Часть первая. Античные учения о мифе. Практике. Воззрения античных мифографов постепенно развива­лись от представления, что подлинность мифа имеет место

практике. Воззрения античных мифографов постепенно развива­лись от представления, что подлинность мифа имеет место, но воз­можна лишь по отношению к прошлому, к идее о его полном не­правдоподобии, о том, что он не содержит истины ни по отношению к настоящему, ни по отношению к прошлому. Возникло осозна­ние качественной грани между мифом, как он дан человеку, и тем, чем он является по сути.

На первых порах эта грань вполне удовлетворительно объяс­нялась божественным происхождением мифа. Не поэт творит миф, а боги; поэт лишь транслирует миф от богов к людям:

[Музы], которые некогда научили Гесиода прекрасной песне, Когда он пас овец у подножия священного Геликона. Вот какое слово рекли ко мне перво-наперво богини Олимпийские Музы, дочери Зевса Эгиоха:

...Мы умеем говорить много лжи, похожей на правду, А когда захотим, умеем глаголить истину». Так сказали складноречивые дочери великого Зевса, И дали мне жезл, сорвав ветвь зеленеющего лавра, Загляденье, и вдохнули в меня вещий глагол, Чтобы славил я что будет и что было,

И велели мне воспевать род блаженных, вечно сущих богов, А самих их петь всегда в начале и в конце.

(Теогония. 22—34.)

Сущность мифа здесь усматривается в том, что содержание мифа порождено богами, а не людьми. Мир богов — это онтологиче­ски иная реальность, чем мир людей. В таком понимании еще нет пред­ставления о том, что мир богов как онтологически иная реальность должен постигаться и отличными от мифопоэтическои чувственной образности средствами. Здесь еще миф объясняется мифом. Одна наглядно-чувственная образность (миф) выводится и объясняется из другого наглядно-чувственного образа (бог). Для качественного про­рыва к научно-рациональному постижению мифотворчества необ­ходимо было развитие абстрактных представлений о боге.