Глава 11. Проснувшись в предрассветной мгле, когда огонь в камине почти погас, Айвес думал о прошедшей ночи и сладости соединения с любимой

Проснувшись в предрассветной мгле, когда огонь в камине почти погас, Айвес думал о прошедшей ночи и сладости соединения с любимой. Они все еще лежали на ковре, и Софи доверчиво прижималась к нему.

То, как все произошло, казалось совершенно невероятным, и Айвес гордился тем, что Софи все‑таки ощутила такое же наслаждение, какое испытал он сам.

Однако он был далек от мысли, что одна ночь любви прогонит все страхи жены. Видимо, жизнь с Саймоном Марлоу была настоящим адом. Конечно, Айвес залечит эти шрамы, если только Софи позволит. Он очень надеялся, что в следующий раз, когда будет заниматься любовью со своей красивой и желанной женой, Софи уже станет доверять ему немного больше.

Айвес нахмурился. Совершенно невозможно научить Софи доверять ему, пока он не разделается с этим проклятым Лисом.

Лорд Харрингтон старался не думать о предстоящих нескольких неделях. С одной стороны, нужно будет убедить свою недоверчивую жену в том, что он и в самом деле образцовый муж, а с другой – ему придется часто оставлять Софи одну, пока, распутывая это дело, будет играть роль пьяницы и распутника.

Они с Роксбери обсуждали эту ситуацию всю прошлую ночь. Его крестный был далеко не в восторге от такого поворота событий. Новости об убийстве Сковилля и скоропалительной женитьбе Айвеса совсем не обрадовали его.

– Господи! Тебе не приходило в голову, что ты женишься, возможно, на женщине, которая убила и своего мужа, и своего дядю?

Айвес улыбнулся, глядя на крестного.

– Эта мысль посещала меня. Конечно, в том, что касается смерти Сковилля, я мог бы позволить испортить ее репутацию, но я не мог допустить, чтобы Софи повесили.

Видишь ли, я уже некоторое время назад решил жениться на леди Марлоу. Это было мое самое страстное желание, но ее, увы, такая перспектива не привлекала. Убийство барона как раздало мне необходимое преимущество, которого я искал.

Роксбери фыркнул и отпил бренди.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Но черт побери!

Мне совсем не нравится твое намерение уехать из Лондона именно сейчас. А твоя женитьба делает всю ситуацию несколько щекотливой, тебе не кажется?

– Верно, – согласился Айвес, – и хотя мне очень хочется рассказать обо всем Софи, я думаю, чем меньше людей знает о том, кого мы ищем, тем лучше.

– Я, черт побери, надеюсь на это! – воскликнул Роксбери и сердито добавил:

– Ни одного слова твоей Софи!

Айвес покорно кивнул. Он разделял мнение Роксбери, хотя и предвидел немало трудностей, ожидавших его впереди.

– Мне будет не слишком легко продолжать эту охоту, – откровенно признался он. – Но я не сомневаюсь в своих способностях довести все до конца. И едва мы разделаемся с Лисом, как я смогу обо всем поведать своей справедливо разгневанной жене и доказать, как ей повезло, что она вышла за меня. До тех же пор бедняжка будет думать, что оказалась замужем за таким же негодяем, каким был Саймон Марлоу. – Айвес постарался изменить тему разговора:

– А что ты думаешь о записке?

– Я считаю, ты прав, первоначально она предназначалась не леди Марлоу, а тому, кого намеревался шантажировать барон Сковилль.

– Может, нашего Лиса? – предположил Айвес.

– Не знаю. Я подозреваю это, и не только потому, что мне не нравятся совпадения. Ведь одно время, как нам известно, Сковилль и Марлоу продавали наши секреты Лису. Это были совершенные пустяки, и мы не уделяли их деятельности никакого внимания, поскольку в это время боролись с серьезной утечкой информации. Через несколько месяцев этой парочке надоела игра в шпионов, хотя Сковилль еще продолжал промышлять этим, пока в его руках не оказался контроль над наследством Грейсонов. Я часто задумывался над обстоятельствами смерти Марлоу. Без сомнения, он хотел иметь под своей пятой кого‑то вроде Лиса. А что касается Сковилля, то, принимая во внимание записку и ее последствия, я делаю ставку на то, что барону недавно удалось установить личность этого человека.

Айвес внимательно слушал. Роксбери, потерев подбородок, неторопливо продолжил:

– Убийство Сковилля было поспешным и опрометчивым. Однако в обоих случаях все было довольно умно и безжалостно подстроено против леди Марлоу. Все эти действия вполне в духе коварного Лиса, поэтому мы уверены, что он был на вечеринке в доме Аллентона. Должен существовать какой‑то страшный секрет, который Эдвард Сковилль грозился раскрыть, и это заставило убийцу действовать быстро.

Многие готовы хорошо заплатить за то, чтобы некоторые их поступки не приобрели широкую известность, и почти у каждого, кто был на той вечеринке, было нечто, что бы он хотел скрыть от огласки.

С другой стороны, большинство из них настолько погрязли в пороках и совершенно безразличны к общественному мнению, что рассмеялись бы в лицо Эдварду, вздумай он шантажировать. Какими бы негодяями они ни были, вряд ли кто из этих распутников решился бы на убийство. Но если все‑таки допустить, что Сковиллю каким‑то образом удалось установить личность шпиона…

Айвес кивнул, поскольку пришел к такому же заключению, и поинтересовался тем, как развивается план с полковником Мидом.

– Ты же сказал, что он проговорился о своем доступе к очень ценной информации. Будем надеяться. Лис попытается установить контакт с Мидом. А пока те, кто наблюдает за полковником, сообщили, что он не предпринимал попытки выкрасть меморандум. Меня беспокоит, как бы он просто не переписал его под самым нашим носом и не запомнил документы. – Роксбери тяжело вздохнул. – К несчастью, мы ничего не можем поделать с Мидом, пока он не выведет нас на Лиса, а последнее сообщение о том, что французы напали на Вену, заставляет нас поторопиться.

– Не думаю, что наш разумный приятель удовлетворится пересказом содержания меморандума. Мне кажется, он непременно захочет взглянуть на подлинник, прежде чем заплатить.

– Согласен. Вот почему мы наблюдаем за наживкой так же пристально, как и за Мидом.

– Если предположить, что Сковилль установил личность Лиса, то интересно, что навело его на это, – рассуждал Айвес. – Если барон убит именно по этой причине, значит, он обнаружил улику совсем недавно…

– Согласен, – сказал Роксбери. – Как только ты вернешься в Лондон, разузнай о последних делишках Сковилля.

Кто знает, возможно, его убийство окажется грубой ошибкой нашего лазутчика.

Лежа на ковре и вспоминая эту беседу с крестным, Айвес был склонен считать, что Роксбери, возможно, прав. Ловушкой для хитреца Лиса может оказаться не меморандум, а убийство Сковилля.

Айвес с сожалением признал, что за несколько месяцев после возвращения к гражданской жизни привык спать на уютной постели. Осторожно подвинувшись, он высвободил руку, на которой покоилась голова Софи, и, через мгновение подняв жену, положил ее на стоявшую рядом кровать и нежно укрыл одеялом.

Впереди еще много лет для наслаждения, убеждал себя Айвес, когда тихо покидал спальню жены. Да и Софи будет гораздо легче проснуться одной в собственной постели. Она наверняка станет много думать о прошедшей ночи…

* * *

Айвес оказался прав во всем. Проснувшись в залитой солнечным светом комнате, Софи лежала в огромной кровати и некоторое время недоуменно разглядывала все вокруг.

Она не сразу вернулась к реальности, но вдруг всплыло яркое воспоминание о потрясающей близости с Айвесом, и Софи резко села в кровати. К ее неимоверному облегчению, мужа рядом не было.

Хотя Софи не отрицала того, что не слишком сопротивлялась, однако хорошо понимала и другое: Айвес привык поступать по‑своему, привык устраивать все так, как считает нужным. То, как умело он завлек ее в свои объятия вчера вечером, было тому превосходным примером.

На губах Софи заиграла мечтательная улыбка. Она со вздохом признала, что Айвес был самым пленительным мужчиной, но ни на йоту не доверяла ему. Софи не нравилось то, как быстро и умело муж выбил почву у нее из‑под ног.

Хотя все‑таки Айвес оказался очень добрым, размышляла Софи, и тактичным во многих вопросах. Однако факт остается фактом: она совершенно не доверяла ни его мотивам, ни его ласковым речам.

«Но что же теперь делать?» – думала Софи. Этот мужчина получил практически полную власть над всеми сторонами жизни своей жены. Даже ее пистолет оставался у него! Айвес просит доверять ему. Что ж, вот будет интересно посмотреть, как он отреагирует, когда жена попросит вернуть ей оружие!

Час спустя, умытая и одетая в очаровательное муслиновое платье палевого цвета, отделанное светло‑зелеными шелковыми лентами, с изящно уложенными светлыми локонами, перехваченными зелеными ленточками, Софи спустилась по широкой мраморной лестнице на первый этаж.

Некоторое время она стояла там в нерешительности, потом заметила черный шелковый шнурок в углу и решила позвонить, когда дверь слева распахнулась и появился Айвес.

Стараясь не думать о том, почему так забилось сердце, Софи холодно произнесла:

– Доброе утро! Я как раз собиралась позвонить прислуге.

– В этом нет необходимости. – На чувственных губах Айвеса заиграла улыбка. – Я шел наверх посмотреть, проснулась ли ты и готова ли к знакомству с домом и прислугой.

– Может, мне сначала позволят позавтракать? – кокетливо спросила Софи.

– Разыгрался аппетит, да? – поддразнил Айвес. – Я должен следить за тем, чтобы ты всем была довольна.

– Я буду весьма довольна, если ты проводишь меня в столовую прямо сейчас, – быстро парировала Софи и покраснела.

Айвес рассмеялся и, взяв ее под руку, провел в просторную светлую комнату, окна которой выходили в розовый сад.

Восхитительный запах бекона, ветчины и копченой рыбы защекотал ноздри. Софи направилась прямо к длинному буфету, где стояло несколько серебряных подносов с едой. Только отдав должное еде, кофе, она была наконец готова к путешествию по своему новому дому.

Айвес вознамерился очаровать свою жену, и к тому времени, когда они обошли большинство комнат дома, встретились с прислугой, прогулялись по залитым весенним солнцем садам, которые окружали поместье, Софи уже чувствовала себя превосходно рядом с Айвесом Поместье Харрингтон‑Чейз содержалось в образцовом порядке и было совершенно не похоже на неуютный и неухоженным дом, куда привез ее когда‑то Марлоу. Да, второй муж не похож на первого, хотя недавно у Айвеса появились весьма неприятные склонности.

Было видно, что слуги уважали и любили своего хозяина – значит, Айвес справедливо обращался с ними. А вот Марлоу с прислугой… Софи усилием воли прогнала мысли о тех днях.

Не надо постоянно сравнивать двух мужчин, хотя и трудно удержаться от сопоставления этого утра с первыми жуткими днями в доме Марлоу.

Заметив, как опустились уголки ее губ, Айвес повел Софи к небольшой скамейке. Удержав руку жены в своей, он спросил:

– Почему ты загрустила? Тебе что‑то не понравилось?

Софи робко улыбнулась.

– О нет. Здесь все так красиво! Дом и сад просто великолепны, и прислуга очень вежливая. Я уверена, что буду вполне.., довольна здесь.

Решив ни о чем более не расспрашивать, Айвес кивнул и продолжил:

– Я всегда считал, что это волшебное место, когда в детстве приезжал сюда. Но даже представить не мог, что буду владеть им.

– Это ужасно – потерять родных при таких трагических обстоятельствах. Кажется, они утонули на яхте, да?

У Айвеса непроизвольно сжались челюсти.

– Да. Результат одного пари.

У Софи екнуло сердце. Если нужно подтверждение того, что склонность к азартным играм у Айвеса в крови, а не является каким‑то мимолетным увлечением, то она его получила. Пари! Ей часто приходилось слышать, какие нелепые ставки заключали Саймон и Эдвард. Огромные суммы ставились на какую‑то карту, на лошадь, на полет мухи… Неужели она обречена повторить этот печальный опыт?

Молчание стало невыносимым, и Айвес спросил:

– У тебя тоже была череда трагедий, не так ли? – Он перехватил ее недоуменный взгляд и уточнил:

– Смерть твоего отца, внезапная гибель мужа, убийство дяди. Похоже, всех мужчин в твоей жизни ожидает безвременный конец.

– Что ты хочешь этим сказать? – Софи вырвала руку из его ладони.

– Так, ничего. Просто перечисляю любопытные факты.

Софи резко встала, глаза ее сверкнули от гнева.

– Я не имею никакого отношения к смерти мужа, и я не убивала своего дядю!

Айвес лукаво улыбнулся.

– Верю, милая. Иначе я не женился бы на тебе.

– Спасибо и на этом! – с обидой выпалила Софи. – Так почему же ты женился на мне? Зачем так благородно обеспечил мне алиби? Может, как раз тебе есть что скрывать? А вдруг это ты ударил меня по голове и убил Эдварда?

– Не глупи! – усмехнулся Айвес. – Мне нет никакого резона убивать твоего дядю.

– А откуда я могу знать это? – спросила она ангельским голосом. – Почему я должна верить твоему слову?

– Черт побери, Софи! Я не убийца. Ты не можешь так думать обо мне! – возмутился Айвес.

– Не очень приятно, когда тебя считают способным на убийство, да?

– Точно. Мне не следовало так говорить, милая. Ты простишь меня?

Софи вздохнула и печально улыбнулась.

– Здесь нечего прощать. Смерть Саймона была несчастным случаем, хотя нашлись и те, кто думал, что это я столкнула его с лестницы, потому что стреляла в него за несколько минут до этого. Для тех, кто считал, что я однажды совершила убийство и вышла сухой из воды, смерть Эдварда стала лишь подтверждением того, какая я хитрая преступница. Уверена, что в некоторых клубах уже делают ставки на то, сколько ты проживешь после женитьбы на мне.

Айвес обнял ее.

– Тогда я должен прожить очень долго. Мы с тобой сами раскроем, кто убил Эдварда, верно? И докажем всем, что они ошибались.

Надежда озарила лицо Софи.

– Неужели мы правда сумеем найти убийцу?

– Вместе мы сможем все, – ответил Айвес и поцеловал жену в губы.

Прошло несколько минут, прежде чем раскрасневшаяся Софи обрела голос. Дрожащими пальцами она поправила ленточку в волосах и, стараясь не показывать охвативших ее чувств, сказала:

– Я так надеюсь, что ты окажешься прав! Но отыскать того, кто убил Эдварда, будет нелегко.

– Согласен. Но не забывай, что у нас есть ключ, которого ни у кого нет, – парировал Айвес, хотя его мысли были больше заняты сладостным поцелуем Софи.

– Ты говоришь о записке?

– Конечно. Она свидетельствует о том, что Эдвард явно пытался шантажировать кого‑то. И нам непременно нужно отыскать этого человека.

– Я вспомнила! В ту ночь, когда был убит дядя, мисс Уэтерби говорила мне о каком‑то плане, который он разработал, чтобы поправить свое финансовое положение. Агнес заявила, что Эдвард больше не будет охотиться за наследством Анны, так как у него возник другой вариант получения денег.

Айвес задумался.

– Ты не рассказывала мне об этом. Я думаю, что сразу же после возвращения в Лондон мы побеседуем с мисс Агнес Уэгерби.

– Расследование смерти Эдварда – это одно. Однако нужно, дорогой мой муж, решить еще один неотложный вопрос, который касается Анны Ричмонд. Надеюсь, ты позволишь мне остаться ее опекуном?

– Разве я осмелюсь встать у тебя на пути? – улыбнулся Айвес. – По правде говоря, я собирался поговорить со своим адвокатом о том, чтобы мы оба стали законными опекунами. Таким образом ты увидишь некоторые выгоды от брака со мной, когда мы станем говорить с мисс Уэтерби о будущем Анны.

Софи рассмеялась, и они продолжили прогулку, направляясь к конюшне.

Остановившись полюбоваться породистыми лошадьми, Софи поинтересовалась:

– Ты разводишь своих собственных скакунов?

– Только собираюсь. Мой двоюродный брат, Адриан, был опытным конезаводчиком. За несколько месяцев до своей смерти он убедил моего дядю в том, что разведение лошадей является довольно выгодным и престижным делом. – Айвес помолчал, потом с грустью добавил:

– Недавно я узнал, что, кроме всего прочего, унаследовал внушительный табун породистых кобыл и нескольких племенных жеребцов. Я сам очень люблю лошадей, но я далеко не такой знаток, каким был мой кузен. И ради него я обязан сделать все, чтобы мечты Адриана осуществились.

Итак, дорогая жена, если мы не разоримся, то вместе начнем заниматься разведением лошадей.

– Это очень мило с твоей стороны, – сказала Софи, и ее взгляд потеплел, когда она любовалась его четким профилем.

– Мои специалисты говорят, что это довольно выгодное дело. Адриан приобрел только самых лучших лошадей, и некоторые владельцы кобыл уже интересовались нашими породистыми производителями. В прошлом году жеребята конезавода Харрингтона были проданы на рынке по очень высокой цене, а в следующем году спрос на них будет еще больше.

День прошел замечательно, и только когда Софи начала переодеваться к ужину, снова возникло неприятное чувство.

Первая ночь с Айвесом стала откровением для нее. К своему удивлению, Софи узнала, какое наслаждение может доставить простое прикосновение, как губы другого человека вызывают невероятные ощущения, что соединение мужчины и женщины рождает нечто потрясающее, не имеющее ничего общего с отвращением.

Но Софи все еще не доверяла этим ошеломляющим и непредсказуемым чувствам. Ей было страшно терять над собой контроль, она боялась власти таких могучих ощущений, которые лишали ее ясности мысли и всякого понимания реальности, погружали в пучину первобытных желаний, удовлетворить которые мог только Айвес.

Софи с ужасом почувствовала трепет при мысли о том, что вечером Айвес снова будет с ней. Неужели его любовь снова унесет ее в загадочную высь? При воспоминании о пережитом восторге Софи с удивлением заметила, как внезапно горячая волна желания захлестнула ее. «Неужели Айвесу за одну ночь удалось искоренить многие мои уродливые представления? Но далеко не все», – напомнила себе Софи.

Она не могла отрицать, что одна ее часть тянулась к Айвесу, в то время как другая относилась с беспокойством и подозрительностью не только к мужу, но и к собственной реакции на его действия. А поскольку Софи не доверяла Айвесу, то ей следовало быть начеку.

Первая ночь могла быть исключением. А вдруг сегодня все окажется совсем иначе? Так думала Софи, готовясь к ужину с Айвесом. Ведь муж может прийти к ней с такой же грубой жестокостью, какая была характерна для Саймона.

* * *

Айвес заметил перемену в ее настроении, как только она вошла в комнату. Тревога, которой не было весь день, снова вернулась к Софи, и он вздохнул. Конечно, Айвес и не ожидал, что одна ночь в его объятиях прогонит все страхи любимой женщины, но надеялся, что достиг некоторого прогресса. Однако то, как Софи нервничала, избегая встречайся с его взглядом, и вежливо уклонялась от его совершенно невинных прикосновений, показывало, что он ошибался.

Но Софи не отвергала его. Позже, после того как они закончили ужин и провели вечер за игрой в карты, Айвес снова пришел к жене, и она не оттолкнула его. Однако Айвес постоянно ощущал необходимость действовать с особой осторожностью, потому что Софи напоминала испуганного зверька, готового к бегству при малейшем признаке опасности. Он лелеял и ласкал жену, как и в прошлый вечер, и их соединение снова оказалось таким же сладостным, как и в первый раз.

После нескольких минут легких поцелуев и нежных ласк Айвес оставил Софи и отправился в свою одинокую постель, хотя ему очень не хотелось этого. Однако было приятно узнать, что Софи смотрела на его уход со смешанными чувствами – облегчения и странного сожаления от того, что он не останется на всю ночь.

В среду Айвес познакомил жену с некоторыми жителями его поместья и их семьями. Увидев аккуратные фермы и ухоженные домики, счастливые лица их обитателей и то, с какой радостью все вышли приветствовать свою новую госпожу, Софи не могла не вспомнить жалкое состояние поместья Саймона и его угрюмых подданных. Видно было, что Айвес оказался хорошим хозяином земли и тех, кто ее обрабатывал.

Когда муж пришел к ней той ночью, Софи снова растворилась в головокружительной страсти, которую Айвес с такой легкостью разжег в ней. Не оставалось сомнений в том, что лорд Харрингтон оказался хорошим хозяином и для своей жены…

* * *

Было решено вернуться в Лондон, и в доме с утра царила настоящая суматоха. Ранним утром их вещи были уложены и отправлены вместе с Эшби и Пегги. А после роскошного завтрака Софи с Айвесом тоже поехали в столицу.

Она была спокойной, и хотя еще не совсем привыкла к своему замужеству, но уже не испытывала прежнего страха. Недоверие еще имело место, однако ужаса перед супружеским ложем больше не было. Мало того, Софи ожидала ночных визитов своего мужа с возрастающим удовольствием.

По пути в Лондон они обсудили несколько практических вопросов, и к тому времени, когда показались предместья столицы, многие были решены. Будет проще, если Айвес с необходимой ему прислугой переедет в дом Грейсонов. Его собственный дом можно закрыть, а оставшихся слуг отослать в Харринггон‑Чейз.

Смерть Эдварда изменила положение Маркуса и Фиби.

Айвес был уверен, что его и Софи назначат опекунами над наследством, доставшимся детям от отца. Маркус с их помощью научится управлять своим огромным поместьем.

Жизнь Фиби потечет в том же русле, что и сейчас. Скоро ей предстоит выход в свет, и Софи была совершенно уверена, что девочка найдет себе великолепную партию.

Через месяц им всем нужно будет готовиться покинуть Лондон. Вряд ли Маркус захочет оставить свое поместье на неопределенное время, чтобы жить вместе с ними в Харрингтон‑Чейз. Но Софи и Айвес были единодушны в том, что он был еще слишком молод в свои девятнадцать, чтобы управлять поместьем одному, без семьи и опекуна.

Айвес довольно долго размышлял над этой проблемой, потом предложил:

– Я думаю, что в течение нескольких лет нам придется делить время между Харринггон‑Чейз и Гейтвудом. Это единственный выход. Я не могу оставить собственный дом и не жду, что Маркус согласится покинуть свое поместье.

Ты согласна?

Сердце Софи наполнилось благодарностью, и она едва заметно кивнула, не в силах говорить.

Их прибытие было встречено с огромным восторгом. Не успела Софи выйти из экипажа, как парадные двери распахнулись и на крыльцо выбежали Маркус, Фиби, Анна и даже леди Бекворт. Обрадованные таким горячим приемом, супруги вошли в дом. Казалось, что говорили все разом.

– Боже мой! – воскликнула Софи. – Если бы я знала, что мое появление после столь короткого отсутствия вызовет такой восторг, то я оставляла бы вас гораздо чаще.

Маркус улыбнулся сестре.

– Мы очень соскучились по тебе, правда. Но не только поэтому испытываем облегчение от твоего возвращения домой, Софи! Случилось невероятное! Вчера ночью в наш дом проник грабитель!