Второй арест

Вскоре после «экса» Коба с женой и сыном переехал в Баку. Там он снова писал статьи, бодался с меньшевиками, безрезультатно собирал боевую дружину ‑обычная жизнь революционера, когда революция сорвалась.

Но его ждала беда. Като заболела скоротечной чахоткой.

Муж привез ее обратно в Тифлис, к родне. 22 ноября она умерла. Вместе они прожиливсего 16 месяцев.

Друг Кобы И. Иремашвили: «Он был очень опечален и встретил меня, как некогда, по‑дружески. Бледное лицо отражало душевное страдание, которое причинила смерть верной жизненной подруги этому столь черствому человеку. Его душевное потрясение. должно было быть очень сильным и длительным, так как он не способен был более скрывать его перед людьми».

Это сведение привел Троцкий. Он постарался испортить впечатление «черствым человеком»; но вся цитата опровергает эти слова.

Неизвестно, что делал Коба в течение месяца после смерти жены. Из партийной работы он на это время выпал.

В начале 1908 года Иосиф снова начал писать статьи. Вроде как организовал налет на Бакинский арсенал ‑ но об этом историки сообщают вскользь. Доказательств тоже нет.

А 25 марта его арестовали. Причем невзначай, при облаве (специально на него не охотились).

И сослали в Сольвычегодск.

Так у Иосифа началась полоса отсидок. До самого семнадцатого года он будет жить в тюрьмах и ссылках, прерывая это лишь на несколько месяцев.

Сидел он необыкновенно много. Например, из делегатов Восьмого съезда РКП(б) (1919 г.) в тюрьме сидело 60 %, в ссылках побывало 35 %, на каторге ‑ 6 %. В среднем каждый делегат подвергался двум арестам, один год находился в тюрьме, один год ‑ в ссылке, 4 месяца на каторге [57 ‑ Емельянов Ю.В. Сталин: путь к власти. М., 2003.]. Сталин сидел значительно больше.

Поневоле усомнишься: случайно ли? Не хотел ли он именно этого?

Ведь признаем, ему удалось невозможное: стать одним из лидеров большевиков, не участвуя в убийстве России! Несколько забастовок и море говорильни, известной лишь в собственном кругу, ‑ вот весь его вклад в обрушение царизма.

А отсидка ‑ идеальный способ ничего не рушить и считаться при этом революционером.

В стране же «наступила реакция».

В шестом и седьмом годах продолжался эсеровский террор. Вспомните свои ощущения, когда неизвестно кто взрывал дома и магазины, гибли сановники (Старовойтова, М. Евдокимов, генерал Лебедь и многие другие). Вы хотели, чтобы этот бардак прекратился? Если вы нормальный человек, то несомненно хотели.

Тогда происходило ровно то же. В 1901‑1911 годах террористы убили и ранили около 17 тысяч человек. Террор всех задолбал, а остановить его не удавалось: бандитов ловили, но купленные адвокаты их «отмазывали».

19 августа 1906 года новый премьер‑министр Петр Аркадьевич Столыпин убедил царя принять Закон о военно‑полевых судах. Чем на время и спас Россию (отложил катастрофу на 11 лет). А год спустя произнес знаменитую фразу: «Им нужны великие потрясения, нам нужна Великая Россия».

Столыпин ‑ предтеча Сталина. Лишь эти два человека были настоящими хозяевами страны, ставили преуспевание Родины выше всего и добились этого. Разрушить страну врагам удавалось лишь после убийства этих титанов.

Но к столыпинским годам Россия, повторюсь, утратила духовно‑идеологическую основу, и потому была обречена.

Вернемся к военно‑полевым судам.

Они неотличимы от «троек» 1937 года. Состояли суды из офицеров и разбирали особо тяжкие преступления: убийство, разбой, грабеж. Бандитов, взятых с явными уликами, назавтра вешали ‑ не привлекая адвокатов и присяжных, которых легко купить. Кровавые уроды испугались и унялись. Страна вздохнула спокойно.

Это репрессии? НЕТ. Казнь уличенных преступников ‑ единственный способ предотвратить беспредел, развал страны и гибель десятков миллионов. Особенно в период общепланетного всплеска агрессивности. Не понимали бандиты другого языка!

Государственный деятель не вправе быть «добреньким». Должность обязывает управлять, а любое руководство ‑ это насилие. Даже управляя велосипедом, вы ущемляете его свободу катить под колеса самосвала, и вас можно привлечь за «тоталитаризм». Не смей держать руль! Ты нарушаешь демократические права велосипеда!

Поймите: у крупного начальника иной масштаб мышления.

Лейтенант управляет взводом благодаря дисциплине ‑ иначе взвод превратится в сброд. Но на соседние взводы ему плевать, у него маленькая ясная задача.

Командир полка согласовывает работу десятка взводов. Иногда боевая задача требует пожертвовать одним из них. Жестко? Да. Но полк спасен, враг остановлен.

Командующий фронтом порой вынужден жертвовать целой дивизией. Принимать такое решение всегда тяжело, но «мягкость» генерала ведет к расслаблению и гибели всего фронта ‑ и к захвату Родины врагом.

Лидер политический должен мыслить так же, как военный. Общие интересы важнее частных ‑ уже потому, что при крушении системы страдают все ее части.

Столыпинские суды повесили около семисот уродов ‑ из тех, которые убили и изувечили десятки тысяч. И это цветочки; если бы Петр Аркадьевич не принял жесткое решение, от рук террористов погибло бы много больше.

Вы все еще за «демократию и права человека»? Считаете Стольшина преступником?

Тогда искренне желаю вам поразгребать руками кишки вашего мужа или жены, разорванного бомбой ‑ за то, что он честно исполнял свои государственные обязанности.

//__ * * * __//

О жизни Иосифа в Сольвычегодске известно мало. Провел он там 116 дней. Как и все ссыльные, получал ежемесячное пособие 7 руб. 40 коп. [58 _ Островский А.В. Кто стоял за спиной Сталина? М., 2004. С. 290.] Почему именно «семь сорок» и есть ли в этом ирония ‑ не знаю.

Он сразу начал писать знакомым с просьбой выслать деньги на побег. И получил их, для конспирации под видом карточного выигрыша. «Он в клубе сел играть в карты и покрыл кон 70 руб., а за городом в деревне у учительницы был ему приготовлен сарафан, и Иосиф Виссарионович, переодевшись крестьянкой, бежал» [59 _ Там же. С. 291.]. Усы при этом, наверно, сбрил.

В конце июня Коба тайно приехал в Петербург, через пару недель был уже на Кавказе. Интересно, что его тут же обнаружила охранка.

Донесение от секретного сотрудника «Фикус» (19 июля 1909 г.): «Приехавший, скрывшийся из Сибири, сосланный туда из Гори, социал‑демократ, известный в организации под кличкой „Коба“, или „Сосо“, работает в настоящее время в Тифлисе» [60 _ Красный архив. 1941. № 2 (105). С. 5.].

Но ареста не последовало. Странно. Впрочем, полиция объясняла это так:

«Арест „Кобы“ безусловно нежелателен в виду грозящего провала агентуры» [61 _ РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 109. Л. 1.].

Он возобновил издание подпольной газеты «Бакинский пролетарий», где впервые пожурил Ленина. Выразилось это в том, что Коба призвал переместить ЦК из эмиграции в Россию: «Странно было бы думать, что заграничные органы, стоящие вдали от русской действительности, смогут связать воедино работу партии». Не поспоришь.

А Ленин‑то сидел в зарубежном комфорте и возвращаться вовсе не спешил.

Еще Иосиф предлагал ввести в управление партией больше рабочих. Тоже не поспоришь: «пролетарская партия» руководилась исключительно дворянами и буржуями. Он и в советское время будет демократизировать управление партией и страной, хоть либералы и твердят обратное.

Ленин прислушался. И хотя сам остался эмигрантом, пошел на создание Русского бюро ЦК (которое работало внутри страны ‑ параллельно с зарубежным центром), а важные посты в партии заняли рабочие, в том числе будущий «всесоюзный староста» М.И. Калинин и Р.В. Малиновский. Этот известен тем, что работал не только в ЦК РСДРП, ной в охранном отделении ‑ но тогда партийцы об этом не догадывались.

А еще с участием Кобы заварилась грызня: большевики обвиняли друг друга в работе на охранку [62 ‑ Островский А.В. Кто стоял за спиной Сталина? М., 2004. С. 299‑308.]. Хотели даже устроить подпольный судебный процесс ‑ что вы, все по‑взрослому! Поглощенные этой возней, они были для России абсолютно безопасны. И есть у меня подозрение, что Иосиф затеял это специально.

Но 23 марта 1910 года его снова взяли. Теперь мотивировали так: «К необходимости задержания „Молочного“ (кличка, данная Кобе следившей за ним полицией. ‑ А. К.) побуждала совершенная невозможность дальнейшего за ним наблюдения, так как все филеры стали ему известны, и даже назначаемые вновь, приезжие из Тифлиса, немедленно проваливались. Причем „Молочный“, успевая каждый раз обмануть наблюдение, указывал на него и встречавшимся с ним товарищам, чем, конечно, уже явно вредил делу» [63 ‑ Рабочее движение в Азербайджане в годы нового революционного подъема. 1910‑1914: Документы и материалы. Ч. 2. Баку, 1967.].

Он моментально раскусывал профессиональных агентов! Вообще‑то это признак не только ума и наблюдательности ‑ но и ясновидения.

За девять месяцев на свободе Коба ухитрился повысить свой авторитет в партии, ничем не нагадив Родине.