Люди и лошади

Что же это за страна такая, Монголия? Что в ней такого особенного? Обратимся за информацией к Большой Советской Энциклопедии.

Население Монголии на начало 1974 года составляло 1378 тыс. человек. Из них 604 тыс. проживало в городах. На земле работало 774 тыс. человек, которые, собственно, и кормили себя и городское население. За счет прежде всего, интенсификации сельского хозяйства и особенно животноводства, т. е. за счет техники, комбикормов, обводнения пастбищ и устройства водопойных пунктов.

В 1974 году Монголия являлась социалистическим государством, а это соответственно означало предоставление населению широких социальных гарантий. Медицина, пенсионная система, социальная помощь. Эти факторы способствуют увеличению длительности жизни и росту населения. До 1917 года ничего подобного и в помине не существовало и численность населения, по сообщению БСЭ, была более чем в два раза ниже, а значит, составляла менее 689 тыс. человек.

Л. Н. Гумилёв, как и Э. Хара‑Даван, пишет, что в XIII веке численность монгольских племен составляла около 400 тыс. человек. Однако он, очевидно, имеет в виду под Монголией более широкую территорию, т. е. численность всех монгольских племен. Иначе выходит, что за семьсот лет численность монголов практически не выросла. Если говорить об общей численности монголов во всем мире на текущий момент, то она составляет цифру не более 7 млн. человек. По данным Б. Х. Тодаевой (статья «Монгольские языки»), численность говорящих на монгольских языках составляет 6,8 млн. В таком случае, динамика роста суммарного числа монголов составляет 17‑кратное число. Посмотрим на динамику роста только лишь великорусского народа. Согласно переписи населения РФ за 2002 год, русские только в самой РФ составляют 80 % населения страны, т. е. 116 млн. человек. Если согласиться с оценкой Гумилёвым населения древней Руси в XIII веке в 5–6 млн. человек, количество русских увеличилось не менее чем в 19 раз. То есть относительные цифры прироста и монгольского и великорусского народов практически совпадают, что позволяет оценивать цифру в 400 тыс. человек как правдоподобную.

Какова же была численность населения монголов, проживавших в XIII веке на территории современной Монголии? Страшно сказать, но едва, ли она превышала 100 тыс. человек. О каких полчищах монголов в армии Чингисхана можно говорить?

Судите сами: до 1917 года население Монголии не превышало 689 тыс. человек. Естественно, почти все они были заняты в кочевом животноводстве, кормили сами себя, а излишки обменивали на продукты земледелия и ремесленно‑промышленного производства, торгуя с Китаем и Россией. В 1974 году в сельском хозяйстве вообще, в том числе и в земледелии, работает немногим больше, а именно – 774 тыс. человек. Кормят они население в 1378 тыс. человек. Однако для того, чтобы увеличить продовольственную базу, потребовались техника, обводнение пастбищ, внедрение земледелия и т. д.

Очевидно, что территория современной Монголии, все ее 1565 тыс. квадратных километров, не может прокормить более 700 тыс. человек при кочевом животноводстве, при этом следует помнить, что часть продукта использовалась для обмена.

Рост населения часто толкает народы на экспансию. Каким же образом Монголия могла эффективно восполнять военные потери большого масштаба, имея столь малый абсолютный прирост населения?

Вот еще один интересный факт. В XV веке два раза, при Эсен‑хане и Даян‑хане, предпринимались попытки объединить монгольское государство, и оба раза они проваливались после их смерти. БСЭ объясняет провал этих попыток тем, что «отсутствовали необходимые для единства страны социальные и экономические предпосылки». Однако возникает вопрос: а присутствовали ли они при Чингисхане? Чем объективно отличалась жизнь в XIII веке от жизни в XV то социальным и экономическим показателям? Ничем. Поэтому после смерти Чингисхана Монгол‑улус не должен был долго просуществовать виде централизованного государства из‑за отсутствия этих самых «социальных и экономических предпосылок». Он и не просуществовал.

«В Монгольском улусе с 1259 г. полыхала жестокая гражданская война узурпатора Хубилая с ревнителями традиций кочевой старины – западными монголами, которых поддерживали ханы Золотой Орды. Война закончилась в 1304 г. вследствие предельного утомления обеих сторон» (Л.Н Гумилёв, «Древняя Русь и Великая степь»). Несомненно, что время от времени монголы объединялись под начальством какого‑нибудь хана и совершали походы на соседние государства, однако завоевательный пыл быстро угасал, возможно, из‑за гибели активной (пассионарной) части населения, или после гибели очень Немногочисленного избыточного населения. Затем Монгол‑улус возвращался на долгие годы к привычному состоянию стагнации. Монголия объективно не имела возможности вести завоевательные мероприятия в течение длительного времени и в широких масштабах. Мешала низкая численность и плотность населения, разбросанного на большой территории, невозможность быстрого восполнения человеческих потерь и слабые экономические возможности.

В Монголии не существовало хоть сколько‑нибудь значимого ремесленного производства, «множество самостоятельных ханств и княжеств остро нуждались в рынках для обмена скота и продуктов скотоводства на земледельческие и ремесленные товары оседлых народов. Таким рынком в то время мог быть только Китай. Но он был мало заинтересован в этом обмене. Экономика Монголии оказалась в кризисном состоянии. Монгольские правители пытались силой оружия навязать китайским властям меновую торговлю».

Одной из особенностей монгольского климата является то, что зимы в Монголии малоснежные. Это способствует круглогодичному табунному содержанию лошадей и скота, в частности, овец. Что мы знаем о монгольской лошади?

«Монгольская лошадь – верхово‑вьючная и упряжная местная. Выведена и издавна разводится на территории Монголии. Животные низкорослые, выносливые, неприхотливые, приспособлены к круглогодовому табунному содержанию и тебеневке. Используют также для получения мяса и молока».

«Тебеневка – (от тюрк. тебин – зимнее пастбище под снегом, от тебу – ударить ногой), пастьба с.‑х. животных на пастбищах, покрытых снегом. Применяют в районах отгонного животноводства, где практикуется круглогодовое пастбищное содержание животных. Хорошо приспособлены к Т. олени, лошади, овцы, хуже – крупный рогатый скот. Животные откапывают корм из‑под снега (лошади из‑под снежного покрова глубиной до 50 см, овцы – до 25 см, крупный рогатый скот до 10 еж). Т. лучше переносят животные местных выносливых пород и их помеси. Лучшие пастбища для зимней пастьбы – степные, имеющие в травостое многолетние плотнокустровые злаки (ковыли, типчаки), полыни, солянки. В некоторых районах с ограниченными естественными пастбищами для зимней пастьбы отводят участки с посевами овса, суданки, сорго и др. На случай непогоды (буранов, гололедицы) создают страховые запасы кормов. Для борьбы с обледенением пастбищ используются тяжёлые бороны, тракторные снегопахи и др.» (БСЭ).

В исторической литературе все время говорится о том, что монгольские лошади умеют долбить копытами снег и добывать из‑под этого снега корм. Очевидно, имеется в виду, что все Другие лошади долбить снег копытами не умеют. Тем не менее к тебеневке, т. е. к пастьбе на заснеженных пастбищах, приспособлены не только монгольские лошади, но и овцы, олени и крупный рогатый скот. Предположим, монголы научили своих лошадей, заодно и овец и крупный рогатый скот, откапывать корм из‑под снега. Хорошо, а кто научил это делать оленей? Может быть, чукчи?

Так или иначе, есть монгольская чудо‑лошадь, Добывающая корм копытами. Есть еще и монгольские чудо‑овцы, вообще у монголов не скотина, а чудо‑скотина и все как одна умеют добывать корм из‑под снега. Однако вот вопрос: это монгольские чудо‑овцы такие умные, или просто степные монгольские пастбища такие малоснежные?

Именно малоснежность степных пастбищ позволяет животным откапывать корм из‑под снега своими натруженными копытами. И если обычную русскую овцу пустить на монгольское степное пастбище, то и она быстренько начнет копытами долбить снег в поисках пищи. Другое дело, что в лесной России долби не долби – ничего толком не получится, поскольку снега по пояс и травостой, увы, не степной.

Следовательно, дело совершенно не в том, что монгольские лошади отличаются особыми умениями, а в толщине снежного покрова и в обильном травостое. А посему, как прикажете понимать следующие слова Плано Карпини?

«Отсюда, поспоспешествующей милости божией и избавившись от врагов креста Христова, мы прибыли в Киев, который служит столицею Руссии; прибыв туда, мы имели совещание о нашем путешествии с тысячником и другими знатными лицами, бывшими там же. Они нам ответили, что если мы поведем в Татарию тех лошадей, которые у нас были, то они все могут умереть, так как лежали глубокие снега, и они не умели добывать копытами траву под снегом, подобно лошадям Татар, а найти им для еды что‑нибудь другое нельзя, потому что у Татар нет ни соломы, ни сена, ни корму. Поэтому мы после совещания решили оставить их там с двумя слугами, которые должны были охранять их» (Д. дель Плано Карпини, «История Монголов». М., 1957, http://www.hist.msu.ru).

Получается, что лежали глубокие снега, а татары не запасали ни сена, ни соломы… Но Карпини едет к татарам в Половецкую степь. Половцы там в свое время сеном запасались. Гумилёв пишет («Древняя Русь и Великая степь»). «… часть войска (Батыя. – К. П.), под командованием Монкэ, вела войну в Половецкой степи, отбивая у половцев зимовники с запасами сена». То есть выходит, что половецкие кони не умели добывать корм из‑под снега, то есть не были приспособлены к тебеневке? Интересно. Овцы это умеют, крупный рогатый скот это умеет, олени это умеют, монгольские лошади это умеют, и только русские, половецкие, а также примкнувшие к ним европейские кони этому не учились.

Может быть, у монгольских лошадей имеется особое устройство копыт, на вроде лопат для уборки снега? Да нет. Копыта у всех лошадей устроены одинаково. Значит, у монгольских лошадей имеется такой врожденный рефлекс по откапыванию корма из‑под снега, а русские и половецкие лошади этот рефлекс утратили или не приобретали вовсе и поэтому, вместо того, чтобы постучать копытом по снегу, они стоят в скорбном молчании и ждут, когда им подадут овса.

Совсем уже непонятно, зачем тогда Монкэ отбивал половецкие зимники с сеном? Ведь У монголов такие замечательные лошади и пасутся прямо на марше, как пишет Э. Хара‑Даван, и корм добывают из‑под снега.

Монгольские лошади имеют небольшую массу (например, по сравнению с першеронами), отличаются повышенной мохнатостью, и потому, возможно, им требуется меньше корма и они лучше переносят низкие температуры. В остальном это есть все те же кони, что и русские, и половецкие. И обмен веществ у них такой же, и анатомия ничем не отличается принципиально. А степи, хоть монгольские, хоть половецкие, вообще‑то характерны обильным травостоем, поэтому в данных условиях и возможна тебеневка. В степях еще и ветры задувают, что соответственно препятствует образованию глубокого снежного покрова.

Если же в степи, после оттепели, образуется ледяная корка, то никакая, хоть трижды монгольская, лошадь не пробьет копытом эту корку, не будучи подкованной. Это очень опасная ситуация, когда поголовье может просто погибнуть. Для предотвращения падежа лошадей в таких случаях, а также для подкормки лошадей в условиях сильной непогоды в наличии должен находится определенный запас сена. Половцы об этом знали и устраивали зимники, а татары, согласно записям Плано Карпини, якобы не ведали о том ни сном ни духом, что весьма странно.

Почему вопрос о лошадях так важен? Да потому, например, что в 1812 году Наполеон потерпел поражение в России не в малой степени из‑за того, что не смог решить вопрос с фуражом. Батый же единственный завоеватель, который вторгся на Русь зимой и при этом, по утверждению историков, ее еще и завоевал, а не сгинул со своими бойцами, околев от холода и бескормицы. Поскольку не в последнюю очередь, вопрос о завоевании Руси Батыем упирается в «поразительные способности монгольских лошадей» обходиться без запасов кормов, придется разобрать вопрос конского питания и различия в породах подробнее, с привлечением специалистов.

" Б. И.: Как было организовано питание лошадей и личного состава, когда вы уходили в прорыв?"

Ответ: Питание лошадей – боевой конь в день должен иметь четыре килограмма овса. Бричечная лошадь – шесть килограммов овса. Наша, артиллерийская – восемь килограммов овса. Я не помню ни разу, чтобы когда‑нибудь была задержка с овсом. А вот с грубыми кормами (сеном и соломой) бывали проблемы. Страшное – дело. В Витебской области пришли, а там ничего – ни сена, ни соломы. Кони начинают коновязи грызть, а это может быть и колики и что угодно. Комбат говорит: давай, поищи солому хоть где‑нибудь. Пришлось у старых брошенных домов крыши соломенные снимать. Я четыре воза привез. Так штаб узнал, и один воз отобрал…

Расчет [пушечный] у нас тоже на конях. Правда, иногда не хватало коней, и расчет просто садился на пушку. А позже, в Германии, когда коней хватало, все на конях были. Правда, я наводчику и замковому разрешал на пушке ехать. Там удобнее, чем на лошади. Еще мешок с овсом лежит…» (И. А. Якушин, http://iremember.ru).

Итак, боевому коню на сутки полагается четыре килограмма овса. Это минимум. Если лошадь транспортирует тяжелый груз – восемь килограммов. Член‑корреспондент РАН Н. И. Веселовский предполагает, что на Русь в составе батыевских войск вторглось 30 000 бойцов. «По первоначальному плану Батыю предполагалось дать 30 000 войска; нет основания думать, что это число было потом изменено в ту или другую сторону» («Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона»).

Соответственно число лошадей составляет, при одной заводной, до 60 000, при двух заводных, до 90 000. В. В. Каргалов утверждает («Внешнеполитические факторы развития Феодальной Руси», http://www.a‑newskiy.narod.ru), что Батый вторгся на Русь в начале декабря (16 декабря уже осаждал Рязань) и закончил эпопею взятием Козельска, не ранее середины мая. Будем считать, что в мае трава уже пошла в рост и поставок фуража не требуется. Итого – пять месяцев, с декабря по апрель включительно.

Один конь потребляет четыре килограмма овса. За пять месяцев он употребит около 600 кг. овса. Весь конский состав численностью 60 000 голов употребит за пять месяцев 36 000 тонн овса. Состав численностью в 90 000 голов слопает 54 000 тонн овса. Вдумайтесь в эту цифру. Пятьдесят четыре тысячи тонн, как минимум, если принять цифру Н. И. Веселовского. Если принять цифру В. В. Каргалова («Внешнеполитические факторы развития Феодальной Руси») в 120–140 тыс. конников при трех заводных лошадях, то эта цифра лежит в пределах 216–252 тыс. тонн овса.

Вы можете сказать, дескать, это обычным лошадям нужен овес, а монгольским не нужен, монгольские лошади добывают корм из под сне га… Хорошо. Добывают. Но в степи. Еще во время Великой Отечественной войны Монголия поставила России 32 000 монгольских лошадей в качестве подарка (БСЭ). И эти лошади сильно выручили нашу армию. Тем не менее лошадей в армии кормили заготовленным овсом и сеном без разделения, монголка или русская, и, как свидетельствуют очевидцы, перебоев в снабжении не было. Когда же кавалерийская часть уходила в прорыв, то с собой брала запас фуража и не надеялась на способности лошадей добывать корм из‑под снега. А иначе – извольте разбирать соломенные крыши на питание.

Предположим, В. В. Каргалов и монах Юлиан правы: «На Руси знали не только о самом факте подготовки нашествия, но и об общих целях монгольского наступления. Юлиан сообщает, что „князь суздальский передал словесно через меня королю венгерскому, что татары днем и ночью совещаются, как бы прийти и захватить королевство венгров‑христиан“ и что у татар „есть намерение идти на завоевание Рима и дальнейшего“ (В. В. Каргалов, „Внешнеполитические факторы развития Феодальной Руси“).

Каковы должны быть действия князей? Само собой разумеется, что следует точить боевые топоры. Что далее? А далее следует подготовиться к тактике «выжженной земли». То есть позаботиться о том, чтобы на Руси монгольские лошади вместо овса и сена кушали кору с деревьев и долбили снег копытами в поисках чего‑нибудь поесть. Для чего следует предупредить крестьян, чтобы заранее устраивали тайники с продовольствием и рыли землянки в лесах для эвакуации. При приближении монголов крестьяне должны были уходить в леса и жечь запасы фуража. Всё. Пусть завоеватели приходят хотя бы и в количестве миллиона. Чем больше их придет, тем больше их и издохнет. Без всякой войны.

В 1812 году дело обстояло именно таким образом. «При появлении французских солдат за хлебом и за сеном крестьяне почти всегда оказывали яростное вооруженное сопротивление, а если французский отряд оказывался слишком для них силен, убегали в леса и перед побегом сами сжигали хлеб и сено. Это‑то и было страшнее всего для врага» (Е. В. Тарле, «Наполеон», http://metromir.ru).

Кстати, половцы ходили в набеги на Русь осенью, а не с декабря по май. Хоть и разбойники, а с головой все обстояло в порядке.

Напомню, какая обстановка существовала при вторжении Наполеона.

…Мы заставим самого Наполеона рассказывать об ужасах и несчастьях, которые истребили последние остатки его армии. Заимствуем эти подробности из 29‑го бюллетеня. «До 24 октября армия отступала в порядке. Холод начался с 25‑го; с этой минуты мы ежедневно теряли по не скольку сот лошадей. Хотя трудно было выступать в такой холод, император 13 числа вышел из Смоленска, надеясь достигнуть Березины прежде русских. Холод доходил до 16 градусов. Дороги покрылись гололедицей; лошади околевали тысячами; вся кавалерия шла пешком; нечем было везти пушек и обоза; необходимость принудила уничтожить большую часть снарядов и припасов.

Французская армия с 14 числа была без кавалерии, без артиллерии, без обоза. Без кавалерии нельзя было разведать о движении русских, а без артиллерии – вступить в бой. Такое положение было весьма затруднительно; слабые люди потеряли присутствие духа, веселость и мужество» (де л'Ардеш, «История Наполеона», http://militera.lib.ru).

«Подвижные, внезапно появляющиеся и неуловимые партизаны захватывали все отдельные команды и, заняв все дороги в Москву, прекратили подвозы туда и держали армию Наполеона как бы в блокаде. Следствием этого явился недостаток продовольствия и фуража в Москве; драгуны должны были предпринимать очень отдаленные фуражировки, чтобы добывать продовольствие, причем они очень часто попадали в руки шнырявших везде кругом казаков. Таким образом в течение трех недель октября французская армия, не дав ни одного сражения, потеряла 4180 человек. Мюрат в то же время доносил, что в ежедневных аванпостных стычках погибла половина французской конницы, достигнувшей Москвы» (Дж. Деннисон, «История конницы», http://militera.lib.ru).

В Европе даже сделали соответствующие и очень правильные выводы: «Алисой говорит, что „война была бы для французов одинаково пагубна, если бы Москва не была сожжена и зима не была холодна“.

«Если армия бросается зря в середину скифской конницы, не имея возможности получать из своей страны продовольствие и фураж, то она неминуемо погибнет… Уже одно то огромное количество повозок, которое должна иметь европейская армия, вторгающаяся в азиатскую страну, губит ее, потому что увеличивает ее балласт и ускоряет минуту, когда армия, окруженная неприятельскими всадниками, должна погибнуть от недостатка продовольствия» (Дж. Деннисон, «История конницы»).

Однако «огромное количество повозок» должна была иметь не только европейская, но и монгольская армия, раз уж она вторглась в Россию. Какая, собственно, разница? Ну и что из того, что монгольские лошади приспособлены к тебеневке? На Руси не было степей.

Первое, что должны были везти за собой монголы, – фураж. Второе – осадное вооружение, третье – продовольствие, поскольку на пять месяцев не хватит сушеного мяса в седельных сумках, а если использовать одну заводную лошадь под продовольствие, соответственно добавится проблема, как еще и эту лошадь прокормить. (Совсем по пословице: хвост вытащил, голова увязла.) Почему‑то до европейцев после 1812 года кое‑что стало доходить, а монголов все это не касалось. Допустим, монголы были все пассионариями. И лошади у них тоже были пассионариями? О «пассионарности» лошадей можно написать следующее.

«Есть такая характеристика живого существа – „константа Рубнера“. Это уровень потребления кислорода на единицу массы. В пирамиде живых существ, населяющих нашу планету, по величине константы Рубнера человек стоит на самом верху, ниже его следует лошадь, а уж потом располагаются прочие живые существа.

То есть человек может выдать мощности на единицу своей массы ровно в два раза больше, чем лошадь, и в два раза быстрее восстановить потраченные силы.

Так что легенды о фантастической выносливости монгольских лошадей – легенды и есть. Их выносливость не превосходит выносливости современных спортивных коней. На запредельные нагрузки, опасные для жизни и здоровья, способен лишь человек, существо, обладающее разумом и способное подавлять даже инстинкт самосохранения. Именно поэтому есть люди, способные бежать без отдыха сутки, но в мире нет и никогда не было лошади, способной бежать без отдыха хотя бы двенадцать часов» (С. Лескутов, «Марш‑бросок железного спецназа Чингисхана»).

Люди бывают разные. Есть люди, способные бежать без отдыха сутки, есть – которые и километра не пробегут. Негры, к примеру, плохо переносят холод, а эскимосы холод переносят хорошо, но если и негра и эскимоса выставить на январский мороз в России в одних футболках, то эскимос проживет ненамного дольше негра, даже если он обучен зарываться в глубокий снег. Таким образом, речь идет прежде всего не об отличиях среди людских рас, а об условиях.

Лошади тоже бывают разными. Есть монгольская, но есть и другие породы лошадей, которые также приспособлены к круглогодичному табунному содержанию и тебеневке. Они не менее выносливы, чем лошади монгольской породы.

Иомудская лошадь разводится в двух разъединенных большим пространством районах Туркменской Республики: на юго‑западе Туркмении – в Атрекском районе и на северо‑востоке – в Ташаузском районе. «Время возникновения иомудской лошади, как отдельной более или менее оформившейся породы, – сообщает Ю. В. Шацкий, – мы сопоставляем с нашествием на Туркестан арабских всадников, победоносно прошедших через Персию и призывавших „огнем и мечом“ население Туркестана принять правоверное учение Магомета, т. е. в середине VII века».

«Лошади Ташаузского района с оседлым земледельческим населением несколько крупнее и тяжелее лошадей Атрекского района в связи главным образом с большей обеспеченностью первого района зернофуражом и посевной люцерной и подбором не только для верховых, но и для сельскохозяйственных целей. В Атрекском же районе с кочевым скотоводческим населением лошадь пользовалась круглый год подножным кормом, получая подкормку лишь в раннем возрасте». «Иомудские лошади отличаются выдающейся выносливостью при далеких пробегах и быстротой движений в условиях горных местностей…» (А. Ф. Доброхотов, «Частное животноводство», http://horse‑of‑dream.vsau.ru).

Кабардинская лошадь – «кабардинская порода произошла от лошадей степного типа при скрещивании их в течение нескольких столетий с восточными породами и особенно с арабами, а впоследствии с английскими чистокровными и с русскими рысаками». «Взрослые лошади пользуются пастбищным содержанием круглый год с небольшой подкормкой в течение зимних месяцев, и только лошади, находящиеся в работе, остаются в ауле и в свободные от работы часы выгоняются на выгонные при аульные участки» (А. Ф. Доброхотов, «Частное животноводство»).

Есть породы, которые по выносливости и приспособленности к внешним условиям не только не уступают, но даже превосходят монгольскую породу. Например, киргизская порода.

Киргизская лошадь – «…приближаясь по происхождению и типу к монгольской лошади, удивительно приспособлена к условиям сурового континентального климата и к особенностям табунного коневодства кочевников. Она круглый год проводит на открытом воздухе, испытывает самые разнообразные перемены температуры, почти от 60‑градусной летней жары, при жгучих ветрах и непроглядной пыли, до 50 зимнего холода, нередко при страшных степных буранах». «Зимой лошади обычно были предоставлены самим себе, питались только тем подножным кормом, который они добывают (тебенюют), отрывая копытом и мордой остатки травы из‑под снега. Для характеристики изумительной приспособленности животных необходимо отметить, что, по наблюдениям Темирской опытной станции, лошади переносят тебеневку довольно легко. Если снег рыхлый, – сообщает К. А. Овчинников, – то даже аршинная толщина снежного покрова позволяет лошадям при наличии корма под снегом и при условии, что они были осенью хорошо заправлены, выходить из зимы более или менее упитанными. Но когда зимой бывает оттепель и дождь, а затем при понижении температуры образуется на поверхности снега ледяная корка, которую некованые копыта не в состоянии пробить, или когда дождевая вода при бесснежной зиме замерзает на траве, тогда начинался голод и массовый падеж лошадей. К счастью, сильная гололедица („джут“) бывает довольно редко, один раз через 15–20 лет.

Лошади иногда гибли от ужасных буранов, которые бывают настолько сильны, что лошади не могут удержаться на месте. Гонимые бураном лошади нередко сваливались в овраги и вязли в снегу. Наиболее выносливыми являются те лошади, которые могли запасти с осени в теле много жира. Такие лошади, по свидетельству киргизов, могут выдержать до 20 дней абсолютного голода. Примером выносливости киргизской лошади может служить и тот факт, что за 4 года существования табуна на Темирской опытной с.‑х. станции табун этот не получил ни одного пуда сена за все время. Даже в суровую многоснежную зиму 1927/1928 г. табун все время находился на подножном корму и лишь некоторых лошадей приходилось ставить на сено, чтобы уберечь от гибели» (А. Ф. Доброхотов, «Частное животноводство»).

Можно с уверенностью утверждать, что лошади, которых разводили те же половцы, ни в чем не уступали монгольским лошадям. Половецкие лошади так же отличались выносливостью, неприхотливостью и приспособленностью к круглогодичному табунному содержанию и тебеневке. То есть обладали качествами, присущими всем степным лошадям, а не только монгольским. Естественно, что немалая часть половецких лошадей поступала на Русь по торговым путям. И более чем естественно, что на Руси зимой эти лошади находились на стойловом содержании.

Ну не было на Руси степей! Посему на зиму приходилось заготавливать фураж. Фураж заготавливали и в степи для подкормки. Просто в степи требуется заготавливать значительно меньше фуража, поскольку есть условия для тебеневки.

А утверждение, что только монгольские лошади умеют добывать корм из‑под снега, а другие не умеют, является попросту недобросовестным. Все лошади умеют это делать. Речь идет о том, в каких районах можно развивать круглогодичное табунное содержание лошадей, а в каких нельзя. Например, в лесной зоне России нельзя.

Безусловно, некоторые породы лошадей лучше подходят к круглогодичному табунному содержанию. Однако следует еще учитывать специализацию пород. Есть верховые, есть рабочие сельскохозяйственные. Лошади нужны разные. Зоной разведения верховых лошадей на территории СССР, к примеру, являлись следующие районы: «центральная часть и юго‑восток Украины, весь Северный Кавказ с национальными областями, Закавказье, запад и юг Нижней Волги, Калмыцкая авт. область, юго‑восток Средней Волги, юг Башкирии, южные районы Уралобласти, весь Казахстан, за исключением крайней его северо‑восточной части, Туркменская, Узбекская, Таджикская, Киргизская сов. республики, юг и юго‑восток Западной Сибири, крайний юг и все Забайкалье Восточной Сибири и крайний юго‑западный угол Дальневосточного края.

Значительная часть районов зоны является районами табунного коне разведения, однако верховая зона охватывает и ряд районов достаточно интенсивного сельского хозяйства с развитыми техническими культурами, как юг Украины, Крым, Северный Кавказ, Закавказье и др.» (А.Ф. Доброхотов, «Частное животноводство»).

Согласно Доброхотову, в СССР к 1937 году планировалось размещать следующие породы: «на первом месте стоит английская чистокровная и производные от нее. Плановыми считаются также арабская, донская, туркменская (ахалтекинцы и иомуды) и карабаиры». Монгольских лошадей размещать не планировалось.

Для того, чтобы читатель понял суть вопроса, воспользуюсь еще одной цитатой из Доброхотова: «Табунное коневодство, практиковавшееся кочевниками в условиях юго‑востока, является самой древней формой коневодства. Оно не утратило своего важного значения и в современных условиях социалистического хозяйства, давая возможность выращивать в ряде конных заводов и колхозных конефермах самую дешевую и в то же самое время самую закаленную и выносливую верховую лошадь…

Особого внимания заслуживает организация зимнего табунного содержания лошадей (тебеневка)… Неправильная организация подготовки к тебеневочному содержанию и неумелое проведение тебеневки приводили к гибели целые табуны, что нередко случалось у кочевников‑коневодов (особенно в Киргизии и Казахстане). Поэтому к тебеневке необходимо заблаговременно и основательно подготовиться.

После выбора участков с хорошим травостоем необходимо наметить место стоянки. Лучшим местом для стоянки являются долины, защищенные от ветра. В тех случаях, когда таких естественно защищенных мест на всем участке нет, необходимо устраивать искусственную затишь. Около стоянки заблаговременно заготовляется нужное количество сена. Подкормка в период тебеневки безусловно необходима. Норма кормов при подкормке для различных районов различна. Для южных районов подкормка необходима главным образом только во время буранов, когда табун находится все время у затищи, и для пришедших в истощение лошадей. Помимо потребного сена на обычный для данного района период тебеневки необходимо иметь еще известный запас сена на все поголовье на случай затяжной зимы, длительных буранов и гололедиц. Этот запас необходим как страховой фонд от бескормицы…

В тех случаях, когда приходится производить ежедневную подкормку, последнюю нужно организовать так: сено раздавать два раза в сутки: первая дача – днем после водопоя и вторая – на ночь. Для ночной подкормки следует оставлять наибольшее количество сена, примерно до 70–75 % от всей суточной дачи, причем размер ночной дачи зависит от состояния погоды: чем холоднее погода, тем дача должна быть больше.

Поить лошадей при тебеневке приходится только в тех случаях, когда табуны находятся ночью на подкормке или когда они вследствие плохой погоды все время находятся у затиши. В этих случаях поение следует производить два раза в сутки: в обед и вечером. Обычно же в нормальную погоду, когда табуны круглые сутки находятся на пастбищах, лошади вполне обходятся без водопоя, так как необходимое количество воды они получают в виде снега в процессе самой пастьбы…

Во время плохой погоды табуны остаются круглые сутки у затиши, и в это время дача сена должна быть увеличена. Чтобы во время буранов сено не заносилось снегом, его следует раскладывать в специально устроенные переносные ясли».

В общем, дело‑то серьезное. А то по глупости можно и весь табун загубить, хотя бы и монгольских лошадей.

Страшен ли лошадям мороз? Если есть в изобилии фураж, то мороз лошадьми переносится достаточно хорошо. В Европе зимы теплее, чем в России. Тем не менее в Россию издавна ввозились и разводились европейские породы. Например, клейдесдальская порода ввезена из Шотландии и распространилась в Воронежской, Тамбовской, Нижегородской и Владимирской губерниях Российской империи. Ввозились горные ардены в районы Нечерноземной полосы, в центральные районы и на Украину ввозились брабансоны. И никто из них, знаете ли, от холода не умирал.

То, что Наполеон в своем бюллетене 29 пишет, что с наступлением холода с 25 октября (какие могут быть холода 25‑го октября?) французы стали «ежедневно терять по не скольку сот лошадей», не есть ложь. Это беспардонная ложь. Кроме того, холод может лишь усилить падеж лошадей, а основной причиной падежа являлось отсутствие фуража. Наполеон просто ловчит. Кто может его обвинить в том, что в России бывают холода? (Он сам об этом, конечно, и не догадывался…) А вот обвинить его в том, что он не обеспечил армию фуражом, могли.

В составе наполеоновской армии на момент выхода из Москвы, 19 октября, по сообщению Армана Луи де Коленкура («Поход Наполеона в Россию» http://militera.lib.ru), находилось 14 760 кавалеристов, не считая спешенных. В обозах, артиллерийских парках, жандармерии, в саперах, лазаретах находилось на службе 8000 человек. Ясли даже в обозах состояло тысяч пять человек, причем каждый управлял упряжкой из двух лошадей, плюс 533 орудия и хотя бы по десять лошадей на орудие (по штату – шесть), итого можно условно принять число лошадей не более чем 30 000. Наполеон не смог обеспечить аж для 30 000 лошадей на вражеской территории в условиях осени и частично зимы. Этого смог бы сделать и Батый. Если принять версию, что Батый был завоевателем, то, вторгаясь зимой на Русь, он обнаружил отсутствие здравого смысла в гораздо большей мере, чем Наполеон. По крайней мере, Наполеон начал вторжение июне. Батый – в декабре.

Самое интересное состоит, пожалуй, в том, что падеж лошадей от бескормицы начался в армии Наполеона уже в начале похода и еще до каких‑либо серьезных военных действий. «Уже в Вильне Наполеону доложили о первой серьезной неприятности: о массовом падеже лошадей, для которых не хватало корма». «В некоторых эскадронах со времени выхода из Вильны (к 28 ноля. – К. П.) пало больше половины лошадей» (Е. В. Тарле, «Наполеон»).

В общем и целом представляется возможным сделать тот вывод, что неважно, на каких конях, монгольских или французских, враг вторгается в Россию. Более того, представляется совершенно неважным, когда он вторгается, зимой или летом. Фураж ему будет необходим в любом случае.