот момент ты побелела как мел. Но свалила всё на слишком крепкий кофе. Почему ты тогда не рассказала о ваших особых отношениях с Померанцевым?

– Я испугалась… Столько раз я мысленно разряжала в него револьвер или даже автомат… Или роняла ему на голову кирпичи, сталкивала в пропасть, сбивала автомобилем… И вдруг мои жестокие фантазии реализовались. Померанцева убили, это произошло на самом деле… Я ощутила себя причастной к его смерти.

– Наколдовала?

– Что‑то вроде того.

– Но пистолет держала не ты.

– Но я об этом мечтала! Как же я его ненавидела! Он загнал меня в угол. Мои родители не знают, что я до сих пор выплачиваю Ванин долг. Они думают, мы рассчитались с банком, когда продали квартиру. Я не говорю родителям, иначе они сами влезут в долги, наберут кредитов – только бы помочь доченьке. Подруги и коллеги тоже не в курсе моих проблем, кроме директора фирмы, где я работаю. Она видела исполнительный лист из суда… Да у меня и подруг‑то не осталось, всех растеряла. Со мной стало трудно дружить – ведь я превратилась в мерзкую скрягу, дрожащую над каждой копейкой. Кому это понравится?

– Думаю, никому, – поддержал Андрей. Он смотрел на Лизу с сочувствием.

– За пять лет я стала иным человеком. Отдалилась от родителей, лишний раз в гости не приеду – неудобно с пустыми руками. Если у тебя нет денег – ты вычеркнут из жизни, ты словно наблюдаешь за ней сквозь бронированное стекло. А у меня никогда нет денег, хотя я зарабатываю в три‑четыре раза больше любого сотрудника «Транслита». Считается, что труд облагораживает. Подлая ложь! Он выматывает и убивает. У меня одно‑единственное желание: выплатить долг, а потом упасть в кровать и проспать две недели подряд… И не считать, не считать, не считать эти проклятые рубли, не переживать постоянно – хватит в этом месяце или нет… Да, безусловно, работая как вол, хватаясь за любой перевод, я стала отличным профессионалом. Но я и так бы им стала, без всех этих жертв…

Лиза подумала о том, что Андрей всё равно не сможет понять, как она жила последние годы. Ведь она не призналась ему, как экономила на еде, как питалась рыбным паштетом, купленным по акции, по четыре раз заваривала одну и ту же чайную заварку и ходила в кофейни, чтобы подышать ароматом настоящего кофе… Лизе было стыдно делиться душераздирающими подробностями – сосед сразу бы вспомнил о том, как жадно она уничтожала запасы на его кухне – лазанью, торт, бутерброды…

– А ещё из‑за долгов судебные приставы запретили мне выезжать за границу. Я не прошла бы паспортный контроль, меня бы не выпустили! За пять лет я, переводчица, владеющая английским и французским лучше коренного жителя, ни разу не съездила в Лондон или Париж. Отказывалась от всех предложений, придумывала отговорки. Это мучение! И кто виноват? Померанцев!

– Удивительно, что мы с тобой подружились. По‑моему, ты должна ненавидеть весь мужской род. Сначала тебе попался безалаберный охламон Иван, и он втравил тебя в эту историю. Потом ты столкнулась с Померанцевым, настоящим злодеем.

– О, да, ты прав. Я долго испытывала отвращение к мужчинам. Но благодаря тебе моё представление о сильном поле потихоньку исправляется.

– Постараюсь тебя не разочаровать, – пообещал Андрей.

Лиза опустила глаза. Больше всего на свете ей хотелось сейчас признаться, что он самый лучший и необыкновенный. Возможно, он – страшно сказать! – даже лучше Брэда Питта… И благодаря приятному соседству Лизина вера в мужчин крепнет с каждым днём…

Но ещё больше измотанной переводчице хотелось спать. На часах был четвёртый час утра.

– Надо же, – сказал майор. – Кто бы мог подумать! Ты производишь впечатление современной, энергичной и благополучной девушки, фанатично влюблённой в свою работу.

«На самом деле я давно превратилась в заезженную лошадь, умирающую от непомерной нагрузки», – подумала Лиза, но вслух не произнесла. Не дело называть себя заезженной лошадью в присутствии интересного парня.

– Я могу тебе чем‑то помочь? Сколько тебе ещё надо выплатить? У меня есть деньги.

– Я уже почти справилась. Ещё два месяца, и я полностью рассчитаюсь. Но спасибо, что предложил, мне приятно… Знаешь, я сейчас усну, – призналась Лиза. – Отпусти уже меня домой, ладно?

– Ладно, – смилостивился сыщик. – Иди. Нет, стой, я тебя провожу.

Как ни странно, но пять метров лестничной площадки Лизе удалось преодолеть без приключений. Никто её не подкарауливал – ни голодный тигр, ни бандит, ни злоумышленник. Но доблестный майор всё же постоял в дверях, пока Лиза не вошла в квартиру.

– Спокойной ночи. Вернее – утра, – попрощался он.

– Чао.

Андрей не знал, что, попав в квартиру, Лиза сразу прошла в ванную, где умылась ледяной водой. Затем отправилась на кухню и заварила в френч‑прессе кофе. И последняя остановка – рабочий стол. Труженица прочно обосновалась перед компьютером и принялась за перевод.