Д. С. Навашин

(1889‑1937)

4 апреля 1909 г. Брюсов писал Андрею Белому:

Дорогой Борис Николаевич!

Позвольте рекомендовать вам Дмитрия Сергеевича Навашина, молодого поэта, который читал мне свои очень интересные стихи и сказки. Надеюсь на ваше к нему внимание.

Ваш всегда Валерий Брюсов.

В томе 92 «Литературного наследства» дается следующее примечание к этому письму:

Дмитрий Сергеевич Навашин — поэт, студент‑юрист Киевского университета, сын профессора ботаники, позднее академика С.Г. Навашина; к Брюсову обратился с рекомендательным письмом Ф.Ф. Зелинского от 5 марта 1909 г. 6 апреля 1909 г. Навашин писал Белому: «Несколько дней тому назад я имел честь и удовольствие беседовать с Валерием Яковлевичем Брюсовым. Подводя итоги нашего разговора, Валерий Яковлевич предложил познакомить меня с вами, на что я отозвался живейшей благодарностью и, насколько помню, в тот же день оставил у вас его письмо. Ежели вы ничего не имеете против подобной встречи, не откажите в любезности сообщить мне, в какой день и час я мог бы застать вас дома…» Брюсов опубликовал стихи Навашина и его рассказ «Морской разбойник» в «Северных цветах» в 1911 г. Белый сдержанно отозвался об этих произведениях: «…единственное их достоинство — та юная свежесть, которая присуща и многим другим начинающим, не попавшим однако на страницы „Северных цветов“.

(«Русская мысль», 1911, кн. 10, с. 25).

Перед первой мировой войной Навашин был известен узкому кругу московских литераторов, как поэт. Он бывал в Литературно‑художественном кружке, где иногда читал свои стихи. Затем несколько лет о нем ничего не было известно, а в середине 1920‑х гг. он оказался в Париже на должности помощника директора новооткрытого советского банка на авеню де л'Опера, через который шла теперь франко‑советская торговля. В начале 1930‑х гг. Навашин уже был директором этого банка и крупным советским экономистом. Среди его ближайших друзей были не только видные французские дельцы, банкиры, масоны Великого Востока, но и министры и сенаторы, как например де Монзи, благодаря которому он вошел во французское масонство. Он выпустил две книги по‑французски по экономическим вопросам, печатал во французских журналах статьи. Затем прошел слух, что его вызывают в Москву. Но он туда не поехал. В это время у него уже хранились международные фонды троцкистов.

Навашин жил в особняке по адресу 28 ул. Микельанж, около Булонского леса. В год этот особняк стоил ему около 20 тысяч франков. У него была жена и дочь, две секретарши и трое слуг. В 1931‑32 г. в Париже заговорили, что он ушел из банка и отказался ехать на родину. Но материальное положение его от этого, видимо, не изменилось. Он по‑прежнему бывал на приемах у французских государственных деятелей, принимал их у себя, держал двух секретарш и по утрам ходил гулять в Булонский лес с двумя породистыми собаками.

25 января 1935 г. Навашин был заколот насмерть на утренней прогулке. Свидетель, видевший сцену убийства издали, дал знать в полицию. Когда явились полицейские, собаки громко выли. Навашин лежал ничком в луже крови, заколотый в спину длинным острым четырехгранным стилетом. На траве лежали очки в роговой оправе. Навашин очков не носил.

Допрошены были десятки людей, начиная с жены и дочери (учившейся в балетной школе), и кончая министром де Монзи, дававшим показания при закрытых дверях. Был даже привезен для дачи показаний недавний перебежчик или, как тогда говорили, «невозвращенец», большевик Крюков‑Ангарский, порвавший с Москвой в 1930 г. и живший под другой фамилией. По его мнению Навашин «и порвал, и не порвал» с Москвой и, может быть, только делал вид, что протестует против подготовки московских процессов. На одном из них были приговорены три его друга и сотрудника: Пятаков, Сокольников и Серебряков[96].

Следствие, предпринятое Сюрте Женераль[97], не дало никаких результатов. Убийца, молодой блондин в спортивном пальто, которого издали видел единственный свидетель — вышедший на утреннюю прогулку француз — так никогда и не был найден. Несмотря на тщательную проверку банковского счета и записных книжек Навашина, ни один след не привел к аресту убийцы. Дело было закрыто.

За 50 лет, прошедших с того времени, никаких новых данных по нему никогда не было обнаружено.

Что касается масонской судьбы Навашина, то приехав в Париж, он вернулся на краткое время в «Астрею», в которой состоял в России в 1916‑1917 гг., но очень быстро «уснул» и перешел во французскую ложу. На похоронах Навашина присутствовал Досточтимый и Премудрый Мастер г. Дуаньон и другие братья. (БИБ, ПА, Ле Тан и др. франц. газеты, январь‑март 1937).