Достойного корня достойный побег. Разберемся для начала с терминами

Разберемся для начала с терминами.

«Геноци́д (от греч. γένος – род, племя и лат. caedo – убиваю) – действия, совершаемые с намерением уничтожить, полностью или частично, какую‑либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую путём: убийства членов этой группы; причинения тяжкого вреда их здоровью; мер, рассчитанных на предотвращение деторождения в такой группе; принудительной передачи детей; предумышленного создания жизненных условий, рассчитанных на полное или частичное физическое уничтожение этой группы»[11].

Если «голодомор» проводился с целью уничтожить украинцев, то и жертвами его должны были стать украинцы – не так ли? Однако УССР была многонациональной республикой. Кроме украинцев, там жили русские, евреи, поляки, молдаване, румыны, греки… Если речь идет о геноциде, то есть об истреблении только украинцев, то власти (или те силы, которые стоят за ними) должны было предпринимать меры по спасению людей «своей» национальности, не так ли?

Ну что ж, давайте займемся любимой наукой – арифметикой в объеме курса начальной школы.

Согласно «Статистическому справочнику СССР за 1928 год»[12], население Украины составляло 29 млн человек. Приблизительный прирост населения – 500 тыс. человек в год. Составив простую пропорцию, мы без труда оценим численность населения республики в интересующий нас период (31 млн), а также самых крупных национальных групп. Это украинцы (23,2 млн), русские (3 млн), евреи (1,7 млн), поляки (0,5 млн), немцы (430 тыс.), молдаване (310 тыс.) греки (115 тыс.), болгары (100 тыс.). Известна нам и смертность в 1933 году по национальным группам[13]. С округлением до 0,5 тыс. она примерно следующая: украинцы – 1560 тыс., русские – 85 тыс., евреи – 27 тыс., поляки – 20,5 тыс., немцы – 13 тыс., молдаване – 16 тыс., греки – 2,5 тыс., болгары – 7,7 тыс. Соответственно, украинцы потеряли около 5 % населения, русские – 2,8 %, евреи – 1,5 %, поляки – 4,1 %, немцы – 3 %, молдаване – 5,3 %, греки – 2 % и болгары – 7,7 %.

Если говорить о геноциде, то получается, что его проводили греки и евреи (ну как же без них, злонамеренных!) против болгар, молдаван и украинцев. Однако ведь ни болгары, ни молдаване не стремились обрести национальную независимость от Советского Союза. Так за что их‑то гробили клятые коммуняки?

По‑видимому, причина все же в другом. Менее затронутое голодом население (русские, евреи, греки) проживало преимущественно в городах, более затронутое (украинцы, молдаване, поляки, те же болгары) – в деревнях. Впрочем, укро‑американцы этого не отрицают. В том же цитируемом нами официальном материале посольства Украины говорится о факте «намеренного создания для сельского населения, состоящего на две трети из этнических украинцев, таких условий жизни, которые привели к их физическому уничтожению».

Весьма своеобразная трактовка этнического преступления. Представьте себе, что немецкая армия, захватив какой‑нибудь литовский городок, преспокойно под маркой этнической чистки уничтожает все еврейское население и до кучи проживающих там немцев. Или, допустим, батальон «Нахтигаль», вступив во Львов, вырезает не только «жидов и москалей», а заодно и соотечественников – за то, что рядом живут. Тем не менее, московское правительство, проводя геноцид, преспокойно жертвует русскими и даже евреями ради того, чтобы уничтожить ненавистных украинцев[14]– ведь «условия жизни»‑то создаются для всех селян, о существовании национально ориентированных льгот и пайков не упоминают даже бандеровцы.

В знаменитом романе Тургенева «Отцы и дети» главный герой советует другу: «Аркадий, не говори красиво!» По его примеру остается только пожелать киевлянам: «Не играйте умными терминами – запутаетесь!»

Впрочем, если бы только запутались – было бы еще полбеды. В свое время американский ученый, профессор Марк Таугер писал: «… Я не представляю, как можно рассматривать голод в качестве геноцида. И нельзя забывать тот факт, что в тот период советское руководство отчасти зависело от сотен тысяч украинцев, занимавших государственные посты самых разных уровней».

В самом деле – а кто руководил подвергшейся геноциду республикой? Основные действующие лица украинской трагедии: председатель Центрального Исполнительного Комитета Украинской ССР украинец Петровский, генеральный секретарь ЦК КП(б) Украины поляк Косиор, секретари ЦК украинец Любченко, евреи Хатаевич и Литвин, русский Постышев, председатель Совета Народных Комиссаров Украинской ССР украинец Чубарь, заместитель председателя СНК и председатель Госплана УССР украинец Скрыпник, председатель ГПУ Украины Балицкий, председатель ЦКК КП(б) Украины, нарком рабоче‑крестьянской инспекции украинец Затонский, Генеральный прокурор и нарком юстиции УССР украинец Михалик… Как видим, в этой интернациональной компании преобладают украинцы. Это не говоря уж о том, что большую часть областных и районных партийных и советских организаций также возглавляли представители титульной нации.

Таким образом, получается, что уничтожение украинского народа велось главным образом руками представителей самого украинского народа, более того – его, как теперь модно говорить, элиты. Если кто‑нибудь заявит, например, что во время Второй мировой войны команды, уничтожавшие евреев, состояли из самих евреев, а руководили ими раввины, он неминуемо будет завален судебными исками. Даже немцам, даже под страхом смерти так и не удалось запрячь в действующие в России айнзатцкоманды – русских, в Белоруссии – белорусов и т. п. В России в качестве карателей отметились кто угодно – эстонцы, финны, украинцы, даже голландцы – но не русские. Гитлер понимал, что заставлять человека убивать соотечественников – трудно, опасно и чревато непредсказуемыми последствиями. А Сталин, получается, не понимал? Или понимал, что украинцы – особая нация, и заставить их уничтожать своих – легко, просто и безопасно? В какую же выгребную яму спихнули наши укро‑американцы собственный народ, лишь бы посильнее уесть проклятых коммунистов!

Впрочем, похоже, они не сами до этого додумались. Им оказали медвежью услугу друзья‑американцы, которые сроду не заботились о чужой репутации. Впервые голод 1932–1933 годов на Украине назвала геноцидом комиссия Конгресса США во главе с неким Джеймсом Мейсом. Как сообщает нам «Википедия», Мейс – американец из Оклахомы, работал ассистентом незабвенного Роберта Конквеста, в 1981 году защитил в Мичиганском университете докторскую диссертацию на тему: «Коммунизм и дилеммы национального освобождения: национальный коммунизм в советской Украине 1918–1933», в которой объявлял национально‑патриотические идеи и процесс украинизации несовместимыми с коммунистической идеологией[15].

В 1986–1987 годах, когда в СССР уже началась «перестройка» и надо было срочно озаботиться ее идеологическим обеспечением, Мейс был назначен исполнительным директором исследовательской комиссии при Конгрессе США, призванной дать оценку событиям 1932–1933 гг. на Украине. Эта комиссия впервые и назвала голод 1933 года геноцидом, нисколько не беспокоясь о последствиях такого заявления.

Американцев можно понять – над ними обвинение в геноциде висело еще со времен вьетнамской войны. Что ж и оставалось, если не кричать, как в известном анекдоте: «А твоя‑то, твоя‑то!»

Впрочем, очень скоро выяснилось, что приемы у господина Мейса, мягко говоря, грязненькие, под стать учителю. Исследовательский метод у него был очень простой – комиссия собирала подходящие воспоминания украинцев, в разное время выехавших из СССР в США и Канаду. А поскольку в США спасались от коммунистов в первую очередь нацистские пособники и ОУНовцы, можно представить себе направленность этих свидетельств. В итоге получилось что‑то аналогичное «Архипелагу ГУЛАГ», в котором Солженицын собрал весь дошедший до него лагерный фольклор с упором на жанр «ужасов».

Именно так и Роберт Конквест писал свою изданную в 1986 году «Жатву скорби»[16]– основополагающий труд творцов «голодоморного мифа». Мы ею не пользуемся – со своими сборниками сказок бы разобраться – но на Западе сей труд весьма популярен у наивных читателей и небрезгливых исследователей.

Украинская журналистка Мирослава Бердник (семья которой, кстати, пострадала в 1933 году от голода), в статье в еженедельнике «2000» замечает, что начал эту пиар‑кампанию как раз не Мейс, а Конквест, тоже весьма характерный персонаж политической сцены XX века. Родившийся в 1917 году, в 1937‑м он вступил в компартию Великобритании, а уже через два года, с началом Второй мировой войны, начал свою службу в разведке, по ходу этой службы в какой‑то момент переквалифицировавшись в антикоммуниста. После войны он, по официальной версии, до 1956 года работал в отделе исследования информации Форин офиса, занимавшемся контрпропагандой, а потом ушел на вольные хлеба, став писателем. Однако Мирослава Бердник сообщает как о конторе, в которой он служил, так и о самом писателе несколько иное:

«Прошлое Конквеста было обнародовано газетой Guardian 27 января 1978 г., в статье, которая описала его как бывшего агента отдела дезинформации британской разведки – Информационного исследовательского отдела (IRD). IRD был учрежден в 1947 г. – первоначально он назывался „коммунистическое информбюро“. Его главной задачей была борьба с коммунистическим влиянием путем изготовления и распространения соответствующей информации среди политиков, журналистов и других известных людей с тем, чтобы они в нужном русле формировали общественное мнение.

Деятельность IRD как в Великобритании, так и за рубежом была многогранна. Когда IRD был формально распущен в 1977 г. в результате обнаружения его связей с крайне правыми, оказалось, что только в Великобритании более 100 самых известных журналистов контактировали с IRD, который регулярно снабжал их материалами».

Надо же – снова на свет вылезают нацисты. Тянет к ним почему‑то антисоветчиков с неодолимой силой!

«„Работа“ Конквеста была вкладом в так называемую черную историю Советского Союза. После того, как он формально вышел из IRD, он продолжал писать книги по заказу спецслужб, пользуясь их финансовой поддержкой. Его книга „Великий террор“ была фактически переработкой материалов, которые он написал для секретных служб. Книга была окончена и опубликована с помощью IRD. Право на издание ее в Америке было куплено Praeger press, исполнителем заказов ЦРУ.

За книгу „Жатва скорби“ Конквест получил гонорар – 80 тыс. долларов – от Организации украинских националистов (ОУН). Та же ОУН в 1986 г. оплатила съемки фильма „Жатва отчаяния“, где как бы между прочим использован материал из книги Конквеста».

Интересно, а откуда ОУН брала деньги на все эти развлечения? Неужели украинские эмигранты отстегивали процент от зарплаты?

«Он не скрывает свой „научный метод“: „Правда может быть установлена исключительно в форме молвы. Самый лучший, хотя и не безупречный источник – слухи“».

Конквест врал так отчаянно, что возмутил даже американских советологов. Такие ученые, как Арч Гетти, Герберт Хертле, Олег Арин, с возмущением называли его труды некомпетентными. Советолог Александр Даллин, профессор университета в Стэнфорде, назвал их «бессмыслицей». Впрочем, как говорила обезьяна в известном анекдоте: «Может быть, я и дура, а свою тыщу баксов в день имею». Ну кто в мире знает Даллина? А Роберт Конквест, хоть и является достойным последователем доктора Геббельса, известен, пожалуй, не меньше, чем сам Геббельс.

Однако продолжим.

«При анализе книги Конквеста несложно заметить, что во многих случаях он ссылается на художественную литературу (Виктор Астафьев, Борис Можаев), самиздат (Василий Гроссман). Также есть ссылки на украинских коллаборационистов (X. Костюк, Д. Соловий). „Свидетель“ Е. Амменде в 1917–1918 годах представлял Германию при правительствах Эстонии, Латвии и Украины, а в 1933‑м возглавил Европейский националистический конгресс – эмигрантское пронацистское объединение, Еще один источник информации – американец Фред Бил, работавший в 1931–1933 годах на Харьковском тракторном заводе. После возвращения в США он был посажен в тюрьму, но после выхода в издательстве Херста его книги о голоде тюремный срок ему аннулировали.

Научную недобросовестность, фальсификации и в книге Конквеста, и в фильме „Жатва отчаяния“ вскрыл канадский журналист Дуглас Тоттл в книге „Фальшивка, голод, фашизм: миф об украинском геноциде от Гитлера до Гарварда“, опубликованной в Торонто в 1987 году. Тоттл доказал, что использованные Конквестом и авторами фильма устрашающие фотографии голодных детей сделаны во время Гражданской войны и голода 21‑го года, кадры кинохроники – времен Первой мировой войны, где австрийский солдат плачет над павшей лошадью.

Характерный пример разоблаченных подтасовок – использование в качестве „свидетельств“ о голоде в Украине материалов Томаса Уолкера. Они широко публиковались в пронацистской херстовской прессе в 1935 году Однако возник большой скандал, когда выяснилось, что журналист Томас Уолкер – это уголовник Роберт Грант, осужденный на 8 лет и странным образом исчезнувший из тюрьмы в Колорадо. Он решил подзаработать на фальшивках об СССР (спрос был большой), каким‑то образом в Англии получил транзитную визу для переезда из Польши в Маньчжурию и пять дней провел в Москве. Когда стало известно, кто он на самом деле, и Грант был снова арестован, то на суде он признался, что в Украину „его нога вообще никогда не ступала“».

Ну и что? Идеологов «голодомора» все время ловят на фальшивках – а им хоть плюй в глаза. В 2006 году Ющенко наградил Конквеста орденом Ярослава Мудрого V степени за «привернення уваги міжнародної спільноти до визначення голодомору 1932–1933 років актом геноциду українського народу».

Представив учителя, вернемся теперь к ученику – господину Мейсу.

«В 1986 году его назначают исполнительным директором президентской комиссии конгресса по изучению голода в Украине. Именно этой комиссией впервые была названа цифра 25 тыс. погибших ежедневно, озвученная недавно Ющенко. Ее основная задача заключалась в следующем: „облегчить американской общественности лучшее понимание советской системы путем изобличения роли Советов в организации голода “…

После оглашения итогов работы комиссии, как неоднократно жаловался Мейс, перед ним закрылись двери академических институтов Америки. Из этого можно сделать вывод, как добросовестные американские ученые отнеслись к его изысканиям»[17].

…Гораздо более глухо упоминают укро‑американцы о другой комиссии, так называемой «Международной комиссии по расследованию голода 1932–1933 гг. в Украине», работавшей под руководством профессора шведского института публичного и международного права Якуба Сандберга. Люди там были собраны довольно серьезные и в результате не обнаружили не только геноцида, но даже свидетельств того, что голод был искусственно организован властями. Поэтому профессор Сандберг награды от благодарной Украины не удостоился.

Посольство Украины перечисляет и других единомышленников господ Конквеста и Мейса.

«Признание Голодомора актом геноцида против украинского народа содержится в целом ряде других официальных документов. В частности, речь идет о:

– заявлении парламента Эстонии от 20 октября 1993 г. с осуждением коммунистической политики геноцида;

– резолюции № 680 относительно голодомора в Украине Сената Австралии от 31 октября 2003 г., которая признала события в Украине одним из самых ужасных проявлений геноцида в истории человечества, и аналогичной резолюции Законодательного Совета штата Новая Южная Валия от 20 ноября 2003 г.;

– Декларации памяти жертв Голодомора в Украине 1932–1933 гг., принятой Сенатом Аргентинской Республики 23 сентября 2003 г.;

– резолюции Сената Канады от 19 июня 2003 г., в которой содержится призыв к правительству Канады признать Голодомор в Украине 1932–1933 гг. и осудить любые попытки утаить историческую правду о том, что эта трагедия была не чем иным, как геноцидом. Документ также устанавливает, что последняя суббота ноября является Днем траура в канадских школах; резолюциях Палаты представителей Конгресса США, в т. ч. № 356 от 20 октября 2003 г., а также внесении законопроекта относительно сооружения в Вашингтоне к 75‑летию Голодомора в Украине памятника жертвам голодомора‑геноцида;

– постановлении относительно 70‑й годовщины Голодомора в Украине 1932–1933 гг. Государственного Собрания Венгерской Республики от 24 ноября 2003 г.; послании Генерального директора ЮНЕСКО в связи с 70‑й годовщиной голодомора в Украине 1932–1933 гг. от 16 декабря 2003 г.

Следует также вспомнить установку памятников и памятных знаков жертвам голодомора и политических репрессий в Украине и в ряде стран мира – Австралии, Австрии, Аргентине, Бельгии, Эстонии, Казахстане, Канаде, России (Тюмень); в процессе сооружения находятся памятные знаки на территориях Канады, США и Венгрии».

Прямо скажем, не слишком внушительный перечень. Когда в одну кучу сваливают Канаду, Эстонию и Новую Южную Валию – это значит, что выскребли все сусеки. Какое дело до украинских забот Аргентине и Австралии – тайна преизрядная. Может быть, там много украинских эмигрантов? Или один какой‑нибудь, зато друг президента?

Да, но зачем Сталину было уничтожать украинский народ? Какой в этом смысл?

Согласно версии американских украинцев, советское правительство занималось геноцидом украинского народа, чтобы, как говорил Виктор Ющенко, «обескровить Украину, подорвать ее силы и, таким образом, устранить возможность восстановления украинской государственности».

Надо сказать, что первым случаем геноцида украинцев в XX веке можно считать саму украинскую государственность. Чтобы сохранить ее, украинские власти пригласили на свою землю сперва немецкие и австрийские, потом польские войска и, уже в наше время – американцев. Ни первые, ни вторые, ни третьи оккупанты украинцев за людей не считали и вели себя соответственно, а что такое американцы в нынешнем мире – тоже слишком хорошо известно. Позвали овцы волка стадо сторожить…

Как бы то ни было, ни малейших симпатий к украинской государственности простой народ Украины в 30‑е годы не испытывал – насмотрелись. «Самостийность» была забавой «элиты», которой советское государство мешало воротить, что пожелают, и спекулянтов всех мастей, которым советские законы мешали свободно торговать. «Прослойка зажиточных и независимых от государства крестьян‑предпринимателей» – это они и есть, родимые. Любому работающему на земле человеку прекрасно известно, что можно быть либо крестьянином, либо предпринимателем – мужичок, который «землю попашет, попишет стихи»… простите, попашет, а потом поедет в город на хлебную биржу – это персонаж исключительно литературный. Мы еще встретимся с этими «предпринимателями» чуть позже.

Другой мотив озвучил все тот же господин Мейс. В 1982 году на международной конференции в Тель‑Авиве, посвященной холокосту, Мейс заявил: «Чтобы централизовать полную власть в руках Сталина, необходимо было сгубить украинское крестьянство, украинскую интеллигенцию, украинский язык, украинскую историю в понимании народа, уничтожить Украину как таковую. Калькуляция очень проста и примитивна: нет народа, значит, нет отдельной страны, а в результате – нет проблем».

Ну что ж, давайте посмотрим, как советская власть губила украинское крестьянство, интеллигенцию, язык и пр…

Не лечить…

Если перед правительством стоит задача уничтожить ту или иную национальную или социальную группу, то перед тем, как устраивать катастрофический голод, надо испробовать более простые средства – ведь верно? Как еще Гитлер в свое время говорил: медицинская помощь для русских – слишком большая роскошь, образование – достаточно, если они будут уметь считать до ста, следует проводить пропаганду абортов, пьянства, половой распущенности и пр. Применялись ли эти простые средства на Украине?

Начнем с такого мало исследуемого аспекта советской жизни, как здравоохранение. Судя по тому, что даже русские эмигранты обходят эту тему десятой дорогой, там должно содержаться нечто замечательное.

И в самом деле, содержится…

В Российской империи существовали два здравоохранения – императорская наука, действительно одна из лучших в мире, и низовая практика – о ее состоянии красноречиво говорят данные по смертности. Так, например, в 1913 году, с которым у нас всё любили сравнивать, в последнем мирном году Российской империи, смертность составляла 30,2 человек на тысячу населения, а в далеко не самом благополучном по показателям советском 1927 году, после двух войн, посреди голода и разрухи – 24,1 человек на тысячу. Непонятно – когда, непонятно – как, но сумели снизить. Точнее, понятно, когда и как – если взглянуть на цифры детской смертности – самый, кстати, надежный показатель состояния здравоохранения.

В 1913 году из каждой тысячи родившихся младенцев умирали в возрасте до года 273 (в Западной Европе, в среднем по 17 странам, этот показатель был 141 человек), а в 1925 г. – 193,4 младенца[18]. После этого рубежа детская смертность до самой войны оставалась примерно на том же уровне, но взрослая снизилась на 25 %. Затем она застыла, зато детская к 1950 году упала вдвое – началась поголовная вакцинация малышей. Потом снова взялись за взрослых – и так до тех пор, пока не была выстроена знакомая нам всем советская система здравоохранения, на которой стоит нынешняя медицина. И мы имеем замечательную возможность увидеть, с чего начиналась эта работа.

Из «Отчета о состоянии народного здравия и организации врачебной помощи в России за 1913 год» мы узнаем, что в 1913 году в империи было 24 031 гражданских врачей, из них 21 709 мужчин и 2322 женщины. (Это существенно, поскольку женщины в то время очень неохотно обращались к врачам противоположного пола.). Население империи составляло 160 млн человек. Произведя простой подсчет, получаем, что один врач приходился примерно на 6,5 тысяч пациентов.

Из имеющихся врачей 17 035, или 71 % проживали в городах (при том, что в городах жило всего лишь около 15 % населения России), и лишь 6990, или 29 % – в сельской местности. Соответственно, на одного врача в городе приходилось 1400 человек, а на селе – 20 300 человек[19]. Это, как нетрудно догадаться, «средняя температура по больнице».

В городах многие врачи являлись специалистами, что увеличивало количество потенциальных пациентов для врачей общего профиля, да и на рабочих окраинах статистика была совершенно не та, что в буржуазных кварталах. На селе же, как мы знаем, например, из тех же булгаковских «Записок врача», в больничке на десяток коек (при 20 тысячах душ на участке) принимал один доктор – он же терапевт, он же хирург, инфекционист, педиатр, жнец, швец и на дуде игрец…

Данных по Украине в работе А. Рашина нет, зато есть данные по Польше – тот же юго‑запад страны, где положение немного лучше, чем на Украине. В Польше один врач приходился в среднем на 5,5 тысяч жителей, на селе – один на 23 тысячи человек.

Вот еще некоторые данные из того же источника.

Эта таблица лишь подтверждает то, что мы знаем и так: на дом врач выезжал лишь к очень небольшому числу больных – к тем, кто мог прислать лошадей и заплатить за визит. Много ли таких было в стране, где 75 % крестьян являлись бедняками?

Результат естествен и предсказуем.

Вот еще (безземельных и имеющих до 5 десятин земли среди крестьян было около 75 %):

О чем говорят все эти цифры? Об одной очень простой вещи: сельского здравоохранения в огромной империи практически не существовало.

Это то, от чего советское здравоохранение стартовало. А вот к чему оно пришло. В 1955 году численность врачей в СССР составляла 334 тысячи. Зная, что население страны в тот год составляло 194,5 млн, мы легко получим искомую цифру – один врач на 580 человек. И это несмотря на тяжелейшую войну, которая только что закончилась. (Сейчас такая цифра считается безобразно низкой – но это уже совсем другая история…)

Пятилетки распространялись не только на промышленность, но и на прочие области жизни, в том числе и здравоохранение. Хотя, если судить по следующей таблице[20], кое‑что делалось и до 1927 года.

Особенно обратите внимание на две последние строчки. Ясли в то время были не только возможностью куда‑то пристроить детей, пока матери находятся на работе, – в конце концов, в деревнях эта проблема всегда как‑то решалась. В то время ясли, как правило, были единственной возможностью показать детей хотя бы фельдшеру или медсестре. О поголовном всестороннем медицинском осмотре, который так замучил нынешних мамочек, в то время можно было лишь мечтать в песнях о светлом будущем – большей частью дети жили и умирали, так ни разу в жизни и не увидев белого халата. Кстати, по данным на 1927–1929 гг., 57 % всех умерших составляли дети до 9 лет.

При том что в городах в то время жило не более четверти населения республики, медицина была сконцентрирована в основном там. Вглядевшись в следующую таблицу, легко определить, какие из приведенных там областей УССР промышленные, а какие – сельскохозяйственные[21].

Особенно впечатляет последняя колонка. Можете представить себе работу врача, на которого приходится, скажем, 10 тысяч школьников? А 45 тысяч? Вот и мы не можем. Из этих цифр следует, что большая часть подрастающего поколения Украины, особенно в сельскохозяйственных районах, и в 1933 году все еще оставалась без медицинской помощи – а ведь детские болезни свирепствовали по‑прежнему.

В то же время, поскольку врачей нельзя достать из воздуха, а срок обучения в медицинском институте составляет 5–7 лет, можно легко вычислить, что массовое обучение врачей началось не позднее 1925–1926 годов, а судя по предыдущей таблице – еще раньше, как минимум, сразу после окончания Гражданской войны.

Посмотрим теперь, в каком состоянии находилась в 1932–1933 гг. так называемая «Основная медико‑санитарная сеть»[22]УССР. Какими силами оказывалась населению медицинская помощь? (Приводимые ниже сведения взяты из разработки пятилетнего плана развития здравоохранения Украины на 1933–1937 гг. В числителе указаны данные на конец 1932 года, в знаменателе – план на 1933 год. Отсутствие цифр в правой части дроби говорит об отсутствии данных на дату составления документа.)

«Пункты первой помощи 1944/2215 Число учреждений внебольничного типа:

– поликлиники 396/409

– амбулатории 2765/2896

– медсанцеха 43/58

– промсанстанции 16/23

– зубкабинет (креслоприём) 2987/2176

– консультации 684/722

– детполиклиники, профамбулатории 79/199

Число посещений в учреждениях внебольничного типа 97.799.900 Число больничных коек (без психиатрич. и ж.д.) 56.605/69.525

– заразных (без временных бараков) 10 741

– родильных 7896

Число коек в псих, больн. 7750/8250

Число санит. врачей 1159/1264

Число дез. станций 417/507 Число сан. бак. лабор. 268/369

Число санитарных станций 131

Число домов санкультуры 77

Число малярийных станций 64/76

Число тубдиспансеров 147/158

Число вендиспансеров 143/158

Число коек в яслях постоянных 88.255

Число коек в яслях сезонных 1.191.235

% охвата детей постоянными яслями 2,1 %

% охвата детей сезонными яслями 33,5 %»

Как видим, почти по всем показателям (кроме зубоврачебных) запланирован стойкий рост. Нет никаких данных о том, что эта работа предназначалась только для неукраинского населения УССР.

Далее в документе говорится о сложной эпидемиологической обстановке в республике. В течение пятилетки (1928–1932 гг.) развертывалась сеть учреждений по борьбе с малярией, «принявшей в последние годы угрожающие размеры». В связи с этим в 1933 году предусмотрено увеличение ассигнований по санэпиду (так в тексте. – Авт.) на 73 %. Они, в основном, предназначались для научно‑практических учреждений и малярийных станций.

Особо отмечено, что «неустойчивое эпидемическое состояние Украины является постоянной угрозой её благополучию и наносит стране большой экономический ущерб ещё и потому, что оно поддерживается крайней отсталостью санитарного благоустройства населённых пунктов, массовой санитарной неграмотностью населения и низким уровнем санитарной культуры».

Зачем, спрашивается, бороться с заразными болезнями, особенно на селе, если запланирован геноцид? Оставь микробов в покое – и он произойдет сам собой.

Оказывается, что в республике существовало и такое извращение социальной политики геноцида, как государственные, финансируемые из бюджета курорты. В 1933 году расходная часть бюджета по санаториям составила 20 млн 258 тыс. руб., в т. ч. на питание – 10 млн 275 тыс. руб. Численность курортного персонала в них составляла в 1933 г. 7739 человек.

Дело лечения и отдыха трудящихся было поставлено серьёзно, о чём свидетельствует сохранившаяся в архиве[23]весьма обстоятельная «Докладная записка о состоянии курортов в 1933 году и перспективах развития отрасли во второй пятилетке».

СЕТЬ УКРАИНСКИХ КУРОРТОВ (ПО ОБЛАСТЯМ)

В 1933 году количество койко‑месяцев составило 80 387. Количество по факту: санаторных больных – 66 979 человек и прикреплённых по «курсовке» – 12 373 человека. Отдыхающий по «курсовке» проживал вне территории санатория, но в нём питался и получал лечение. По ведомости процедур, в 1933 году их было отпущено 4 522 213 единиц.

Почему численность санаторных больных оказалось меньше, чем количество койко‑месяцев? Это связано со значительным «недогрузом» санаториев в первом полугодии (когда был основной «мор». – Авт.) и в IV кв. 1933 г. «Недогруз» авторы записки объясняют тем, что профессиональные организации, коим были выделены курортные места по развёрстке ВУСПС[24], этих мест не освоили.

«По постановлению Совнаркома, процент селян должен представлять 12 %. Значительное недовыполнение постановления Совнаркома связано с тем, что колхозные организации, несмотря на целый ряд требований Укркурупра (Украинского курортного управления. – Авт.) и других организаций, не осваивали выделяемые им курместа».

Как видим, низкий, непропорциональный сельскому населению процент отдыхающих селян объясняется не злоумышленным вредительством, а тем, что и эти 12 % мест толком не могли наполнить отдыхающими. Понятно, что 23 курорта Украины не могли спасти от болезней и от голода большую часть жителей республики. Но почему местные власти, состоявшие, кстати, почти исключительно из украинцев, не пытались таким образом поддержать самых слабых? Кто, спрашивается, мешал им это сделать? Московское правительство? Киевские власти, которые бомбардировали их требованиями выполнять план по санаторно‑курортному отдыху?

Всего в 1932 году на здравоохранение в УССР было потрачено 378,5 млн руб., а в 1933 году – 486,1 млн рублей. В 1933 году должны были быть построены: 88 больниц на 4152 койки, 6 поликлиник, 9 амбулаторий, 7 дезстанций, 17 санитарных станций[25]. Что также косвенно говорит о все еще безрадостном состоянии здравоохранения в республике: когда больниц строят в десять раз больше, чем поликлиник, это не значит, что с профилактикой все в порядке, это значит, что пока не до профилактики.

А вот картинка с натуры – так выглядят успехи сельского здравоохранения, о которых рапортует Укрздрав, на примере одного района – взяв карандаш, легко прикинуть, как выглядело сельское здравоохранение в УССР, и представить, что в этой области творилось раньше.

«Конотопский район – главным образом сельскохозяйственный с количеством сельских жителей свыше 85.000. На территории района насчитывается 14 совхозов, 107 колхозов и одна машинно‑тракторная станция. Всего коллективизировано 53,8 % сельских хозяйств.

Медико‑санитарная организация Конотопщины состоит из 28 врачей и 60 человек среднего персонала в г. Конотопе, из 4 врачебных и 9 фельдшерских пунктов …

В 1931 г. перед посевной весенней кампанией были организованы в Конотопе двухнедельные курсы сануполномоченных на 91 чел. и месячные курсы первой помощи и ясельных работниц, на которых было подготовлено по 46 работников. Все прослушавшие курсы были снабжены аптечками, и таким образом колхозы и совхозы получили работников, подготовленных для оказания первой помощи. Кроме этих пунктов первой помощи, на время весенней посевной кампании были командированы из города Конотопа 10 бригад из врачей и среднего персонала, из которых четверо были направлены в совхозы, трое – в колхозы и трое – для передвижных пунктов первой помощи. На время весенней посевной кампании были организованы 30 яслей из 1110 детей. При помощи бригад были организованы три общественные столовые, три бани – душевые установки. Бригадами было сделано 31 санитарное обследование и проведены 29 лекций‑бесед по вопросам здравоохранения. (И наверняка ведь не по насущнейшим проблемам контрафактных лекарств и планирования семьи, а о том, что надо кипятить питьевую воду, не давать младенцам сосок с водкой, мыть руки перед едой и тому подобных маловажных мелочах. – Авт.)

Перед уборочной кампанией того же 1931 г. снова были организованы курсы первой помощи на 30 чел. и роздано 73 аптечки совхозам и колхозам. На время уборочной кампании за счет работников города организованы 8 пунктов первой помощи в совхозах, 17 пунктов в колхозах и 8 пунктов передвижных.

Яслей было организовано 49 на 1501 ребенка; столовых с полевыми питательными пунктами 25; бань – душевых установок 2. Построено и отремонтировано 20 колодцев и проведено 43 лекций‑бесед.

В 1932 г. проделано следующее:

На время весенней посевной кампании все совхозы и колхозы, имеющие подготовленных работников по оказанию первой помощи, снабжены аптечками. Всего выдано 115 аптечек. Организовано 19 пунктов первой помощи из работников города. Из них трое… реорганизованы в постоянные фельдшерские пункты. Подготовлено на месячных курсах для колхозов 121 и совхозов 12 сануполномоченных, 90 чел. ясельных работников и организованы 61 ясли на 2800 детей»[26].

Может несколько удивить «сезонность» работы медиков. Почему во время сева и уборки, в страду, почему, скажем, не зимой, когда сельские жители свободны? Да просто потому, что в это время крестьяне не разбрелись по заработкам, а собраны на полевых станах, их не надо выковыривать из каждой избы по одному, да еще объяснять каждому, что вреда от врачебного осмотра не будет, злонамеренные доктора их не перезаражают, а, наоборот, полечат.

Как уже говорилось, об этой жалкой деятельности рапортуют как об успехах. Что же было здесь раньше?

По плану 1934 года на всей Украине предполагалось развернуть 6362 временных медико‑санитарных пункта, 81 200 санитарных постов в полевых бригадах, выдать им 240 000 индивидуальных пакетов (по три на пост), организовать 26 000 аптечек (по одной на три поста), направить в поля 1080 врачей и 3000 среднего медперсонала. И, кроме прочего, развернуть 590 дезкамер – или, по‑простому, вошебоек, построить 679 дезинсекторов, 2303 душевых установки[27]. В то время в республике насчитывалось около 500 районов – необходимые подсчеты читатель может произвести самостоятельно.

А было это всего‑то 80 лет назад – наверняка еще живы на Украине старики, помнящие, как родители по вечерам у полевого костра выискивали в одежде вшей…

Не учить…

Теперь перейдем к образованию. Ясно, что народ, который следует сломить и уничтожить, надо держать во тьме невежества. Давайте же поглядим, как злонамеренные большевики разрушали систему народного образования Российской империи.

Для начала посмотрим, что собой представляла данная система. Как и медицина, она была двухуровневой – превосходное среднее и высшее образование для верхушки общества, вынужденно хорошая подготовка технических кадров для промышленности – с одной стороны. А что с другой?

Для простого народа не существовало критериев образованности. Он подразделялся всего на три категории: грамотные, малограмотные и безграмотные. Первые могли читать и писать, вторые читать, в общем‑то, не умели, но способны были нацарапать свою фамилию – подписаться. Не совсем понятно, считались ли они грамотными при социологических исследованиях и переписях населения. Третья категория… с ней все ясно: ни читать, ни писать, вместо подписи – крестик…

Не касаясь близко этой темы, мы думали, что грамотных в дореволюционной России насчитывалось около половины населения. Однако оказалось, что у нас слишком радужные представления о «России, которую мы потеряли». Более того, этот вопрос, похоже, на общегосударственном уровне вообще не исследовался – есть лишь разрозненные статистические данные. Чтобы далеко не ходить, воспользуемся той же работой А. Рашина[28].

По данным переписи 1897 года грамотность сельского населения Российской империи была следующей:

Почти тридцать процентов в возрастной группе 10–19 давали некоторые надежды на будущее – которые отчасти сбылись.

Впрочем, судя по следующей таблице, и города недалеко ушли.

Конечно, положение по стране было далеко не одинаковым. Например, Павел Бажов, кроме знаменитых «Уральских сказов» написавший еще и книгу о Гражданской войне на Урале, приводит некоторые сведения о жизни края. Так вот: там имелись деревни, где не было ни одного грамотного человека.

Теперь посмотрим, как обстояло дело с людьми образованными. О среднем образовании говорить не будем ввиду того, что по отношению к селу это бессмысленно. Поговорим о начальном.

В 1914 году в империи насчитывалась 80 801 школа Министерства народного просвещения, где обучались без малого 6 млн детей, да плюс к тому около 2 млн учились в церковно‑приходских школах – около 5 % населения государства. В общем‑то, учитывая, что речь идет о начальном образовании, вполне приличный охват. Правда, начальные школы тоже бывали разными – от одно‑ до четырехклассной.

То есть мы были правы, что занялись начальными школами – продолжит образование совсем уже ничтожный процент детей – в подавляющем большинстве дети сельской буржуазии, духовенства и богатых крестьян. В сельской местности, по данным на 1911 год, ближайший к 1914‑му, учились 33,3 % мальчиков 7–14 лет и 14,2 % девочек, а всего 23,8 %. С учетом продолжительности обучения – совсем неплохо, но надо понимать, что речь идет, опять же, о грамотности, а не об образовании: чтение, письмо, четыре действия арифметики и Закон Божий.

Теперь вернемся на стонущую под большевистским игом Украину и посмотрим, как там обстояло дело с народным образованием.

А вот какая была динамика.

Численность учителей и учащихся в общеобразовательных школах УССР в 1928–1934 годах[29]

Как видим, в 1933 году за партами сидела почти пятая часть населения Украины – чуть меньше, чем было учащихся во всей Российской империи в 1914 году. Из чего, кстати, следует, что школы эти были, как минимум, неполные средние пополам с полными. Причем как авторы, так и большинство читателей, родившихся в СССР, без труда вспомнят, что на Украине украинский язык и литература в той или иной степени были обязательны к изучению для всех. Это к вопросу об украинизации и русификации.

А вот, для сравнения, пример с другой стороны границы. В 1931 году американская украинская газета писала о польской учительнице Марии Войцишальской, которая штрафовала украинских школьников на 3 гроша за то, что они говорили в школе на родном языке[30].

Постановление ЦК КП(б) Украины от 19 марта 1931 г. обязывало соответствующие наркоматы привлечь в школу каждого ребёнка. А также обеспечить всех школьников горячими завтраками (что по тем полуголодным временам было весьма существенно) и создать для них надлежащие бытовые условия – предусматривалось даже обеспечение ремонта одежды и обуви.

Да, кстати, завтраки! В СССР это был непременный атрибут школьной жизни. Даже во время Гражданской войны местные власти непременно изыскивали для детей хотя бы кусок хлеба или тарелку каши. А вот и соответствующий документ – докладная записка инспектора наркомата образования УССР «Об организации обслуживания горячими завтраками учащихся».

Из докладной следует, что в городах, рабочих районах и районных центрах горячими завтраками обеспечивают школьников организации общественного питания, а в сельской местности – администрации школ с помощью родительских комитетов. Перечислены основные продукты, выделенные для этой цели: мука, макароны, крупы, сахар, рыба, жиры… Автор записки сетует, что на весь учебный год выделено только 152 тонны мёда. Стоимость завтраков в городе составляла 30–35 копеек, а на селе – 15–20 копеек. Завтраки за половину цены и бесплатно отпускались за счёт местных бюджетов, соцстраха и промкооперации. Во всех школах, построенных в 1932 и 1933 годах, имелись специальные помещения под столовые и кухни площадью до 500 кв. метров.

Не иначе как в порядке расширения геноцида в июне 1933 года председатель Совнаркома Молотов представляет в политбюро следующий проект:

№ 231–28сс от 17.VI.1933.

«Прошу Политбюро утвердить постановление СНК СССР об отпуске из резервного фонда СНК СССР Совнаркому УССР 7 мил. рублей на расходы по содержанию детучреждений в 1933 г. в связи с необходимостью расширения их сети. В. Молотов. „За“. Сталин, Каганович, Андреев, Куйбышев, Орджоникидзе, Ворошилов»[31].

Странный какой‑то геноцид получается, вы не находите? Не зря, ох, не зря как американские советологи, так и современные историки обходят темы здравоохранения и образования в 30‑е годы десятой дорогой…