Так называемая война против террора

Хунты стран южного конуса не скрывали своих революционных стремлений переделать общество, но им хватило ума отрицать то, в чем их обвинял Вальш: для достижения экономических целей они использовали массовое насилие и без применения системы запугивания и устранения препятствий их меры вызвали бы народное возмущение.

В тех случаях, когда им приходилось признаваться в убийствах, организованных государством, правительства хунт утверждали, что это была война против опасных террористов, сторонников Маркса, которых финансировал и направлял КГБ. Хунтам приходилось использовать «грязные» методы лишь потому, что они сражались против чудовища. Адмирал Массера, используя слова, которые кажутся до боли знакомыми сегодня, называл это «войной за свободу против тирании... войной против людей, стоящих за смерть, потому что мы стоим за жизнь... Мы сражаемся с нигилистами, агентами разрушения, которые стремятся исключительно к разрушению, хотя и скрывают это стремление под маской социального служения»[285].

В процессе подготовки к перевороту в Чили ЦРУ развернуло широкую пропагандистскую кампанию, чтобы представить Сальвадора Альенде замаскированным диктатором, коварным интриганом, который использовал конституционную демократию для захвата власти и вскоре создаст полицейское государство, от которого чилийцы никогда не смогут освободиться. Самые крупные левые группы в Аргентине и Парагвае — «Монтонеро» и «Тупамару» — были представлены как ужасающая угроза для национальной безопасности, что заставило генералов приостановить демократию, взять власть в свои руки и использовать все возможные средства для борьбы с противником.

Но в каждом случае эти страхи были либо крайне преувеличены, либо просто придуманы хунтами. Сенатское расследование 1975 года показало, что, по разведывательным данным, предоставленным правительству США, Альенде не представлял угрозы демократии[286]. Что же касается «Монтонеро» в Аргентине и «Тупамару» в Уругвае, то, действительно, это были вооруженные группировки, широко поддерживаемые населением, способные нанести отчаянные удары по военным или общественным объектам. Однако в Уругвае «Тупамару» были устранены к тому моменту, когда военный режим захватил полную власть, а с «Монтонеро» в Аргентине расправились за первые полгода диктаторского режима, растянувшегося на семь лет (причина, заставлявшая Вальша скрываться). Рассекреченные документы Государственного департамента показали, что Сесар Аугусто Гуззетти, министр иностранных дел аргентинской хунты, 7 октября 1976 года сообщил Генри Киссинджеру, что «террористические организации уничтожены», однако в период правления хунты люди продолжали исчезать и после этого десятками тысяч[287].

В течение многих лет Государственный департамент США представлял «грязные войны» в странах южного конуса как суровые битвы между опасными повстанцами и военными, которые иногда допускали эксцессы, но тем не менее заслуживали экономической и военной помощи. Однако большое количество фактов свидетельствует, что Вашингтон прекрасно понимал, какого рода военную операцию он поддерживает.

В марте 2006 года Архив национальной безопасности в Вашингтоне рассекретил протоколы заседания Государственного департамента, проходившего ровно через два дня после захвата власти хунтой в Аргентине в 1976 году. На этой встрече Уилльям Роджерс, заместитель государственного секретаря по Латинской Америке, сказал Киссинджеру, что «вскоре нам следует ожидать развернутых репрессий, в Аргентине возможно длительное кровопролитие. Я думаю, они жестоко расправятся не только с террористами, но и с диссидентами из профсоюзов и рабочих партий»[288].

И эти ожидания оправдались. Подавляющее большинство жертв террора в странах южного конуса отнюдь не были членами вооруженных группировок, но мирными активистами с фабрик и ферм, из поселков и университетов. Среди них были экономисты, художники, психологи и члены левых партий. Их убили не потому, что они кому-либо угрожали оружием (которого у них и не было), но за их убеждения. В странах южного конуса, где зародился современный капитализм катастроф, «война против террора» была войной против всех препятствий на пути нового порядка.