Часть четвертая. Как видим, голод 1932–1933 годов и вправду был вызван системным кризисом

Голод и «голодомор»

Как видим, голод 1932–1933 годов и вправду был вызван системным кризисом. Ни организационный период аграрной реформы, ни природные факторы, ни кулацкое противодействие, ни антиправительственные заговоры, ни частный рынок, ни воровство по отдельности не могли бы в тот год привести к катастрофе. Вместе же, поддерживая и усиливая друг друга, вступая между собой в «химические» реакции, они привели к поистине трагическим последствиям.

В тот момент, столкнувшись с саботажем хлебозаготовок, правительство вынуждено было решать очень непростую задачу: кто в стране ближайшей зимой должен голодать. Срыв хлебопоставок – это не отсутствие галочки в отчете, а отсутствие продовольствия. От государственных поставок зависели жители городов, работники рудников и строек, армия. В 1932 году получали продукты по карточкам около 40 млн человек – четверть населения страны. Кроме того, от госпоставок зависели жители потребляющей полосы, а также производители непродовольственных культур – льна, табака, масличных и пр., занимавшиеся их выращиванием в обмен на гарантии снабжения дешевым хлебом. Перед этими людьми государство имело определенные обязательства, которые надо было выполнять.

С другой стороны, крестьяне ведь тоже пользовались государственной помощью, увеличивавшейся с каждым годом. Все эти льготные кредиты, МТС, семеноочистительные станции, агрономическая помощь, снабжение породистым скотом и сортовыми семенами, строящиеся заводы сельхозтехники, «лампочки Ильича», медицина, образование – это ведь не дар небес, а конкретные усилия государства. За которые от крестьян ожидали вполне конкретной вещи: гарантированных поставок требуемого количества продовольствия по твердым ценам в размере одной трети урожая. Эти свои обязательства крестьяне не выполнили, наоборот – назовем вещи своими именами – угробили и разворовали вполне приличный урожай. То, что у них от трудностей реформы руки опустились, или что «кулак попутал» – чисто по‑человечески это понятно, но все же: кто той зимой должен был голодать? Те, кого «кулак попутал», или те, кто и вовсе ни при чем…

И как теперь следовало поступить? Да, кстати: как поступают в таких случаях в мировой хозяйственной практике? Ведь между крестьянами и государством были заключены договоры на поставку зерна, даны под эти поставки авансы и кредиты, урожай оценен и сосчитан – и вдруг грубый отказ от выполнения договора: ничего, мол, нет, самим нужно… Вторая сторона, наверное, махнула бы рукой: на нет и суда нет, ладно, мы вам прощаем, а сами как‑нибудь уж перебьемся…

Ох, боимся, что вышло бы совсем не так…

У государства в тот год вообще был прекрасный шанс покрыть всю страну совхозами: конфисковать за невыполнение обязательств производственные фонды всех должников, а их самих перевести на положение наемных рабочих. Но ведь на это не пошли.

А вы говорите – жестокость… Жестокость – это в Америке: согнали банки фермеров с земли, и пошли они, солнцем палимы. И никто не знает, как они жили и где умирали. И что любопытно: никого из современных историков это не волнует. Потому что при капитализме так и должно быть.

Тогда какие могут быть претензии к социализму?