Глава 20. Стефан сложил руки на груди, изо всех сил стараясь скрыть недовольство несвоевременным появлением Геррика Герхардта

Стефан сложил руки на груди, изо всех сил стараясь скрыть недовольство несвоевременным появлением Геррика Герхардта.

В глубине души он понимал, что не может просто взять и увезти Софью в Англию. Как‑никак она не какая‑нибудь деревенская девчонка без родственников и связей. Но он не сомневался, что сумеет со временем убедить ее уехать с ним.

Не имея за спиной такого опыта общения с женщинами, Стефан тем не менее мог определить, нравится он женщине или нет. Что касается Софьи, то стоило им оказаться близко друг к другу, как воздух, казалось, накалялся от неудовлетворенного желания.

При правильном подходе он, конечно, доказал бы ей, что глупо отказываться от влекущей их друг к другу страсти. Что они так и останутся в ловушке, пока не дадут выхода чувствам, пока все не пойдет естественным путем.

Появление Геррика лишало его возможности умыкнуть Софью, не поднимая лишнего шума. Этот суровый, не знающий пощады человек запросто бросил бы его в царскую темницу при малейшем подозрении, что Стефан намерен увезти Софью в Мидоуленд.

– Должен сказать, весьма необычное место для английского герцога. – Геррик смотрел на него с нескрываемой настороженностью.

– Полностью с вами согласен.

– Ваше присутствие здесь как‑то связано с Софьей? Стефан взглянул на двух слуг, которые не спускали глаз друг с друга.

– Может быть, продолжим разговор в более подходящей обстановке?

– Как вам будет угодно. – Они зашагали по тропинке. Геррик не стал прятать пистолет, и Стефан понимал – это не случайность, а предупреждение. Черт бы его побрал. – Насколько серьезна ее рана?

Стефан остановился и, повернувшись, укоризненно посмотрел на Геррика, давая понять, что беспокоиться следовало бы раньше и что опасности Софья подверглась в том числе и по его вине.

– Ничего серьезного, но ей довелось пережить нелегкое испытание, и душевные раны будут заживать дольше, чем рана телесная.

Геррик заметно побледнел:

– Сэр Чарльз…

– Нет. Думаю, что нет. – Стефан понимал, что так испугало Геррика, и сам разделял этот страх. – Но он определенно издевался над ней и запугивал всех троих. К счастью, у Софьи крепкая натура и смелости ей не занимать. Другая на ее месте просто сломалась бы.

Геррик уже взял себя в руки и снова спрятал эмоции за холодной маской бесстрастности.

– В ее храбрости никто никогда и не сомневался.

– В ее храбрости – нет. – Стефан выдержал многозначительную паузу. – Сомнение вызывает здравомыслие ее советников.

Похоже, герцог намекает, что ему известно о цели поездки Софьи в Англию? Геррик вопросительно вскинул брови.

– Так вы последовали за ней?

– К счастью для вас. Сэр Чарльз определенно намеревался убить ее. Если бы не я, вы искали бы сейчас труп.

– Борис упомянул, что это Софья ударила ножом сэра Чарльза, – парировал Геррик.

Удар достиг цели. Стоило закрыть глаза, и перед глазами вставала страшная картина: бледная Софья в лапах безумца, кинжал у ее горла и кровавая нить у нее на шее.

Стефан знал – это останется с ним навсегда.

– Никакая храбрость не помогла бы ей противостоять целой банде разбойников, – холодно сказал он. – Лишь благодаря удаче мне посчастливилось попасть сюда раньше, чем сэр Чарльз перерезал ей горло.

Это был уже откровенный выпад, и Геррик неприязненно поморщился.

– Что вы хотите, Стефан? Медаль? Император несомненно будет рад приколоть вам на грудь орден Святого Владимира.

– Я хочу понять, как могла княгиня столь легкомысленно принести в жертву свою невинную дочь ради того лишь, чтобы избежать скандала.

Лицо старого солдата застыло словно каменное. Стефан не сомневался, не будь он герцогом Хантли, Геррик без малейших колебаний заковал бы его в цепи и бросил в каземат.

– Ценю вашу заботу о Софье, – сухо произнес он, – но никто не давал вам права вмешиваться в русские дела.

– В русские дела? – вскипел Стефан. – Черт возьми, ее ведь едва не убили!

– Я понимаю всю серьезность ситуации и уверяю вас, что по возвращении в семью она будет находиться под надежной защитой.

– Это еще предстоит решить.

– Ваша светлость…

– Думаю, вам следует знать, что письма, украденные Софьей из моего дома, пропали. – Лишь перебив возмущенного солдата, Стефан понял, что выбрал не самое подходящее время для этого заявления.

– Кто, по‑вашему, мог их взять? – спросил Геррик.

– Софья подозревает, что слуга, который и помог сэру Чарльзу сбежать, прихватил их для каких‑то своих целей.

– Проклятье, – пробормотал Геррик, явно расстроенный новостью. – Их нужно найти.

– Но только без помощи Софьи. Он снова посмотрел на Стефана.

– Вы говорите от ее имени?

– Кто‑то же должен.

– Простите, ваша светлость, но, боюсь, вы слишком много на себя берете.

– Не я рисковал ее милой шейкой, когда отправлял за море, чтобы выкрасть чужие письма и ускользнуть от опасного безумца, следившего за каждым ее шагом.

Старый солдат сделал шаг вперед. Обычно его предупреждения воспринимались с первого раза и повторять их не приходилось, но на этот раз, как говорится, коса нашла на камень. Стефан был не из тех, кого легко запугать.

– Безопасность Софьи больше не ваша забота, – негромко, но с угрозой проворчал Геррик.

– Здесь все моя забота, – усмехнулся Стефан. – Позволю себе напомнить, что письма, из‑за которых все началось, принадлежали моей матери.

– Вы сейчас не в Англии, а в России.

– Вы угрожаете мне?

Старый солдат улыбнулся в ответ – втягиваться в открытое противостояние с герцогом он не собирался; в конце концов, Геррик не зря продержался столько лет в должности советника Александра Павловича.

– Я только напоминаю, что вы здесь гость и срок вашего пребывания в стране будет определять царь.

Стефан пожал плечами. Титул не давал ему полной защиты от императорского гнева, но позволял чувствовать себя в относительной безопасности, чем в России похвастать могли немногие.

Да и Александру Павловичу, каким бы ни было его отношение королю Георгу, портить отношения с Англией было совсем ни к чему.

– Полагаете, император вышлет меня из России?

– Если понадобится, – не стал отступать Геррик.

– Осторожнее. Если меня вынудят покинуть эту страну, Софья уедет вместе со мной.

Мужчины схватились не на шутку, и казалось, сам воздух заряжен настолько, что вот‑вот разрядится громом и молнией.

– Не самое мудрое заявление, ваша светлость. Вы, вероятно, не сознаете, сколь сильно привязан Александр Павлович к Софье. Вряд ли вам захочется испытать на себе силу его гнева.

– Будь он привязан так сильно, как вы утверждаете, не позволил бы ей подвергнуть себя такой опасности.

– Он не… – Геррик оборвал себя, но было уже поздно.

– Он не знал о существовании писем, не так ли? – усмехнулся Стефан, поняв, что получил единственное оружие против старого солдата. – Как не знал и о том, что княгиню шантажируют.

Геррик ответил не сразу. Понимая, что потерял плацдарм, он думал, как вернуть преимущество.

– Вы умный человек. В Англии вас ждет блестящее будущее. Зачем вам впутывать себя в частные дела княгини?

– Я, как вы выражаетесь, впутался в них с того момента, как Софья прибыла в Суррей.

Ситуация обострялась. Обе стороны не желали отступать.

– Романовы в долгу перед вашей семьей, поэтому хочу предупредить вас по‑доброму. Софья – драгоценнейший брильянт империи. И если кто‑то, независимо от имени или положения, посмеет оскорбить ее или обидеть, можете не сомневаться – ему не избежать возмездия.

Стефан нахмурился. Геррик Герхардт всегда был верным слугой царя и, естественно, считал себя таким же преданным слугой Софьи, но почему он считает себя ее единственным защитником?

В конце концов, Софья не собственность России.

Она принадлежит ему.

– Пока что наибольшей опасности ее подвергла собственная мать, – сердито напомнил Стефан.

Герхардт подался вперед, так что они едва не касались друг друга носами, и тихо, но твердо сказал:

– Возвращайтесь в Англию, ваша светлость, пока…

– Геррик? – Мягкий женский голос заставил обоих обернуться.

Софья стояла на ведущей к дому тропинке. Бледная, худенькая, в жутком черном платье, с повязкой на шее, она выглядела как никогда хрупкой и уязвимой. Стефан машинально шагнул навстречу и застыл – Софья глухо вскрикнула, сорвалась с места и, пробежав по тропинке, бросилась в распахнутые объятия… Геррика.

– Ох, слава богу.

Дом графини Анны, один из красивейших в Санкт‑Петербурге, стоял на набережной Фонтанки. Броская красота и роскошь соединялась в нем, как и в его владелице, с едва уловимой атмосферой укрытых от посторонних глаз тайн.

Сама Анна на протяжении многих лет была твердой сторонницей Александра Павловича: использовала свое немалое состояние для подкрепления притязаний юного царя на трон, приглядывала за коварной и вероломной знатью и всевозможными тайными обществами, превратившимися с течением времени в постоянную угрозу царской власти.

Именно Анна первой обратилась к Эдмонду с просьбой помочь ей в неких тайных предприятиях и успешно заманила молодого импульсивного дворянина сначала в одну рискованную авантюру, потом в другую и третью.

Памятуя об этом, Стефан и объявился перед ее дверью.

Они встречались лишь однажды, но он рассчитывал, что Анна помнит об обязательствах перед Эдмондом и окажет столь необходимую ему помощь в Санкт‑Петербурге.

Пока что составленный наспех план работал.

Стефан с улыбкой оглядел предоставленные в его распоряжения гостевые комнаты. Стенные панели цвета сирени и мебель атласного дерева выдавали европейское влияние, но русская душа Анны проявлялась в роскошных бархатных портьерах, изящных безделушках, украшенных драгоценными камнями, и полированном деревянном полу, слишком красивом, чтобы прятать его под ковром.

Приятная перемена после отвратительных отелей, гостиниц и постоялых дворов, успевших опротиветь за последние недели.

Другой приятной переменой стал портной, которого Анна привела домой, чтобы снять мерки и приготовить гардероб, достойный герцога Хантли. Карета его уже добралась до Санкт‑Петербурга, но, пускаясь в погоню за беглянкой, Стефан не подумал захватить одежду, в которой можно было бы появиться при дворе российского императора.

Теперь, через три дня после появления в российской столице, он щеголял в малиновом, отстроченном золотом сюртуке, жилете цвета шампанского, черных, облегающих мускулистые ноги панталонах и сверкающих сапогах с брильянтовыми пряжками.

Повязав шейный платок модным «восточным» узлом и причесав волнистые черные волосы так, чтобы они романтично обрамляли сухощавое лицо, Стефан остался доволен собой – он выглядел именно так, как и должен выглядеть английский герцог, приглашенный русским царем в Летний дворец.

Наряд подоспел весьма кстати – приглашение доставили после завтрака.

Рассеянно поглаживая лакированную табакерку, Стефан скорчил гримасу. Первым импульсом было проигнорировать приглашение. Он приехал сюда не для того, чтобы развлекаться на балах и приемах, а чтобы быть поближе к Софье, пока она не одумается и не согласится вернуться вместе с ним в Мидоуленд. Знакомиться же поближе с коварным русским двором у него не было ни малейшего желания.

К сожалению, визиты в дом княгини Марии оказались пустой тратой времени. Дворецкий не пустил его дальше двери, объявив, что княгиня больна, а дочь ухаживает за матерью. Поскольку он еще не дошел до того, чтобы выбить дверь и унести Софью на плече, пришлось уйти несолоно хлебавши, с надеждой, что рано или поздно упрямица все же появится во дворце.

К тому же даже английскому герцогу не позволено оставлять без внимания приглашения от русского царя.

Невеселый ход мыслей нарушил резкий стук в дверь. Обернувшись, Стефан увидел, как дверь распахнулась и в комнату вплыла Анна.

Высокая, пышнотелая, Анна и в свои далеко не юные годы оставалась соблазнительной красавицей с серебристыми волосами. В этот вечер она нарядилась в отороченное соболями серое креповое платье, идеально гармонировавшее с чистейшими изумрудами на шее.

Закрыв за собой дверь, Анна критически оглядела застывшего перед ней гостя и одобрительно кивнула:

– Ну вот, уже лучше. – На английском она говорила прекрасно, хотя и с чуть заметным акцентом. – Намного лучше.

Стефан опустил в карман лакированную табакерку и поправил манжеты.

– Я знал, что могу положиться на вас, что вы способны сотворить чудо. Ваше чувство стиля, моды уступает только вашей красоте.

Анна щелкнула языком, хотя по ее щекам все же растекся румянец.

– А я считала, что это Эдмонд унаследовал от отца талант говорить комплименты.

– Подозреваю, что эти слухи распускает мой дражайший братец.

– Ах вот как. – Анна бросила на него многозначительный взгляд. – Кстати о слухах…

Стефан поморщился:

– Пожалуйста, Анна. Я даже не успел выпить бренди.

– Позвольте. С поистине королевской грацией женщина перешла к инкрустированному столику, взяла бутылку и налила в бокал строго отмеренную порцию. Вернувшись, она подала бокал Стефану, который и проглотил содержимое залпом.

– До моего возвращения подождать, конечно, нельзя? – пробормотал Стефан, опуская пустой бокал на ближайшую полку.

– Почему же, можно, – коротко ответила Анна.

– Ладно уж. – Он со вздохом поднял руки. Во дворец лучше всего явиться во всеоружии, зная, что его там ожидает. – Расскажите мне об этих слухах.

– Согласно первому, Софью отправили в Англию, так сказать, на пробу. Посмотреть, не найдется ли среди тамошних ухажеров такой, что придется ей по вкусу. Здесь, в России, достойного, такого, чтобы понравился, не нашлось. Всех отвергла.

– И много их было? – спросил он.

– Много? Кого? – Анна вскинула бровь.

– Ухажеров.

– Я знаю по меньшей мере дюжину, а тех, кого не знаю, несомненно еще больше. – Она небрежно пожала плечами, но взгляд остался острым, внимательным.

Стефан стиснул зубы. Нет, сейчас не время давать волю воображению, терзать себя, представляя окруженную толпами поклонников Софью. В конце концов, он обещал Борису по крайней мере вести себя цивилизованно.

– Вернемся к слухам.

– Хорошо. Есть такие, кто считает, что Софья нашла вас ничуть не интереснее прочих и, только вернувшись в Россию, обнаружила, что вы последовали за ней.

Ничуть не интереснее прочих? Эта женщина таяла в его объятиях как масло!

– Есть ли еще какие‑то мнения?

– Кое‑кто утверждает, что это вы сочли предложение неподходящим и что Александр Павлович распорядился доставить вас сюда, чтобы склонить к браку.

– Получается, что я то ли восторженный ее поклонник, то ли марионетка в руках русского царя? Прекрасно.

Анна провела пальцем по изумрудному ожерелью.

– А вы чего ожидали?

– Разве я не могу просто посетить родину матери без каких‑либо тайных мотивов?

Громкий смех эхом разнесся по просторной гостиной.

– Мой дорогой Стефан, не забывайте, где вы находитесь. Это Санкт‑Петербург. Здесь ничто не делается без тайных мотивов.

В этом заявлении была своя, неоспоримая логика. Сплетни – главная забава при императорском дворе. Сколько благородных семей пало жертвами передаваемых шепотом слухов!

– А вы‑то сами чему верите? – спросил Стефан, поворачиваясь к своей гостеприимной хозяйке.

Она задумчиво посмотрела на него, и от этого пристального, изучающего взгляда ему стало не по себе.

– По‑моему, вы и сами толком не знаете, какие причины привели вас сюда.

Не ожидавший такого ответа, Стефан растерянно рассмеялся:

– Эдмонд всегда говорил, что вы хитры, как лисица.

– А еще я надежный друг. – Лицо ее смягчилось. Анна положила руку на его плечо. – Прошу вас, будьте осторожны.

Их взгляды встретились, ее озабоченный и его настороженный. Свой приезд в Санкт‑Петербург Стефан объяснил необходимостью завершить одно дело с Софьей, но обмануть Анну, женщину проницательную и многое повидавшую, ему не удалось.

И она уже подозревала больше, чем хотелось бы.

– Мне что‑то угрожает?

Ее тонкие пальцы сжали его плечо.

– Я до конца сохраню верность Александру Павловичу, но поведение царя с каждым годом становится все менее предсказуемым. Если он решит, что ваш приезд как‑то связан с Софьей, то пожелает узнать, каковы ваши намерения.

Стефан пожал плечами. Какой отец согласится отпустить дочь в далекую страну, не удостоверившись, что о ней позаботятся там соответствующим образом?

– Вот уж не думал, что император проявляет такой интерес к юной леди.

Анна едва заметно поджала губы, уловив замаскированный укор, но спорить не стала.

– Вы можете не ходить во дворец. Это грозит неприятностями, но…

Стефан погладил лежавшие на его плече пальцы, уже жалея о вырвавшихся резких словах. Анна неизменно была внимательна и добра к нему, несмотря даже на то, что он явился без приглашения и фактически навязал ей свое присутствие.

– Ценю вашу заботу, но не ответить на приглашение в Летний дворец я не могу.

– Но зато можете избежать царского гнева. Стефан невесело усмехнулся:

– Я слышу это с завидным постоянством.

– Не сомневаюсь, совет‑то ведь полезный.

– Обещаю, что сделаю все от меня зависящее, – смягчился Стефан, желая развеять тягостную атмосферу. – Итак, о чем еще вы хотите предупредить, прежде чем я направлюсь в это змеиное гнездо?

Анна пожала плечами и отступила, решив, наверное, что сделала все возможное, чтобы уберечь Стефана от беды.

– Все как обычно. Дворяне грызутся. Австрийский посланник впал в немилость, так что если пришлет приглашение, благоразумнее отказаться. – Она помолчала. Брезгливо поморщилась. – При дворе сейчас полно людей, которые называют себя мистиками. Много глупостей и нелепиц, но свое мнение на их счет вам лучше держать при себе.

– Вы забываете, что я неплохо знаком с английским обществом. Глупостей и нелепиц там тоже хватает, и умение не обращать на них внимания так же важно, как умение завязать шейный платок.

Анна снова улыбнулась.

– Еще хочу сказать, что вам вряд ли обрадуются те господа, которые надеялись получить руку и сердце Софьи. По крайней мере те, что считают вас соперником. Многие убеждены, что женитьба на Софье поможет им сделать карьеру при дворе.

Стефан нахмурился. Чтобы Софья вышла замуж за какого‑то ни на что не годного фигляра? Нет, такого не будет. Никогда.

Ей нужен настоящий мужчина, причем такой, что способен по достоинству оценить столь редкое сочетание очаровательной невинности и несгибаемой смелости. Мужчина, который щедро одарит ее безраздельным вниманием и сумеет показать ей, насколько она необычна и уникальна.

Мужчина… такой, как он.

– Если это правда, то неудивительно, что она отказывается выходить замуж, и… – Стефан не договорил, потому что Анна запрокинула вдруг голову и звонко рассмеялась. – Что? Я сказал что‑то смешное?

– Софья не замужем, потому что не нашла еще человека, достойного ее. Женщина столь умная, яркая, деятельная совершила бы большую глупость, если бы согласилась на меньшее.

Стефан с сомнением смотрел на хозяйку и почему‑то чувствовал, что и сам относится к ним, к тем, кто недостоин Софьи.

– А какой мужчина, по‑вашему, может считаться достойным?

– Это ей решать. – Анна пожала плечами. – Я только надеюсь, что она хорошенько все обдумает, прежде чем принимать чье‑то предложение. Женщина ее положения может позволить себе оставаться независимой так долго, как сама пожелает.

Он знал, что она провоцирует его, но все равно ощутил укол раздражения.

– Теперь я понимаю, почему вас считают опасной для юных дам, – съязвил Стефан.

– Да, я считаю, что женщины в состоянии сами принимать решения, затрагивающие их интересы. Мир меняется. Женщины больше не собственность мужчин.

– Жаль.

– Хмм.

– Что?

– Вы сейчас так похожи на своего брата перед тем, как он решил забыть про гордость и заслужить доверие женщины, которую любил. Не сомневаюсь, что в упрямстве вы ему не уступаете.

Стефан замер. Предупреждала Анна или обвиняла, в любом случае сердце сжалось от тревоги. Нет, бурный роман Эдмонда и Брианны не имел ничего общего с тем, как складывались его отношения с Софьей.

Абсолютно ничего общего.

– Господи, как же я рад, что обедаю сегодня во дворце. Легче провести вечер в компании императора, чем выпить стаканчик бренди с вами, моя дорогая. По крайней мере, из схватки с Александром Павловичем я имею шанс выйти целым и невредимым.

Она помахала перед ним пальцем.

– Не хвались едучи на рать, а хвались едучи с рати.