Явление Скруджей

Гэри Тэйн

Хобби Холл, или Приключения русского кота в Туманном Альбионе

Текст предоставлен правообладателем. http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=6358276

«Тэйн, Г. Хобби Холл, или Приключения русского кота в Туманном Альбионе»: АСТ, Астрель‑СПб; Москва, СПб; 2011

ISBN 978‑5‑9725‑2115‑9

Аннотация

В привилегированном сумасшедшем доме «Хобби Холл» на юго‑востоке Англии происходят различные таинственные события, в центре которых исчезновение русского кота по имени Носков. Кот – единственный наследник богатой сумасбродной княгини, завещавшей ему все свое состояние перед отбытием на кладбище Пеббл Милл. Сам‑то кот не особенно интересуется своим финансовым положением, но вот его адвокат, мистер Полисчукинг во время своих ежемесячных визитов вникает в мельчайшие подробности. А от благополучия Носкова напрямую зависит финансирование исследовательской деятельности доктора‑психиатра Океанопулоса, находящегося под пристальным вниманием ГРУ.

Прибывший из Лондона завязавший пьянчуга‑полицейский Уильям Дарлинг подключается к расследованию исчезновения кота, не подозревая, что на поиски Носкова отправляются и русские резиденты Саня Баблов и Дэнни Рубиройд…

Гэри Тэйн

Хобби Холл, или Приключения русского кота в Туманном Альбионе

Татьяне. Вместо слов любви

All art is quite useless, Mr.Wilde, isn’t it?

(Всё искусство совершенно бесполезно, мистер Уайлд, не правда ли?)

Явление Скруджей

Сэр Тимоти Робин Скрудж (девятнадцатый лорд Сопли, седьмой баронет Пью) объявился в окрестностях Хобби Холла прелестным, благоуханным после дождя июньским утром. Помнится, часы на здании казино в соседнем городке Даксборо совсем уже были готовы сообщить о наступлении очередного британского полдня и, несомненно, осуществили бы своё намерение, если бы в них что‑то там не заело в последний момент. Тогда‑то сияющий свежей ржавчиной «Бентли», покрывший семнадцать миль от Лондона за какие‑нибудь три с половиной часа, и заглох у ворот парка, окружавшего старинный особняк, утопавший в густых ветвях древних английских вязов. Или как там называлось это растение, одиноко торчавшее футах в ста двадцати от дома.

Молодой Скрудж покинул насиженное поколениями предков скрипучее сиденье водителя и, повозившись минут пятнадцать у задней дверцы, выпустил отца на свежий воздух, под милые сердцу родные небеса. Не прошло и получаса, как бодрый старикан уже опирался на благородный набалдашник великолепной чугунной трости, пытаясь обрести подлинно английское равновесие, а заодно уж и прогнать остатки крепчайшего сна, в который он погрузился вчера вечером, после обеда.

В это беспрецедентно жаркое утро (попытки так называемых старожилов припомнить что‑либо подобное нынешнему лету были оставлены ими ещё на прошлой неделе; вчера, например, сообщалось о шестнадцатиградусной жаре в окрестностях Саутгемптона!) старый Скрудж был одет чрезвычайно легко, если не сказать легкомысленно, для своих лет. Пара‑другая нижнего белья, шерстяной костюм‑тройка, верблюжье пальтецо на смехотворно тонкой ватной подкладке да шарфик, как две капли воды похожий на знаменитый шарф капитана Скотта, забытый им в доме тёти как раз перед штурмом Южного полюса. Собственно говоря, это и был тот самый легендарный шарф того самого легендарного капитана. Потому что мистер Скотт отнюдь не забыл его в доме тёти, как писали тогда глупые таблоиды, а просто не смог найти. Ибо сэр Тимоти Робин Скрудж (тогда ещё просто Тимми), присутствовавший вместе с отцом на торжественных проводах, очень удачно спрятал приглянувшийся ему шарфик вместе с некоторыми другими недурными вещицами.

Некогда богатырская память Скруджа‑старшего в последнее время стала сдавать. Неделями порой не мог он вспомнить, кто же кого, чёрт возьми, отправился тогда спасать: капитан Скотт капитана Гранта из арктических снегов или капитан Грант своих племянников из лап колумбийской наркомафии? Тем не менее старикан бережно хранил ни разу не стиранный шарф на считаные разы мытой шее как напоминание о величии человеческого духа времён его молодости и не снимал практически никогда.

Умиротворённо улыбаясь в духе Винсента Ван Гога перед зеркалом[1], папаша Скрудж запихал в рот золочёный «Паркер» и попытался раскурить его на ветерке, имея в виду, конечно же, голландскую сигару, преданную забвению в жилетном кармане. Эшли ласково похлопал отца по сгорбленному временем плечу и тут же освободил от «Паркера», застрявшего в пищеводе и отчасти затруднившего дыхание благородного старца. С грехом пополам откашлявшись, пожилой Скрудж ласково поблагодарил сына полным слёз признательности левым глазом, в то время как правым, стеклянным, гордо окинул своё творение сорокалетней давности.

Да и как было не гордиться почтенному джентльмену своей отличной работой, своим милым Эшли, всегда таким бодрым и устремлённым к никому не ведомой цели? Вопрос о том, почему в эту пронзительную минуту духовной близости с отцом у Скруджа‑младшего был несколько несмышлёный (если не сказать – слабоумный) вид, характерный и для некоторых других мгновений его жизни, мы здесь рассматривать не будем.

Кстати говоря, адвокат Скруджей мистер Гарлем‑Глобтроттер, в настоящее время делавший всё возможное (а по четвергам и невозможное) для защиты своего подзащитного в суде Её Величества на Липтон Эрл Грей, придерживался о молодом Скрудже того же лестного мнения, что и сэр Тимоти. Матёрый адвокат во всеуслышание заявлял, что осудить такого парня, как Эшли Скрудж, на срок более семи лет может только человек, намеревающийся подорвать то, что мы называем нашими устоями. Проще говоря – свалить старушку Англию с копыт, или, если угодно, с ног. Причины, по которым это делается, значения не имеют. Это может быть и традиционное британское слабоумие, и какое‑нибудь другое явление, не менее распространённое в обществе. Но! Здравомыслящая часть популяции (находящаяся, увы, в меньшинстве!) не должна допустить такого развития событий любой ценой, вплоть до… и т. д.

В заключение мистер Гарлем‑Глобтроттер неизменно подчёркивал, что, хотя ещё не до конца уяснил себе суть обвинений, выдвинутых против его подзащитного, и, собственно говоря, вообще понятия о них не имеет, он считает своим долгом заявить, что… и т. п.

И всё‑таки, судя по всему, дело шло к подрыву устоев с последующей апелляцией в Верховный Суд Королевства, где, по мнению того же мистера Глобтроттера, искать справедливости мог только «выживший из ума идиот, совершенно утративший чувство реальности».

Кстати, первым в роду Скруджей, кому пришла в голову сюрреалистическая идея воспользоваться услугами неописуемого адвоката, был дедушка Эшли, незабываемый Кузьма Скрудж. Лорд Кузьма, названный (видимо, по ошибке) в честь кучера из романа Толстого, в молодости был близким другом короля Георга VI, на пару с которым однажды так отлупил юного герцога Вустерширского, что тот потом восемь лет учился на первом курсе Оксфорда, пока тамошняя профессура не врубилась, с кем имеет дело. Так вот, этот отличавшийся в большей степени дуростью, чем широтой взглядов, лорд Кузьма и поручил на исходе пятидесятых молодому тогда Гарлему‑Глобтроттеру вступить в битву с американским жуликом Уолтером Диснеем, когда тот «вопиюще незаконно» и «беспрецедентно нагло» воспользовался торговой маркой Скруджей для обозначения одного из своих водоплавающих уродов. Юный Гарлем, пылко взявшийся за дело, предложил «взять за яйца» ещё и какого‑то Чарльза Диккенса, литератора. «Чтоб неповадно было», как он выразился. Сэр Кузьма с восторгом принял предложение, ибо никогда не упускал случая опустить кого‑нибудь на бабки («на фунт, понимаешь, другой»), но, к сожалению, вскоре выяснилось, что этот Диккенс дал дуба ещё в 1870 году, избежав, таким образом, заслуженного возмездия. Так что пылающему жаждой мести молодому крючкотвору пришлось удовлетвориться проходимцем Диснеем и его подлыми адвокатами. Тогда‑то в федеральном суде Филадельфии Лоренс Гарлем‑Глобтроттер и произнёс свою легендарную речь, вошедшую в анналы англосаксонской юриспруденции и начинавшуюся знаменитым возгласом «Какого хера?!.». Дело они тогда проиграли, зато очень подружились в камере, где просидели плечом к плечу три недели за драку, учинённую в суде. А весь тот год, что адвокат досиживал в одиночку (за избиение судьи деревянным молотком), сэр Кузьма регулярно слал ему изящные продуктовые посылки… Ну да хрен с ним, с адвокатом, а то тут недолго и спятить. Так на чём мы остановились? Ага… Таким образом, на время своего грядущего ухода с общественной сцены юный Скрудж решил поместить отца в тишину и полумрак Хобби Холла, солидного пансионата для ветеранов британской жизни.

Вот почему эти два представителя чистопородной английской знати болтались рано утречком в окрестностях Хобби Холла… Или, если уж быть до конца точным: вот почему эти два представителя чистопородной английской знати болтались рано утречком в окрестностях Хобби Холла на Лужайке у Ручейка.