Лондон, апрель 1809 года

По количеству собравшейся здесь блистательной публики можно было подумать, что лорд и леди Деннинг решили провести у себя в доме обряд посвящения в рыцари всего высшего света.

Отыскав укромный уголок, откуда можно было наблюдать за всем происходящим, лорд Айвес Харрингтон с раздражением смотрел на ослепительное столпотворение.

Неужели это предел мечтаний большинства: набиться в душные залы, точно толпа новичков на борту корабля, направлявшегося в далекую Индию, только для того, чтобы показать себя и посмотреть на других, обсуждая полнейшую ерунду с едва знакомыми людьми? Харрингтон покачал головой. Сумасшествие! Он предпочел бы встретиться лицом к лицу с лучшими кавалеристами Наполеона, чем вынести еще один такой вечер.

«Так ради чего я здесь? Ах да, чтобы подобрать себе эту проклятую жену!» – с раздражением вспомнил Айвес, глядя на сверкающую толпу женщин, одетых по последней моде.

Ему все еще трудно было привыкнуть к своему положению.

Всего полтора года назад он жил беззаботным холостяком и женитьба совсем не занимала его. Он был доволен своей должностью – майор в королевской кавалерии, у которого во время войны с Наполеоном появилась блистательная возможность быстрого продвижения по службе. Айвес был совершенно не готов к тому, что окажется наследником титула и имения своего любимого дяди. И столкнется с необходимостью произвести на свет наследника.

От резкой боли защемило сердце. Четырнадцать месяцев назад он был потрясен известием о том, что его отец, дядя и два кузена погибли на яхте, когда их настиг небывалый шторм.

И в мгновение ока Айвес оказался единственным мужчиной одной из ветвей гордого рода Харрингтонов. Он с отвращением подумал, что теперь ему необходимо жениться, так как его долг перед погибшими – родить двенадцатого наследника Харрингтонов.

Айвес вздохнул и снова безрадостно подумал, что действительно предпочел бы сражаться против Бонапарта.

Айвес обвел взглядом комнату. Интересно, как эти девушки отреагировали бы на его прямолинейное предложение: «Дай мне наследника, а я позабочусь о том, чтобы ты ни в чем никогда не нуждалась. Ты станешь виконтессой, будешь жить в роскошном доме, А как только родишь мне сына, мы больше не будем досаждать друг другу. Ты сможешь делать со своей жизнью все, что захочешь. Главное, чтобы ты была осмотрительной и не порочила мое имя».

Он ухмыльнулся, когда подумал, что его предложение не слишком отличалось от большинства браков, заключенных в высшем свете. Но Айвес также с горечью признал, что не хочет такого брака, какой был у его отца: жена сбежала с другим мужчиной, оставив ему на попечение двоих сыновей.

Черт возьми, нет!

Тихий смех прервал неприятные мысли, и виконт заметил девушку не старше восемнадцати лет, которая уже несколько минут пыталась привлечь его внимание. Однако мрачное выражение на запоминающемся лице и злые мысли, отразившиеся в зеленых глазах Айвеса, заставили ее побледнеть и попятиться назад.

Он был Поражен такой реакцией, и обаятельная улыбка вдруг совершенно изменила его лицо. Это можно было сравнить с улыбкой разбойника, которая ничуть не уменьшала риск столкновения с ним. Айвес знал, что довольно красив, хотя и считал, что его нос несколько длинноват, а скулы слишком выступают. Но, как говорили женщины, в нем было нечто такое…

Девушка взглянула на Айвеса еще раз, замедлила шаги, улыбнулась и кокетливо опустила глаза. Айвес едва не расхохотался.

– Она очаровательна, эта Фелис Олден, хотя, пожалуй, слишком юна для такого опасного негодяя, – раздался рядом знакомый голос. – Я тебя умоляю, не обнадеживай бедняжку ради ее же блага.

Айвес был искренне рад.

– Персиваль! Что, черт возьми, ты делаешь здесь? Я‑то думал, что такие скучные сборища не для тебя.

Персиваль Форрест, высокий щеголь, который был всего несколькими годами моложе Айвеса, сделал кислую физиономию.

– Сестра моего отца приехала в Лондон и настояла на том, чтобы я сопровождал ее сюда сегодня вечером. – Лукавая улыбка заиграла на немного резком, но приятном лице Персиваля. – Нет нужды спрашивать, почему ты здесь. Как продвигается охота за невестой?

Айвес в ответ только пожал плечами.

Они знали друг друга всю жизнь – поместье Форрестов находилось недалеко от фамильного дома Харрингтонов, и во время службы в кавалерии они тоже были закадычными друзьями. Айвес знал, что под фатоватой внешностью Персиваля скрываются бесстрашное сердце и тонкий ум. Поэтому после возвращения в Англию он первым делом нанес визит Персивалю. Совместное военное прошлое только укрепило их дружбу.

В отличие от Айвеса, который предпочел бы похоронить себя в деревенской глуши, Персиваль любил покрасоваться в высшем свете и чувствовал там себя как рыба в воде. Прибыв в Лондон месяц назад, Айвес все больше полагался на знание Персиваля обычаев высшего света и надеялся на друга в поисках жены.

Они несколько минут обсуждали лошадь, которая понравилась обоим на аукционе, потом разговор перешел к самой волнующей новости, которая достигла Лондона несколько дней назад, – о разгроме французского флота при Аяксе. А от этой победы разговор плавно перешел к обсуждению недавнего прибытия в Португалию сэра Артура Уэлсли.

Айвес был совершенно поглощен беседой с Персивалем, когда что‑то привлекло его внимание. Возможно, мелодичный смех? Он поднял голову, словно тигр, почуявший добычу.

Толпа неожиданно расступилась, и он увидел.., ее.

Схватив друга за руку, лорд Харрингтон спросил:

– Кто она?

Форрест, застигнутый в момент рассуждения о сложном военном маневре, оказался в некотором замешательстве. Но, проследив за взглядом Айвеса, застонал.

– Ну почему из всех присутствующих здесь женщин именно она привлекла твое внимание? – Видя, что Айвес пристально следит за сверкающим созданием, окруженным воздыхателями, Персиваль неохотно ответил:

– Ну что ж, если ты хочешь знать, это Софи Марлоу, точнее – маркиза Марлоу.

Айвес был поражен охватившим его чувством страха.

– Она замужем?

Персиваль снова вздохнул.

– Нет. Вдова.

Лицо Айвеса просветлело. Она была похожа на мотылька, прекрасного золотистого мотылька, начиная от уложенных на голове золотисто‑русых волос до выступавших из‑под края светло‑желтого платья позолоченных туфелек, а когда она засмеялась, Айвес ощутил странную дрожь. «Это самое восхитительное существо, которое я когда‑либо встречал, – подумал Айвес. – Высокая, стройная и кажется такой легкой, что ее могло бы унести дуновением ветерка; но в ней также чувствуется и сила».

– Представь меня!

– Оставь эту затею, Айвес! Разве ты не слышал, что я сказал? Она вдова, и вдова с отвратительным прошлым, поверь мне. Разве тебе не известно, кто такой был Саймон Марлоу?

– Я его не знаю.

– Ты ничего не потерял. Он был отъявленным мерзавцем во всех отношениях. Совсем не джентльмен, несмотря на свой титул, и уж совсем не тот человек, за которого любая уважающая себя семья выдала бы замуж свою дочь.

Айвес нахмурился.

– Ты хочешь сказать, что ее семью нельзя назвать уважаемой?

– Не совсем так. Семья отца леди Марлоу была образцовой. Вот только семья ее матери… – Зная по опыту, что его друг не успокоится, пока не получит ответы на все интересующие вопросы, Персиваль пробормотал:

– Черт возьми!

Я надеялся, что ваши пути никогда не пересекутся… – Он сделал глубокий вдох и выпалил:

– Ее матерью была Джейн Сковилль.

Айвес застыл от неожиданности, и его взгляд, обращенный на профиль леди Марлоу, стал еще более напряженным.

– Это та самая Джейн Сковилль, что окрутила моего брата? – хрипло переспросил он.

– Она, – признал Персиваль. – Теперь ты понимаешь, почему эта женщина не должна интересовать тебя? Но это еще не все. Ходят слухи, будто леди Марлоу убила своего мужа.

Установилась неловкая тишина. Айвес, похоже, не расслышал последние слова. Он думал о Джейн Сковилль, и его руки невольно сжались в кулаки.

Бессердечная, глупая потаскушка, которая окрутила Роберта до такой степени, что брат с ума сходил от любви к ней. Он был настолько одурманен, что не мог смириться с известием о ее помолвке с графом Грейсоном. И вдень свадьбы Джейн Роберт не вынес отчаяния и повесился в конюшне.

Айвесу тогда исполнилось десять лет, но случившееся было настолько живо в его памяти, будто произошло только вчера. Мальчик обожал своего брата, который был старше на двенадцать лет, и именно он обнаружил тело Роберта.

– А как сейчас поживает дорогая Джейн? – мрачно поинтересовался Айвес. – Я должен нанести ей визит.

– Она умерла несколько лет назад. – Персиваль выглядел удрученным. – Полагаю, ты можешь позлорадствовать на ее могиле, если считаешь, что от этого тебе станет легче.

– Нет, я не могу опуститься до такого. Но у меня появилось искушение отомстить ее дочери.

Персиваль укоризненно покачал головой.

– Разве ты не слышал, что я сказал? Она убила своего мужа, и я бы поостерегся общаться с ней.

– По‑моему, ты сказал, что это слухи.

Персиваль был очень раздражен.

– Так ты все‑таки слушал меня! Официальный вердикт был таков, что он умер в результате падения с лестницы, но я был там той ночью и думаю, что это жена убила его.

Когда Айвес недоумевающе приподнял бровь, Персиваль поспешно добавил:

– Я попал в компанию Марлоу ненадолго, когда вышел в отставку. Не хочу придумывать себе никаких оправданий, но я только вернулся домой после стольких лет военной муштры и сражений. Марлоу и его друзья оказались необузданными и шумными парнями, которые, как и я, приехали в Лондон в поисках приключений. Мне потребовалось некоторое время, пока я не понял, что существует огромная разница между необузданностью и порочностью. Марлоу оказался мерзким типом, да и его приятели не лучше. Я не могу гордиться своими поступками в первые год‑два после возвращения в Англию… но это все уже позади.

– Если смерть маркиза официально признали несчастным случаем, почему ты считаешь, что его убила она?

– Марлоу здорово напился той ночью, но держался на ногах. За несколько минут до того, как он упал, между супругами произошла ужасная ссора. Мы знали, что жена не пускала его в свою постель. Он не раз жаловался всем на это, когда бывал навеселе. Всем было также известно, что жена презирала его самого и его приятелей.

– И на этом основании ты считаешь ее убийцей? – удивился Айвес.

– Конечно, это не все! – обиделся Персиваль. – Софи стреляла в него.

– И это случилось на твоих глазах?

– Нет! Но мы все слышали выстрел. А сэр Артур Беллинтем и барон Сковилль… – Увидев изумление Айвеса, Персиваль сконфузился и пояснил:

– Ну да, брат Джейн тоже входил в эту компанию. Они с Беллингемом, как самые близкие приятели Марлоу, пошли узнать, что случилось. Ведь перед этим Марлоу сказал им, что жена только что стреляла в него. Эдвард Сковилль вернулся и сообщил об этом остальным. Он очень гордился меткой стрельбой своей племянницы. А буквально через полчаса нашли тело Марлоу.

– Жена стреляла в маркиза? – переспросил Айвес, Скорее заинтригованный, чем возмущенный, – Да. Естественно, что лица, занимавшиеся расследованием обстоятельств его гибели, хотели знать, как это произошло, и леди Марлоу откровенно ответила на все вопросы: призналась, что стреляла в мужа, и даже не пыталась скрыть тот факт, что презирала его. Так что маркиза отнюдь не безутешная вдова.

– Если ее муж был таким негодяем, как ты описываешь, то, возможно, заслуживал того, чтобы в него стреляли.

– Так ты защищаешь эту леди? – возмутился Персиваль, в его голубых глазах застыло недоумение.

Айвес улыбнулся и покачал головой.

– Нет. Я просто хочу сказать, что у нее могли быть веские причины, чтобы выстрелить, – Ну, может быть, – согласился Персиваль, слегка озадаченный реакцией друга. – Но ты должен понимать, почему тебе не следует знакомиться с этой женщиной.

В этот момент леди Марлоу словно почувствовала, что является предметом разговора, и посмотрела на них. Ее светлые лучистые глаза с любопытством остановились на Айвесе, которому показалось, что его ударила молния.

Она была восхитительна! Черты ее лица были вырезаны искусным мастером: слегка вздернутый нос, высоко поднятые брови, изящно очерченный рот, маленький решительный подбородок.

Прежние причины для пребывания лорда Харрингтона в Лондоне исчезли без следа. В нем пробудилось то чувство, которое так долго таилось, снедало его все это время. Несмотря на пролетевшие годы, желание отомстить за самоубийство брата не угасло. Джейн была уже недосягаема для него, а вот ее дочь Софи Марлоу…

И если прошлое маркизы действительно таково, как говорят, то она не относится к слабым, невинным созданиям, которые могли бы вызвать чувство вины за подобные намерения. Айвес беззастенчиво признался себе, что получит невероятное наслаждение, если отомстит уже имеющей дурную репутацию леди Марлоу.

– Познакомь нас, – повторил Айвес.

– О нет! – воскликнул Персиваль. – Я не желаю наблюдать за тем, как ты делаешь из себя посмешище.

Подыщи кого‑нибудь другого для этого.

Айвес перевел взгляд на друга. От его улыбки Персивалю стало не по себе.

– Я не собираюсь делать леди Марлоу своей невестой.

Но у меня неожиданно возникло желание познакомиться с этой знаменитой дамой.., дочуркой Джейн.

– Уж не собираешься ли ты наказать ее за поступок Джейн? – Когда Айвес слегка наклонил голову в знак согласия, Персиваль продолжил:

– Это самая идиотская идея, которая могла возникнуть у тебя. Я не питаю никакого сочувствия к ней или ее матери, но Софи не виновата в том, что случилось с Робертом.

– Конечно, нет, – согласился Айвес. – Но в Библии есть интересное выражение о том, что грехи отцов падут на детей. В данном случае – грехи матери. Так ты познакомишь нас или мне подыскать кого‑нибудь другого для этой цели?

– Черт меня побери! Я так и знал, что мне не следовало поддаваться на уговоры тетушки Маргарет и приходить сюда.

Ну пойдем, если ты настроен стать всеобщим посмешищем.

Только потом не обвиняй меня…

* * *

Софи была весьма довольна собой, и ей нравилась шумная суета этого сборища. Правда, она не хотела выезжать сегодня, но Маркус, охваченный первой любовью, упросил поехать вместе с ним. Маркиза улыбнулась. В свои девятнадцать Маркус превратился в очень красивого и благоразумного юношу. Титул и владения только добавляли ему привлекательности, и Софи была немного обеспокоена его любовным увлечением. Она хотела сама удостовериться в том, что юная особа питает чувства именно к Маркусу, а не интересуется его титулом и богатством.

Это было первое посещение Лондона с тех пор, как умер муж и она уехала жить в Гейтвуд, фамильное поместье Грейсонов в Корнуэлле. Все эти годы после смерти Марлоу они тихо жили в деревенской глуши. С одной стороны, это был их собственный выбор, а с другой – дядюшка продолжал запускать руки в фамильную копилку.

Несмотря на огромные размеры поместья Грейсонов, денежные средства поступали не так регулярно. К счастью, деньги Софи находились в ее полном распоряжении.

Сезон в Лондоне был мероприятием дорогостоящим, и ей не хотелось тратиться на какие‑то развлечения, когда нужно было слишком многое сделать в Гейтвуде. Но в этом году удача улыбнулась лорду Сковиллю. Тронутый отчасти заботой Софи о вверенных ему детях, а также неожиданно проснувшейся совестью, барон Сковилль вручил приличную сумму денег на расходы в столице.

Маркусу не терпелось увидеть Лондон, он хотел приобрести городского лоска и встретиться с друзьями. Фиби, которой недавно исполнилось пятнадцать, также присоединилась к брату.

– Пожалуйста, Софи, – просила она, – давай поедем.

Мне так хочется посетить библиотеку Хукема и книжную лавку Хачарда. Аманда говорит, что там огромный выбор книг.

– Книги! – передразнил ее Маркус. – Фиби, у тебя на уме одни только книги. А вот я хочу купить что‑нибудь модное из одежды, пострелять у Мантона. Посмотреть на лошадей и…

– Да, да, я все поняла, – перебила Софи, и в глазах ее сверкнули искорки. – Ты, Маркус, хочешь развлечься. А ты, Фиби, хочешь зарыться носом в книжки. Ну что ж, если вы оба хотите этого, мы поедем.

– А что ты, Софи, собираешься делать в Лондоне? – спросила Фиби.

– Я схожу в Британский музей и, наверное, в Вестминстерское аббатство.

Услышав это, Маркус и Фиби переглянулись с таким видом, что старшая сестра расхохоталась.

Они прибыли в Лондон и прекрасно устроились в городском доме Грейсонов на Беркли‑сквер. Маркус сразу же нанес несколько визитов в самые модные лавки, чтобы обновить свой гардероб; Фиби привезла в дом много заинтересовавших ее книг; а Софи нашла Британский музей просто удивительным.

Несмотря на то что она отдавала предпочтение более тихим видам развлечений, Софи посетила несколько светских раутов и балов и с удивлением обнаружила, что получила от этого огромное наслаждение. Правда, там она иногда виделась с дядей Эдвардом. Неизбежны также были встречи с некоторыми из друзей покойного мужа, распространявших слухи о ее роли в смерти маркиза. Сплетни продолжали расползаться за спиной Софи как раньше, так и сейчас. Но в целом поездка в Лондон оказалась успешной, высший свет с готовностью принял их, и хотя некоторые удивленно поднимали брови при появлении маркизы Марлоу, большинство все же были очень приветливы.

Круг джентльменов, окружавших ее, состоял в основном из брата и его друзей. Двоих из них, Томаса Сатклифа и Уильяма Джаррета, Софи знала довольно хорошо, поскольку молодые люди жили по соседству с Гейтвудом и росли вместе с Маркусом.

Она перевела взгляд на нового знакомого брата, сэра Альфреда Колдуэлла, и легкое беспокойство охватило ее.

Софи не могла составить четкого мнения об этом человеке.

В свои годы он производил впечатление крайне легкомысленного мужчины, поэтому она беспокоилась, что причины, по которым тридцатипятилетний сэр Альфред тянулся к зеленой молодежи, не сулили ничего хорошего Маркусу.

Был еще один человек среди ее окружения, в своих чувствах к которому Софи не могла разобраться. Один из бывших знакомых Саймона, лорд Ричард Коулмен, нанес визит через несколько дней после их появления в Лондоне. Он казался невероятно вежливым и очень старался продемонстрировать свою полезность. Именно лорд Коулмен посоветовал Софи, где можно нанять дополнительную прислугу, и поехал вместе с Маркусом во время его первого визита на аукцион чистокровных лошадей «Таттерсоллз».

Именно лорд Коулмен чаще всего учтиво сопровождал Софи в поездках по городу. Но она никак не могла забыть того, что этот человек был частью свиты Саймона и находился в их доме той ночью, когда умер маркиз Марлоу.

Софи не знала наверняка, почему лорд Коулмен так внимателен к ней, но подозревала, что и его тоже занимает вопрос о наследнике – ведь ему уже было под сорок.

Циничная улыбка скривила ее губы: без сомнения, лорд считает, что, побывав замужем за одним негодяем, маркиза согласится выйти и за другого. Да она скорее умрет, чем снова выйдет замуж! И уж конечно, никогда не выйдет за человека вроде Коулмена или того, кто будет видеть в жене только племенную кобылу! А если она и решится заключить второй брак, в чем весьма сомневается, то это будет только по любви.

Неожиданно Софи почувствовала на себе чей‑то взгляд.

Ей показалось, что она стала объектом изучения какого‑то хищника. Высокий мужчина с суровым лицом стоял в небольшом алькове слева. Некое странное незнакомое ощущение пронзило Софи, когда их взгляды встретились. Страх?

Волнение? Предчувствие?..

Софи не могла отвести глаз от этого джентльмена и продолжала беспомощно стоять, не понимая, что происходит вокруг. Только когда незнакомец перевел взгляд на стоявшего рядом мужчину, она, потрясенная, изобразила улыбку и сделала вид, что этого странного мгновения просто не было.

– Надо же, – удивился стоявший рядом лорд Коулмен, – Персиваль Форрест тоже здесь. Вот уж не ожидал увидеть его на вечеринке такого рода.

– А что это за огромный мрачный тип рядом с ним? – спросил Колдуэлл. – Я не встречал его прежде.

– Леди Марлоу, как приятно снова видеть вас, – подошел и поклонился Форрест. – Позвольте представить вам моего друга, лорда Харрингтона. Для него это первый сезон в Лондоне. Так же, как и для вас.

Холодно поприветствовав лорда Харрингтона, Софи вдруг почувствовала, что сердце готово остановиться, когда она снова погрузилась в пучину его дьявольского зеленого взгляда. Он улыбнулся, и теперь ее сердце бешено заколотилось.