Логика экономики

Один мой уважаемый товарищ прислал мне свою работу по экономике, которую он сделал «еще 15 лет назад», и попросил меня, в связи с ее предполагаемой публикацией, выполнить ее «логический анализ». Я таких вещей не делаю, поскольку это забирает время и я не успеваю работать над тем, что сам наметил. Не буду я делать разбор и присланной работы, но думаю, что не лишено смысла оценить проблему экономики в целом, благо автор дал ключевое слово – «логика». (Он в своей работе рассматривает экономическую логику производства.)

Давайте сначала выпутаемся из терминов. Логика – слово умное, как водится иностранное, а русское значение его проще пареной репы – точность. Логическое точное мышление – это когда вы при правильных исходных данных мыслите так, что получаете правильный результат. Если вы мыслите нелогично (неточно), то результат будет неправилен, т. е. этим результатом проверяется ваша способность мыслить точно (логично). Но есть важное «но». Это только в случае, если исходные данные у вас правильные, если же они ложны, то вы сами можете мыслить абсолютно точно, а результат все равно будет неправильным. Поэтому начинать думать нужно с тщательного осмысления исходных данных для мышления – а не подсунули ли вам туфту? А не принимаете ли вы нечто за что‑то стоящее, хотя этого «нечто» на самом деле нет, либо оно гроша ломаного не стоит?

Давайте и мы начнем свое мышление с рассмотрения исходных данных, в данном случае со слова «экономика», с того, что за этим словом скрывается. Есть ли у нас экономика, есть ли у нас экономисты?

Полно и того, и других. Экономика – это способ – ведения хозяйства, экономист – это хозяин. У нас, повторю, у каждого хоть какое‑то хозяйство есть (пусть даже домашнее), следовательно, у нас каждый является хозяином, а поскольку у нас не каждый знает это мудреное слово, то дураки, как правило, используют слово «экономист», но сути это не меняет. Были у нас и выдающиеся хозяева – как своего двора, своего завода, так и земли Русской, – но выявляется интересная закономерность: чем более выдающимся хозяином является хозяин, тем реже его называют «экономистом». Издревле это как‑то идет. Энгельс был хозяином нескольких фабрик и, судя по всему, неплохим хозяином, поскольку держал на своей шее Маркса с его многочисленной семьей. И, несмотря на это, «выдающимся экономистом» считается все же Маркс. А кто считает «выдающимися экономистами» Форда, Рокфеллера, Сталина, Гитлера, Рузвельта? Эта закономерность наводит на мысль, что экономисты – это те люди, которые из‑за слабости умственных способностей хозяином быть не могут. Так что хозяин – всегда экономист, а экономист – это нечто другое. Что же?

Наверное, мне скажут, что это такие люди, которые хорошо разбираются в науке «экономика». Да, если посмотреть на этих конкретных людей, то приходишь к выводу, что это так, но тогда правомерен следующий вопрос – а что мы подразумеваем под словом «наука»?

Слово хорошее, русское, точное, но оно уже ни в меньшей мере не описывает того, что мы имеем в виду, когда его употребляем. Оно стало для нас слишком общим, мы слишком многое им охватываем и от этого имеем много проблем.

Наука – это то, чему меня научили, и то, чему я учу. Познавать мир без науки очень трудно, это понимали наши предки, в связи с чем это слово и появилось. Но вот я учу: сила равна массе, умноженной на ускорение. Это наука? Безусловно. А теперь я учу так: чтобы решить свое дело, дай взятку чиновнику. Это наука? Тоже – безусловно! В старину между этими двумя законами не видели разницы, но сегодня‑то мы ее не можем не видеть. Первый закон от человека не зависит: хоть упрашивай силу, хоть матери ее, а она, зараза, все равно будет равна произведению массы на ускорение. Эта наука является тем, что имеет право на определение «истина». А вторая наука очень сильно зависит от людей. Да, можно взятку дать и дело решить, но если чиновник окажется честным, то не ты дело решишь, а на тебя его заведут. То есть вторая наука – это не истина, но достоинства ее от этого не меняются, и она остается в общем наукой, а для того, чему она учит, в русском языке тоже есть очень точное слово – «обычай». Во втором случае я тоже учу, но учу не истинам, а обычаям. Смешение этих понятий ведет к неправильному пониманию мира. Любой дурак, имеющий статус ученого (а дураку уже давно получить этот статус особенно нетрудно), начинает изрекать заложенные в его памяти обычаи или их сочетания, а толпа воспринимает их за истины, поскольку поступают они от науки – от ученого, от того: кто имеет право учить.

Надо бы четко заложить в сознание людей эту разницу: истиной являются только твердо установленные законы природы, в том числе и законы природы самого человека. Главным признаком истины является то, что она не зависит от людей. А обычай тоже может быть законом, обычай тоже может исполняться очень строго и точно, но обычай зависит от воли людей данного сообщества, поэтому он может сильно различаться в разных местах. Русская поговорка, описывая эту ситуацию на территории России, гласила: «Что ни город, то и норов, что ни деревня, то и обычай». То, что обычай не имеет статуса общей истины, то, что это закон только данного сообщества, значения не имеет – учить обычаи тоже надо, исследовать их необходимо, и это тоже наука.

Смешивание обычаев и истин единым словом «наука» имеет и еще одно очень тяжелое последствие: уверенность людей, что истинам можно только научиться, т. е. что они – это только результат науки. Причем, чем умственно ограниченнее человек, тем глубже он в этом уверен. Посмотрите на то, как «ищут истину» гуманитарии – они же ищут ее только у «учителей», у каких‑то авторитетов: у Аристотеля, у Маркса, у Сакса или у «цивилизованного мира», на худой конец. Они же даже не догадываются, что истину можно найти самому. «Да, – говорит такой интеллектуал, – я сам лично нашел эту истину – сам прочитал ее у Гумилева». Посмотрите, насколько беспомощны все эти профессора и доктора исторических наук в борьбе с «хронологией Фоменко». Тот им тычет в нос даже не задачки, а простенькие тесты на умственное развитие, а они не способны прийти к собственным простеньким выводам – они ищут какого‑то «учителя», который бы научил их, как поступить в таком случае.

Я категорический противник любых званий в стране – хоть воинских, хоть ученых, хоть звания Герой России (и СССР тоже). Но я согласен их оставить как личное дело носящих эти звания сословий, если ученые звания будут уточнены. Что касается тех, кто учит, то их профессия не вызывает сомнений – «ученый». И звания пусть остаются, к примеру, профессор химии, доцент юриспруденции или преподаватель астрологии. Все это действительно ученые, которые учат других тому, что уже известно.

Но профессия тех, кто ищет истины, кто исследует природу и обычаи, должна называться не «ученый», а «исследователь» и их звания должны быть точны: доктор юридических обычаев, кандидат химических истин, магистр технических истин, бакалавр исторических обычаев. Я уверен, что вся эта чепуха со званиями обществу не нужна, но, повторяю, на нее можно идти только с одной целью – вбить в головы масс, что обычаи – это еще не истина, не закон природы, что обычаи – это закон, изменяемый по воле людей, и что обычаи для людей, а не люди для – обычаев. Нельзя, чтобы при словах наукообразного кретина: «Законы рынка…» – у толпы отвисала челюсть и опускались руки. Толпа должна твердо знать: «Раз это всего лишь обычаи, то рынок для нас, а не мы для рынка!»

Теперь к вопросу об экономике: она что – истина, не зависящая от воли людей, или все же сборник обычаев? Если это обычаи, то у экономики, как науки, не может быть никаких общих теорий. Поскольку теории – это обобщение истин данной науки, а у обычаев истин нет, есть только местные законы, да и те не вечны. Если экономика – это обычаи хозяйствования, то у нее не может быть общей теории для общества каких угодно людей – ни марксовой, ни саксовой, ни какой‑либо улучшенной. Я бы выдал это за свою находку, но до меня это сказал лауреат Нобелевской премии в области экономики В. В. Леонтьев. Он пытался обратить внимание идиотов, погрязших в написании математических формул в экономических журналах, на то, что экономики не существует без конкретного хозяйства, нет «теоретической экономики», нет экономики «ваще?». Да, могут быть люди, которые осмысливают обычаи того или иного хозяйства, но, напомню, это в первую очередь делает сам хозяин. И только такой урод‑хозяин, как выборный президент или выборный депутат, доверит это дело «экономистам».

То, что экономика – это не истина, а обычай, видно невооруженным глазом, поскольку каждый хозяин ведет свое хозяйство, преследуя свои цели, а для достижения разных целей служат разные обычаи. Ведь даже хозяйства дачников, имеющих разные цели (отдых, овощи для себя, овощи на продажу), будут резко отличаться и составом оборудования на даче, и культурами, и затратами. У первого будет газонокосилка, но может не быть ядохимикатов, вопрос о прибыли с дачи для него смешон; у второго не будет ни косилки, ни ядохимикатов, и он будет надеяться, что стоимость овощей плюс удовольствие от активного отдыха находятся с расходами на дачу в соотношении «баш на баш»; у третьего может быть сплошная монокульура, вонь ядохимикатов и без сомнения – прибыль.

Хозяйства (экономика) стран, да и мира ничем не отличаются от дачных. Есть в мире иудейские обычаи хозяйствования, у которых целью является прибыль; есть мусульманские, о которых мне мало что известно, но то, что мусульманские банки не берут проценты за кредит, наводит на мысль, что и общие цели мусульманской экономики отличны от иудейской; есть русские обычаи хозяйствования, у которых целью является сохранение всех членов хозяйства и обеспечение им достойной жизни. Сегодня и у нас в России победили иудейские обычаи хозяйствования и победили во многом потому, что наукообразные идиоты навязали толпе мысли, что их умствования по экономике имеют статус истин, а не обычаев. Обратите внимание на такой момент. Убеждали, что «капитализм – это молодость мира», те же самые «ученые‑экономисты», которые чуть раньше убеждали ту же толпу в том, что «коммунизм – это молодость мира». То, что эти подонки не имеют и зачатков совести, – это не причина, боюсь, что у физиков с химиками совести в среднем не больше. Но последние в перестройку все же не кричали, что условием их вступления в КПСС было требование ЦК учить народ, что тела при нагревании расширяются, а теперь они свободны и могут сообщить толпе, что тела на самом деле сужаются. Не кричали потому, что расширение тел – это истина, т. е., повторю, такой закон, который от людей не зависит. А в экономике истин нет, есть одни обычаи., Убеждение же толпы в том, что данный обычай лучше другого, – это уже дело не экономики, а пропаганды.

Подведем итог логического (точного) анализа. Чтобы усовершенствовать экономику как отрасль знаний, нужно найти те истины, которых не хватает до совершенства. Но экономика – это такая отрасль знаний, в которой истин нет, в ней есть только обычаи. А усовершенствовать обычаи можно только в конкретном хозяйстве, имеющем конкретную цель и конкретное мировоззрение своих работников –

В. В. Леонтьев совершенствовал японскую экономику, и японцы остались им довольны. Попытки же американцев перенести обычаи японской экономики в США с треском провалились – не тот менталитет работников. У американцев появилась даже горькая байка: «Завести японские порядки на американском предприятии очень легко, но требуется одно условие – чтобы на этом предприятии работали только японцы». Есть примеры просто кричащие: 55 лет израильтяне пытаются завести даже не хорошую экономику, а просто безубыточную – такую, чтобы можно было слезть с шеи Германии и США. И иудейские обычаи хозяйствования используют, и русские (в кибуцах, к примеру). А толку – ноль! Если евреи в своей массе труд считают позором для себя, а без труда не создашь хозяйства, то какие обычаи не заводи (кроме обычаев, которые немцы заводили в хозяйствах своих концлагерей), а толку не будет. С 1991 г. наши «ученые» вопят, что «советский эксперимент» провалился экономически. Имейте совесть, болезные, – на Израиль посмотрите! Экономические эксперименты проваливаются так, как в Израиле, а не как в СССР.

Невозможно создать общую теорию того, что в общем не существует, соответственно невозможно эту теорию и усовершенствовать.

Вдогонку, пожалуй, следовало бы сказать и о том, что со мною не согласится самая «продвинутая» часть экономистов – марксисты. Если я раньше отказывал марксизму называться наукой, то теперь, пересмотрев само понятие науки, забираю свои слова обратно с извинениями. Да, поскольку есть люди, которые учат марксизму, и есть люди, которые воспринимают это обучение, то марксизм – это наука. Но от моего признания истин у марксизма не прибавилось – их там как не было, так и нет, поскольку им в экономике неоткуда взяться. А так как марксизм упорно стремится в точные науки, т. е. не считает свои законы за местные (по племенам и времени) обычаи, то эта наука являет собой совершенный маразм. Но сам Карл Маркс достоин всяческого уважения, это действительно великий человек мира.

Он не рассматривал экономику, как правила по получению больших денег частными лицами, просто он не нашел в других отраслях знаний базы для устройства справедливого общества – коммунизма. И для настоящих людей его экономический и обществоведческий бред не может не отойти на десятое место – за его Великую цель ему этот бред надо простить. В доме пожар и нужно разбить окно, чтобы спастись. Ну не знал человек, где лежит молоток, ну выбросил в окно телевизор, так зачем пенять ему этим пустяком в данном случае? Но когда толпы болтунов начинают учить, что окна надо бить только телевизором, – это уж, простите!

Марксисты, обычно утверждают, что Марксова экономика является точной наукой, поскольку Маркс открыл объективную, не зависящую от воли людей экономическую истину – свой закон стоимости. Напомню, что этот «закон» имеет такой вид:

w = c+v+m, где

w – стоимость единицы товара;

с – материальные затраты, или «прошлый труд»;

v – затраты на оплату труда, или «живой труд»;

m – прибавочная стоимость, или «прибавочный труд».

Должен сказать, что уже внешний вид формулы этого «закона» указывает на его убогость. Я таких «законов» могу наштамповать десятки. К примеру:

М = т+с, где:

М – масса планеты;

т – масса спутника планеты;

с – дополнительная масса планеты, необходимая для удержания спутника на околопланетной орбите.

Но если я ткнусь с этим гениальным открытием к астрономам, то они не этот закон назовут моим именем, а меня назовут придурком, и я даже не буду знать, что ответить. Ну не называют в точных науках законами то, что относится к разряду «козе понятно».

Но, что самое смешное, еще нужно поискать то хозяйство, где этот Марксов «закон» действует, поскольку для его осуществления требуется не только ведение хозяйства по иудейским обычаям и с их целью, но и нахождение такого хозяйства в безголовой стране, т. е. в стране без хозяина (экономиста). При невыполнении хотя бы одного их этих условий этот «закон» не более чем пустопорожнее умствование, причем при любом строе. Не действовал он в Советском Союзе, который возглавляли марксисты, без дрожи в коленях дотирующие предприятия; не действует он в массе капиталистических стран, дотирующих свою сельхозпродукцию (скажем, Финляндия или Швейцария); в масштабе всего хозяйства страны он никогда не действовал в Израиле – «…что ни деревня, то и обычай».

Да, есть такая полезная для хозяев наука – экономика. Да, в этой науке надо изучать и систематизировать обычаи всех стран и всех способов ведения хозяйства, поскольку, глядишь, какой‑то способ будет не лишним и в твоем хозяйстве. Но искать в этой науке единые законы, это все равно, что искать черную кошку в темной комнате в условиях, когда ее там нет.

Поступать по‑другому – это вредить обществу. Есть области человеческой деятельности, в которых властвуют законы природы, ум человека не в силах их изменить, он может только познать их и использовать эти истины в своих целях. Эти истины и обобщающие их теории нужно искать. Но есть отрасли деятельности человека, которые всецело зависят от его ума, от его способности к творчеству. Утверждать, что в этих областях действуют некие «законы», не зависящие от ума человека, – это парализовать ум человека.

Чего, собственно, добиваются эти «ученые‑экономисты»? Они тупо добиваются, чтобы во всех хозяйствах вместо хозяина стояли компьютеры, а эти, не отвечающие за хозяйство, «ученые‑экономисты» вложили бы в компьютер свои программы и эти программы руководили предприятием вместо хозяина. Так ведь уже пробовали! Вы же вложили в компьютеры программы по освобождению цен в России и по погоне всех предприятий за прибылью, вы убедили толпу, что к компьютерам надо приставить Ельцина с Гайдаром, и тогда Россия объестся мясом с колбасой. Толпа поддержала «ученых‑экономистов», а теперь ест мясо в два раза меньше, чем в РСФСР. Да, Гайдар с Ельциным – это прославленные идиоты, но вы‑то, гении, кто? (Напомню, что при Ельцине был экономический совет из 21 академика).

А потом «ученые‑экономисты» удивляются, что реальные хозяева ни России, ни мира не читают их писаний на экономические темы. Да, хозяевам нужно умное слово, а вы‑то, «ученые‑экономисты», тут при чем? Паршева‑то хозяева читают.

Таким образом, если завести в исследование экономики точные исходные данные и постараться точно связать их обобщающими выводами, то логичным результатом будет действительно единый для всей экономики закон, единая истина: «Каждым хозяйством должен управлять хозяин, вводящий в это хозяйство только те обычаи, которые эффективны для данного хозяйствам».

И на сегодня самыми продвинутыми экономистами‑теоретиками являются бойцы АВН, поскольку они осознанно создают условия, чтобы во главе России всегда был хозяин.