Глава 36. – Как бы ты посмотрела на то, чтобы принять ванну вместе с одним усталым грязным индейцем?

– Как бы ты посмотрела на то, чтобы принять ванну вместе с одним усталым грязным индейцем?

Это было получасом позже. Стар лежал на спине, полностью лишенный сил, Диана приподнялась на локте и посмотрела в лицо Стара. Его глаза были закрыты, длинные стрельчатые ресницы отбрасывали тени на высокие скулы. Жестко‑чувственный рот расслабился, длинные иссиня‑черные волосы разметались по подушке и высокому лбу.

Диана медленно скользила взглядом по стройному телу Стара. Стальная сила его мышц ощущалась даже сейчас, когда он лежал совсем неподвижно. Это совершенное мужское тело таило в себе опасную мощь, но теперь Диана ничуть не боялась его.

От мужчин, таких, как Бен Стар, она прежде ожидала только дикарской жестокости. А Хранитель Звезд показал ей ошеломляющую нежность…

Счастливая, как никогда в жизни, Диана нагнулась и импульсивно поцеловала Стара в живот.

Рука Стара лениво поднялась и легла на затылок Дианы. И своим обычным ровным, невозмутимым голосом он спросил:

– Это значит «да»?

– Если грязный усталый индеец – это ты, то я вся в твоем распоряжении.

И она снова поцеловала его в живот.

– Если ты будешь продолжать в том же духе, Бледнолицая, до ванны нам не добраться.

Улыбающаяся Диана подняла голову.

– Ты мне угрожаешь, Краснокожий? – И она весело рассмеялась. А потом завизжала: – Хранитель Звезд!.. Ты.. – И она не договорила, потому что он, внезапно сбросив с себя сонливость, дернул ее за руку и перевернул на спину.

Его широкая обнаженная грудь прижалась к груди Дианы. Его лицо очутилось в нескольких дюймах от ее лица… Стар состроил самую угрожающую рожу, какую только сумел. Чувственные губы сжались в прямую линию; темное лицо стало воистину злодейским.

Он сказал:

– Белая девушка ужасно глупа. Она смеется над большим, страшным воином!

Диана хохотала все громче, а Стар, прижавшись лицом к изгибу ее шеи, рычал, как большой злой волк, собирающийся съесть ее. Диана визжала и брыкалась, а он упорно продвигался вдоль ее тела, фыркая и кусая ее так, как делают взрослые, пугая маленьких детей.

Диане было ужасно щекотно, она вертелась и извивалась, требуя, чтобы Стар остановился, и наслаждаясь каждой секундой… Наконец она схватила Бена за густые волосы и сильно дернула, предупреждая, чтобы тот немедленно прекратил, иначе…

Стар остановился прежде, чем Диана успела договорить. Запечатлев влажный поцелуй на ее трепещущем животе, он ловко соскользнул с кровати и встал. А потом с неподражаемой грацией наклонился к Диане, обхватил ее за тонкую талию и поставил на кровати. Он прислонился коленями к краю постели и крепко обнял девушку за бедра, закинув голову, чтобы видеть ее лицо.

Он сказал:

– Пора уже окунуть тебя в волшебную воду, которая смоет самодовольную улыбку с твоего хорошенького белого личика.

Все еще смеясь, Диана встряхнула головой, и ее длинные спутанные волосы рассыпались по лицу и плечам.

– Ничего… ничего не выйдет, – проговорила она сквозь смех. – Разве что ты намерен смыть… вообще смыть мой рот! – Она перевела дыхание, вытерла слезы, выступившие на глазах. – Не думаю… не думаю, что перестану смеяться.

– Увидишь, я это сумею, – заявил он. Диана визжала и брыкалась, но он словно не замечал этого.

Буйный хохот Дианы очень скоро перешел в глубокие вздохи наслаждения, когда Стар принялся нежно целовать каждый дюйм ее гладкой кожи.

Они забрались в огромную ванну из блестящего черного мрамора, с серебряными кранами, наполненную до краев горячей водой и пышной мыльной пеной. Ванна стояла у стены, отделанной точно таким же черным каррарским мрамором. Пол в комнате устилал ковер. А противоположная стена была стеклянной, как в спальне. Третья стена, примыкающая к ванне, представляла собой зеркало, от пола до потолка. На четвертой располагались шкафы из черного орехового дерева с серебряными ручками, а между ними находилась дверь в гардеробную.

Когда от поцелуев Стара Диана расслабилась, он удобно усадил ее между коленями. Он собрал ее пышные волосы, завязал их белой кожаной ленточкой и положил ее голову себе на плечо.

Диана перестала смеяться.

Но блаженная улыбка не сходила с ее губ. Она зажмурилась и наслаждалась купанием вместе со Старом. Потом, тихонько вздохнув, открыла глаза. Сквозь стеклянную стену она видела, как холодный северный ветер гонит облака, то и дело закрывающие огромную невадскую луну. Это было волшебным зрелищем. Это было похоже на чудесный сон, от которого не хотелось пробуждаться. Это было забавно и великолепно: ощущать обнаженным телом приятное тепло и в то же время как бы находиться под открытым небом, среди стихий…

– Стар?.. – лениво окликнула она.

Стар полулежал, опершись затылком о бархатный подголовник ванны. Не открывая глаз, он пробормотал: – Да, милая… – Мне нравятся все эти стекла… но неужели ты не боишься, что кто‑нибудь может увидеть нас?

Тяжелые веки Стара поднялись. Его темноволосая голова оторвалась от края ванны. Он потянулся губами к плечу Дианы, поцеловал его и сказал:

– Милая, это же частное владение. Мое владение. И все знают, что эта земля принадлежит мне. И во всей Неваде нет человека – белого или краснокожего, – у которого хватило бы глупости шататься по моей земле, если его не пригласили сюда. – Он склонил голову и поцеловал Диану в шею. – Расслабься, моя любовь. Наше уединение никто не нарушит.

– Наше уединение никто не нарушит, – мягко повторила Диана; ей нравилось, как это звучит, ей нравилось думать об этом.

Внезапно Диане пришло в голову, что ведь ни один человек на свете не знает, где они находятся. Они сидят нагишом в ванне черного мрамора высоко в горах, в невадском особняке Стара – и никто об этом не знает. Никто! Как это замечательно! И как было бы здорово, если бы они могли оставаться в этой сладостной отдаленности вечно! Или по крайней мере несколько драгоценных дней… прежде чем им придется встретиться с другими людьми.

– Стар… – пробормотала она. – Мы ведь здесь совершенно одни, верно?

– Абсолютно. И никто не знает, что мы здесь, – сказал он, повторяя ее мысли. – Мы одни. Ты и я.

– Знаешь, о чем я думаю?

– Знаю, – ответил он. – Но мы не можем. Завтра мы сядем на поезд, чтобы встретить твоих родных в…

– Стар, подожди, – перебила она. – Давай побудем здесь. Она приподнялась и закинула ноги за его спину.

– Милая, мы не можем. Нам нужно успеть на поезд в Сан‑Франциско.

– Зачем? Не все ли равно, когда…

Стар глубоко вздохнул и нежно обхватил ладонями ее лицо. И, глядя на нее полными любви глазами, сказал:

– Диана, я люблю тебя. Я хочу жениться на тебе.

– Я хочу того же самого, Стар, но прямо сейчас я хочу только одного: побыть с тобой наедине и чтобы никто в мире не мешал нам!

– Ох, радость моя, если бы это было в моей власти, я бы запер тебя здесь навеки! Но будь разумной. Нам нужно встретиться с твоим дедом, чтобы он дал нам свое благословение.

– Я не нуждаюсь в разрешении полковника, – быстро возразила Диана.

– Но я нуждаюсь, – сказал Стар. – И ты тоже, если говорить всерьез. Ты любишь меня, но если брак со мной будет означать, что ты никогда больше не увидишь своих дедушку и бабушку, ты не будешь по‑настоящему счастлива. И я тоже, потому что буду видеть, как ты страдаешь. – Он устало вздохнул и закрыл ненадолго глаза… – Боже, Диана, не забывай, я ведь похитил тебя. Я виновен в очень серьезном преступлении и уверен, твой дед рад был бы повесить меня за это.

– Полковник виновен точно так же, милый, – напомнила ему Диана. – Тебя тоже похитили. Тебя заковали в цепи, притащили с гор и посадили в клетку.

– Ах, Диана, это совсем другое дело. Кроме того, ведь не старый полковник сделал это. Он не…

– Мой дед в ответе за это, – энергично заявила Диана. – Это его шоу, и его люди поймали тебя, и он решил держать тебя в плену. – Она погладила скользкую грудь Стара. – Мой дед совершил ужасную ошибку, но я все равно люблю его, так что я его простила. – Она помолчала. – И ты его простишь, потому что любишь меня. Правда?

– Конечно.

– Ну и он тебя простит по той же причине. Он любит меня. – Диана сверкнула улыбкой и добавила: – Со временем он поймет, что на самом деле ты добрый и заботливый человек. И ты поймешь, что он точно такой же.

– Может быть, ты и права, – сказал Стар.

– Я права. Я знаю, что права. – Ее любящая улыбка была обезоруживающей. – Так почему же мы не можем позволить сe6e удовольствие немного помедлить, прежде чем отправимся в Сан‑Франциско? Не в силах устоять, Стар спросил:

– Как долго?

– Неделю!

Он покачал головой.

– Самое большее – три дня.

– Пять! – тут же заволновалась она.

– Четыре. И это мое последнее слово. Диана вскинула руки и обняла его за шею.

– О, спасибо, Стар, спасибо! – Она откинула голову, прикрыла глаза и пробормотала: – Целых четыре дня! Четыре изумительных дня, здесь, наедине с тобой! Никто в мире не будет знать, где мы… Каникулы любви!

Эта идея привлекала Стара ничуть не меньше. Он обнял Диану и поцеловал прямо в губы.

Она почувствовала вопросительное движение его языка. И очень скоро ощутила, как поначалу мягкий и осторожный поцелуй стал страстным и требовательным. Ее руки крепче обняли его. И наконец Диана ощутила его растущее возбуждение…

Стар неохотно оторвал от Дианы горячие губы. Он понимал, что в теле Дианы нарастает желание. Ему нравилось наблюдать за ее лицом, за тем, как отражается на нем ее волнение. Прекрасные фиалковые глаза постепенно темнели, обретая оттенок густого пурпура… длинные ресницы опустились… Чувственные губы приоткрылись.

Диана действительно была возбуждена. Она подумала: а нельзя ли им заняться любовью прямо здесь, в ванне? И еще она разрывалась между желанием закрыть глаза и никогда больше не видеть окружающего мира – и широко распахнуть их, чтобы наслаждаться каждым драгоценным мгновением в этом принадлежащем только им раю, где самый замечательный из мужчин, обнаженный и трепещущий, сидел напротив нее. И жестом, полным глубокой интимности, Диана погрузила руку в теплую воду, под пенистую поверхность… и робко обхватила восставшее мужское естество Стара.

– Милая, – пробормотал он, – да ты понимаешь ли, что делаешь со мной?

– Нет. Да. Я хочу сказать, я не совсем уверена, – честно призналась она. – Но мне интересно. А ты возражаешь?

Он покачал головой и стиснул зубы. С искренним любопытством Диана ощупывала и гладила мужское тело, знакомясь с ним. Подняв голову, она всматривалась в лицо Стара. Его тяжелые веки были полуприкрыты, его темные щеки горели. Пальцы Дианы ласкали внушающую благоговение твердую плоть, невольно вздрагивающую от ее касаний.

– Хранитель, милый… А возможно ли… заняться любовью прямо в воде?

Ровным, но напряженным голосом Стар ответил:

– Бог мой, детка, да ведь ответ у тебя в руке!

– Ну да, я тоже так подумала… – И потом почти застенчиво Диана добавила: – Хранитель, а ты не мог бы… ну, прямо здесь, в твоей мраморной ванне?

– Если ты настаиваешь, – низким, хриплым голосом ответил он, сжимая ее в объятиях.

И Диана узнала, что и в самом деле можно заниматься любовью в воде и это было ничуть не хуже, чем в любом другом месте. Но куда приятнее ей стало потом, когда, не прекращая слияния их тел, Бен Стар поднялся и выбрался из ванны с Дианой в руках. С них обоих капала вода и мыльная пена, а Стар осторожно опустился на колени и бережно положил Диану на бежевый мягкий ковер, по‑прежнему не отрываясь от нее…

И акт любви продолжался. И это была истинная страсть, и каждый из них двоих знал: он нашел свою настоящую пару.

То открывая, то закрывая глаза в чувственном наслаждении, Диана одновременно наслаждалась и видом, красота которого была под стать ее физическим ощущениям..

Снаружи, за сверкающим стеклом стены, волшебная горная страна сияла в мерцающем лунном свете. А в зеркале напротив отражался темнокожий мускулистый мужчина, одаряющий страстной, пылкой любовью не менее страстную и пылкую женщину, удивительно похожую на саму Диану…

И все это казалось просто невероятным.

Диана видела в оконном стекле, как обнаженная Пара свободно занималась любовью среди суровых, диких гор. И в то же время ей было тепло и уютно, и она любила на мягком ковре, и видела еще одну пару в зеркале…

И обе пары – и та, что отражалась в зеркале, и та, что смутно Виднелась в оконном стекле, – одновременно двигались, вздыхали… и даже пришли к концу в то же самое мгновение, что и Диана со Старом. Но этого Диана уже не заметила.

Ее пурпурные глаза были плотно закрыты, и она изгибалась в судороге глубокого, сотрясающего экстаза.