Четверг, 14 апреля

⇐ ПредыдущаяСтр 5 из 170Следующая ⇒

Утром 14 апреля Грант приезжает к дому на Лэйк Вашингтон, где Кортни находилась с тех пор, как вернулась в Сиэтл в день, когда было найдено тело Курта. Охранник, дежуривший у двери, провожает его внутрь. Кортни сидит за обеденным столом.
«Думаю, что на этот раз я нашла очень хорошего частного детектива», - по-дружески говорит она ему.
Хотя Грант считает её похвалы озадачивающими, так как он фактически не смог найти её мужа, тогда он этого не сказал. Вместо этого он выражает ей соболезнования и спрашивает её, как она держится.
«Не слишком хорошо», - отвечает она.
Когда Кортни встаёт, чтобы взять сигарету, подходит женщина, одетая в чёрную футболку с надписью «Грандж Мёртв».
Женщина спрашивает Гранта, что он думает обо всей этой ситуации.
Он отвечает, что не знает, что и думать. А что думает она? – спрашивает он.
Тут женщина представляется матерью Курта, Венди О`Коннор, и говорит, что ей кажется, что что-то здесь не так. «Почему Дилан не посмотрел в оранжерее?» - спрашивает она.
Грант говорит ей, что он хотел бы знать то же самое. Он спрашивает Венди, могут ли они как-нибудь в ближайшие несколько дней встретиться и поговорить. Она соглашается и говорит, что хотела бы побольше поговорить с ним об этом.
Тут Кортни подходит к матери Курта и что-то шепчет ей на ухо.
«После этого Венди стала избегать меня, - вспоминает он, - и у нас так и не было того разговора, на который она согласилась».
Гранту очень хотелось прочесть предсмертную записку. Зная, что Кортни не позволила взглянуть на неё своей близкой подруге Розмэри Кэрролл, он решил, что должен обмануть её, чтобы она разрешила ему на неё посмотреть.
Кортни проводит его наверх, где они смогли бы поговорить, чтобы их не слышала Венди. Они садятся на кровать, на которой она некогда спала с Куртом. Грант говорит: «Я слышал, что ты на днях читала записку по телевидению [намекая на её записанное на плёнку обращение на ночном бдении в субботу]. Меня кое-что смутило. В записке говорилось: «Я лежу здесь на кровати». Если Курт лежал на кровати, когда писал эту записку, почему постель выглядела такой аккуратной, когда я пришёл сюда следующей ночью? Было непохоже, что на ней кто-то лежал».
«Нет, Том, это я лежала на кровати, - говорит она. - Я лежала на кровати, записывая обращение к фэнам Курта».
«Ты уверена, что это сказала именно ты?» - спрашивает он. – У меня создалось впечатление, что именно Курт сказал, что он лежал на кровати».
«Нет, я сейчас тебе покажу, - говорит она, доставая из-под подушки сложенный листок. - Это копия. Оригинал у полиции. Он написал её на салфетке для столовых приборов Международного Дома Оладий».
Грант притворяется, что изучает записку, потом говорит: «Я не могу прочесть её без своих очков. Могу я спуститься вниз и сделать копию на твоём факсе? Я посмотрю на неё позже».
С запиской в руке он спускается вниз и делает копию, прикарманив её так, чтобы он мог впоследствии изучить её во всех подробностях.
В тот же день Кортни говорит, что хотела бы посетить загородный дом в Карнэйшне, чтобы посмотреть, был ли там Курт в течение того времени, когда он пропал. Её давняя подруга, Кэт Бьёлланд, лидер «Babes in Toyland», приходит к ней и решает поехать вместе с ней. Кэт резко отзывалась о Кортни в печально известной статье в «Vanity Fair» в 1992 году, сказав Линн Хиршберг: «Кортни бредит. Прошлой ночью мне приснилось, что я убила её. Я была очень счастлива». Но, по-видимому, теперь всё было забыто, пока они в течение часа едут в арендованной Грантом машине.
Кортни раздражена из-за недавней истории в новостях о том, что у неё была передозировка в Лос-Анджелесе 2 апреля, и клянётся, что она узнает, кто, чёрт возьми, распространил эту историю «и подам в суд на этого ублюдка за клевету». Она говорит, что может доказать, что она тогда была в гостинице, потому что люди видели её там. «Это полная ложь», - говорит она.
До Гранта дошло, что Кортни намекает на историю, которую она рассказала неделей ранее, чтобы якобы привлечь внимание своего пропавшего мужа. Он напоминает ей, что она призналась ему, что на самом деле именно она подбросила эту историю «Associated Press»».
«Что? О…», - говорит она, прежде чем переключиться на вероятность того, что Курт был в Карнэйшне с того момента, когда он покинул реабилитационный центр, и до момента, когда его тело было найдено. Лучше бы его там не было с какой-нибудь «страхолюдиной», сказала она самой себе.
Из собственности в Карнэйшне были две лачуги, одна видавшая виды изба, заполненная подержанной мебелью, и ещё один по-прежнему пустующий недавно построенный особняк.
Трое входят в старую лачугу, и Кэт с Кортни поднимаются наверх, спустившись всего через несколько минут, у Кортни был тряпочный мешочек. Она открывает мешочек, чтобы показать, что внутри шприц, утверждая, что это доказывает то, что Курт недавно был здесь.
Они направляются к новому дому, где находят спальный мешок, несколько сигаретных окурков и банок с газированной водой, разбросанных по комнате. Кортни собирает предметы, объяснив, что она хотела бы снять с них отпечатки пальцев, чтобы определить, был ли там Курт.
На обратном пути в Сиэтл известный в стране по различным передачам радиокомментатор Пол Харви по радио сообщал о слухах насчёт договора о совместном самоубийстве между Куртом и Кортни. Она ничего не говорит.
«Это звучало как одна из типичных историй, подброшенных Кортни, - вспоминает Грант. - Скоро я начал слышать много слухов об этом так называемом договоре о совместном самоубийстве. Впервые я стал размышлять о том, что, возможно, истории, подброшенные Кортни «Associated Press» о своей передозировке 2 апреля, или её мнимой передозировке 7 апреля, за день до того, как было найдено тело Курта, были попыткой убедить людей, что это всё было неким романтическим договором о совместном самоубийстве и что её часть договора просто не удалась».

Пятница, 15 апреля

В 1997 году представитель Полицейского Управления Сиэтла Шон О`Доннелл рассказал в передаче Эн-Би-Си «Неразгаданные Тайны» о расследовании длиной в месяц, которое проводил его отдел в отношении обстоятельств смерти Курта. Его детективы, сказал он, сперва начали расследование с предположения, что Курт был убит, прежде чем официально исключить такую возможность: «Так они проводили это расследование для того, чтобы с самого начала это было очень полное, всестороннее расследование, но всё, с чем столкнулись детективы, указывало им на то, что это было самоубийство. Мы на самом деле не обнаружили ничего, что бы указывало на то, что это было что угодно, только не самоубийство».
Но свидетельские показания наводят на мысль, что следователи вообще никогда не принимали всерьёз мысль о том, что Курт был убит. Действительно, источник в Полицейском Управлении Сиэтла, хорошо осведомлённый о расследовании, рассказал нам в 1996 году, что сержант Кэмерон в то время дал понять, что так называемое расследование убийства было только видимостью: «Нам запретили воспринимать это всерьёз». Этот источник, который сказал, что поневоле не верил, что Кобэйн был убит, рассказал о «фальшивом расследовании», в ходе которого Кэмерон даже не потрудился проявить фотографии с места происшествия. Он сказал, что посторонний орган юстиции должен повторно расследовать эти обстоятельства, потому что «Кэмерон никогда не признает, что совершил ошибку. Он очень дорожит своей репутацией».
Полицейские отчёты, которые мы получили согласно закону о Свободе Информации штата Вашингтон, как выяснилось, укрепили его обвинение в том, что отдел по убийствам никогда не принимал всерьёз своё расследование. Согласно первоначальному сообщению о происшествии, зарегистрированному детективами по убийствам, они были вызваны к особняку на Лэйк Вашингтон патрульным офицером в 9:50 утра 8 апреля, спустя менее часа после того, как было найдено тело Кобэйна. Диспетчер сообщил детективам, что сотрудники полиции в форме «находятся на месте, где произошло самоубийство. Имеется предсмертная записка, и оружие также на месте». В своём официальном сообщении о происшествии, сделанном позднее в тот же день, детективы по убийствам Полицеского Управления Сиэтла написали «Самоубийство» на бланке в графе «Тип происшествия». Это явно противоречит утверждению представителя Полицейского Управления Сиэтла, что инцидент с самого начала расследовался как убийство. Это доказывает, что с самых ранних часов 8 апреля каждый член Полицейского Управления Сиэтла уже официально отнес эту смерть к категории самоубийств.
Конечно, собственные попытки Гранта поделиться информацией с Кэмероном не внушали доверия. Грант провёл уже немало времени в оранжерее, фотографируя со всех сторон снаружи и изнутри. На его взгляд, особенно выделялась одна деталь. На дверях был простой замок типа «нажми и поверни». 8 апреля Кэмерон сообщил ему по телефону, что Курт был «заперт в комнате», намекая на то, что никого не могло быть внутри вместе с ним. Это, казалось, наводило на мысль, что единственным возможным сценарием было самоубийство. Теперь, впервые встретившись лицом к лицу с Кэмероном, Грант спрашивает опытного детектива по убийствам, почему он сказал ему, что дверь была заперта изнутри. (С тех пор, как Грант сам увидел и сфотографировал замок, он понял, что утверждение детектива было бессмысленным).
«Любой мог открыть эту дверь после того, как она была заперта», - говорит Грант.
У Кэмерона есть готовое объяснение: «Дверь была подпёрта табуретом». Это - деталь, о которой уже сообщали и на «MTV», и на ток-шоу «Geraldo», а также в многочисленных газетных статьях по поводу этого дела. Например, в «Rolling Stone» писали: «Днём 5 апреля Кобэйн забаррикадировался в комнате над своим гаражом, подперев застеклённую створчатую дверь табуретом». Любой, читая это, конечно, предположил бы, что Курт поставил табурет перед дверью непосредственно перед совершением самоубийства.
Грант спрашивает сержанта Кэмерона, может ли он изучить фотографии, которые полиция сделала на месте происшествия. Детектив отказывается, лишний раз доказывая, что он никогда не относился к этому расследованию всерьёз. «Мы не проявляли эти фотографии и, возможно, никогда не будем их проявлять. Мы не проявляем фотографии при самоубийствах», - говорит Кэмерон.
Грант делится частью информации, собранной им и Беном Клагманом, включая детали относительно использования кредитной карточки Курта после его смерти.
И снова Кэмерон отмахивается от него: «Ничего из того, что вы сказали, не убеждает меня в том, что это не самоубийство».
Тогда у Гранта не было никаких причин сомневаться в словах Кэмерона, что табурет подпирал двери. Но когда несколько месяцев спустя он получил отчет о происшествии, составленный первыми детективами, прибывшими на место происшествия, тот наводил на мысль, что Кэмерон или лгал, или очень плохо работал над расследованием. Отчет гласит:

Кобэйн найден в оранжерее размером 19 на 23 фута над изолированным сдвоенным гаражом. Лестница в западной части ведёт ко входу с застеклёнными створчатыми дверьми, а другие стеклянные двери в восточной части ведут на балкон. Эти двери закрыты, перед ними стоит табурет с коробкой садово-огородного инвентаря.

Сообщение ясно демонстрирует, что табурет на самом деле вообще не подпирал входную дверь. Скорее всего, он стоял перед стеклянными дверями с другой стороны комнаты - дверями, которые даже не служили выходом. Хотя настоящая входная дверь была действительно заперта, она могла быть захлопнута кем угодно, когда тот уходил с места происшествия. Почему Кэмерон повторял явно ложную историю о табурете, подпирающем дверь – вопрос, на который он отказывается отвечать по сей день.
Вне зависимости от причины, полицейский отчёт, без всякого сомнения, доказывает, что Курт никогда не баррикадировался в комнате, и это ясно демонстрирует, что другой человек мог без труда находиться в оранжерее во время смерти Курта. Таким образом, одна из наиболее убедительных составных частей так называемого доказательства, указывающего на самоубийство - не что иное, как миф. Это миф, который никогда не развеивал ни один биограф и ни одно СМИ, которые первоначально сообщали о забаррикадированной двери. Это миф, за который многие обезумевшие подростки цеплялись в последующие месяцы и годы.

***

После своей встречи с Кэмероном Грант наносит очередной визит в дом на Лэйк Вашингтон. Кортни в столовой обсуждает предстоящий тур «Hole» со своим гитаристом Эриком Эрландсоном. Грант спрашивает её, может ли она организовать его встречу одновременно и с Диланом Карлсоном, и с Майклом «Кэли» Дьюиттом.
«Кэли в реабилитационном центре в Эль-Пасо, или в Джорджии… нет, он в Лос-Анджелесе с друзьями», - отвечает она. Потом она кричит Эрику в другую комнату: «Позвони Кэли и скажи, чтобы он летел сюда ближайшим рейсом».
Примерно час спустя, пока Грант находится на кухне, готовя себе бутерброд, приходит Дилан Карлсон. Они не виделись с 8 апреля, когда они вместе вернулись в дом после того, как услышали, что найдено тело Курта. Гранту не терпится подтвердить утверждение Розмэри Кэрролл, что Кортни при ней сказала Дилану «проверить оранжерею». Когда Грант выходит из кухни, Эрик говорит ему, что Дилан наверху разговаривает с Кортни в её спальне. Они спускаются вниз примерно через двадцать минут. Грант понимает, что Дилан только что укололся. Грант ведёт его на кухню, чтобы их разговор не слышала Кортни.
«Когда мы начали говорить, я сразу же заметил, что его ответы звучали отрепетировано, словно его только что подготовили к тому, что говорить, - вспоминает Грант. - Он засыпал, я предполагаю, что от героина, и я посчитал, что впустую тратил время, пытаясь с ним говорить».
Когда Грант, наконец, уезжает, чтобы вернуться в свой отель, он просит Эрика позвонить ему, когда приедет Кэли. До вечера не было никаких вестей, поэтому он звонит в дом. Эрик говорит Гранту, что вскоре после того, как он уехал, Кортни заставила его позвонить Кэли и сказать ему, что он не должен возвращаться в Сиэтл несмотря ни на что.
«Я не знаю, что здесь происходит, чувак!» - говорит Эрик.

***

Когда Грант прикарманивал копию предполагаемой предсмертной записки Курта, он заметил письмо, которое Кортни только что отправила кому-то факсом и быстро захватил и его тоже, чтобы позже сравнить почерк. Потом он ушёл, как только смог, горя желанием прочесть записку – таким, что он даже повернул машину к парковке приблизительно в миле от дома и достал эти два письма. В течение следующих двух часов он изучал текст предсмертной записки:

Для БоддЫ произнесено
Говорю на языке опытного идиота, который очевидно предпочёл бы быть кастрированным, инфантильным нытиком. Понять эту записку будет довольно легко. Все предупреждения из 101 урока панк-рока с моего первого знакомства с, скажем так, этикой, связанной с независимостью и замешательством твоего окружения, оказались очень верными. Я не испытывал волнения как от прослушивания, так и от создания музыки уже слишком много лет. Я не могу выразить, насколько я чувствую себя виноватым в этом. Например, когда мы находимся за кулисами, зажигаются огни и начинается безумный гул толпы, на меня это не действует так же, как это было с Фредди Меркьюри, который, казалось, любил, наслаждался любовью и обожанием толпы, это то, что вызывает у меня абсолютное восхищение и зависть. Дело в том, что я не могу вас обманывать, никого из вас. Это просто нечестно по отношению к вам или ко мне. Я не представляю худшего преступления, чем обманывать людей, притворяясь и делая вид, что я оттягиваюсь на все 100%. Иногда я чувствую себя так, словно должен запускать таймер перед выходом на сцену. Я пытался делать всё, что в моих силах, чтобы быть благодарным за это (и я благодарен, Боже, поверь мне, я благодарен, но этого недостаточно). Я ценю то, что я и мы затронули и развлекли многих людей. Я, должно быть, один из тех самовлюбленных людей, которые ценят что-то только тогда, когда оно уходит. Я чересчур чувствителен. Мне надо быть слегка безразличным, чтобы снова вернуть энтузиазм, который у меня был когда-то в детстве. В наших последних 3 турах я стал намного больше ценить всех тех людей, которых я знаю лично, как и фэнов нашей музыки, но я по-прежнему не могу справиться с чувством неудовлетворения, вины и сопереживания по отношению к каждому. Во всех нас есть что-то хорошее, и я думаю, что просто слишком люблю людей, настолько, что мне крайне, чертовски грустно. Грустный, маленький, чувствительный, неблагодарный, Рыба, Иисус. Почему бы тебе просто не получать от этого удовольствие? Я не знаю! У меня есть богиня-жена, от которой исходит честолюбие и сочувствие… и дочь, которая слишком во многом похожа на меня, каким я был раньше, переполненная любовью и радостью, целующая каждого человека, которого она встречает, потому что все хорошие и не причинят ей вреда. И это ужасает меня до такой степени, что практически парализует. Для меня невыносима мысль о том, что Фрэнсис станет несчастным, разрушающим самого себя дэтрокером, которым стал я.
Мне везет, очень везет, и я благодарен, но когда мне исполнилось семь лет, я стал ненавидеть всех людей вообще. Только потому, что людям кажется, что так легко ладить друг с другом и иметь сочувствие. Сочувствие! Думаю, только потому, что я слишком люблю и слишком жалею людей. Спасибо вам всем с самого дна моего пылающего, вызывающего тошноту желудка за ваши письма и участие в последние годы. Во мне слишком много от эксцентричного, капризного ребенка! Во мне больше нет страсти, и поэтому помните, что лучше сгореть, чем угаснуть. Мир, любовь, сочувствие. курт кобэйн

Фрэнсис и Кортни, я буду у вашего алтаря.
Пожалуйста, живи, Кортни,
ради Фрэнсис
ради её жизни, которая будет намного счастливее
без меня. Я ЛЮБЛЮ ВАС, Я ЛЮБЛЮ ВАС!

Когда Грант тщательно изучает текст записки, ему кажется, что что-то не так. Она не похожа ни на одну предсмертную записку из тех, которые он когда-либо читал. Действительно, нигде в записке Курт на самом деле даже не упоминает самоубийство. И единственная часть, которая могла бы быть так истолкована - последние четыре строчки - казалось, написана другим видом почерка. Грант вынимает другой документ, который он присвоил, письмо, написанное от руки, которое Кортни отправила факсом ранее в тот же день. Что-то в этом почерке кажется необычайно похожим, но Грант – вовсе не почерковед. Он заводит машину и уезжает.
«Я добрался до шоссе и просто продолжал ехать, - вспоминает Грант. – В моей голове возникало так много вопросов после того, как я прочёл эту записку, и я просто должен был их обдумать. Я даже не знал, куда я еду. Следующее из того, что я понял, это то, что я проехал до самого Портленда, штат Орегон. Поэтому я просто развернулся направо и вернулся. Всё это время я действительно не знал, как это понять. Я всё ещё понятия не имел, что это всё означает».
К тому времени, как Грант возвращается в Лос-Анджелес, он более чем когда-либо, озадачен. Он едет в офис Розмэри Кэрролл с копией записки. Кэрролл 15 минут внимательно изучает её, а потом говорит, что «очевидно», что Курт этого не писал. Она читает записку «снова и снова», но в ней не упоминается самоубийство.
Только в конце, замечает Грант.
Однако Кэрролл говорит, что строчки внизу явно написаны «другим почерком». Она сообщает Гранту, что на её взгляд записка не похожа на то, что мог бы написать Курт. На самом деле это больше похоже на Кортни, чем на Курта, говорит она, объяснив, что в записке есть множество фраз, которые раньше она слышала от Кортни. Тут что-то не так, говорит Кэрролл, явно встревожившись. Она делает паузу, потом присоединяется к выводу Гранта: она не думает, что Курт покончил с собой.
Грант не знает, что и думать. Как бывший полицейский детектив, он был обучен не делать каких-то поспешных выводов, а придерживаться доказательств. Это доказательство появилось на следующий день, когда ему звонит Кэрролл, которая кажется слегка взволнованной. Она говорит, что хочет ему кое-что показать – какие-то «письма», которые Кортни оставила у неё дома. Она никогда не думала о том, чтобы просмотреть их, до вчерашнего вечера. Грант спрашивает: это письма Курта? «Нет, это её письма», - отвечает Кэрролл.
Когда Грант приезжает к ней домой час спустя, Кэрролл пребывает в состоянии шока. Она показывает ему рюкзак, который оставила Кортни после своего посещения дома Кэрролл вечером 6 апреля. Терзаемая сомнениями после прочтения предсмертной записки Курта, Кэрролл заглянула в рюкзак. То, что она там обнаружила, напугало её. Она достаёт лист бумаги. Почерком Кортни были написаны слова: «Попасть Под Арест». Это - одна из типичных записок Кортни самой себе о том, что нужно сделать.
«Она это всё спланировала», - говорит Кэрролл, намекая на арест Кортни 7 апреля.
Досконально оба ещё раз рассматривают то, что произошло после визита Кортни в дом Кэрролл двумя неделями ранее, вечером 6 апреля. Спустя несколько часов после того, как Кортни покинула дом Кэрролл, чтобы вернуться в свой отель, она была на самом деле арестована. Отреагировав на звонок по 911, сообщающий о «вероятной жертве передозировки», полиция Беверли Хиллс, должностные лица отдела пожарной охраны и спасатели приехали в номер Кортни в отель «Пенинсула» утром 7 апреля, обнаружив Кортни в состоянии физического недомогания. Её отвезли на «скорой» в «Century City Hospital», где она рассказала докторам, что просто перенесла аллергическую реакцию на свой препарат ксанакс. После выписки она была немедленно арестована, помещена в тюрьму Беверли Хиллс и обвинена во владении контролируемым веществом, наркотическими принадлежностями и владением/приобретением краденого имущества.
«Когда она в итоге предстала перед судом, - говорит Грант, - у неё было логическое объяснение всего того, что полиция нашла в её комнате. Оказалось, что белое порошкообразное вещество, которое, как думали, являлось героином, на самом деле было индуистским пеплом удачи; пачка рецептурных бланков, которая, как полагали, была украдена, на самом деле, по её словам, была по ошибке забыта её врачом. Но тогда это обеспечило ей идеальный повод для ареста безо всяких реальных неприятностей. В объяснении Розмэри, что она «всё спланировала», определенно, есть смысл. Она нуждалась в алиби. Теперь Грант полагает, что Кортни спланировала собственный арест 7 апреля так, чтобы документально подтверждалось, что она была в тюрьме в Лос-Анджелесе в тот день, когда, по её предположениям, будет найдено тело Курта.
«Это был тот самый день, когда она внезапно захотела, чтобы я и Дилан вернулись в дом, чтобы поискать в кладовке винтовку, хотя она могла бы попросить Кэли поискать её в любое время на той неделе, - объясняет он. – Теперь я убеждён, что она хотела, чтобы мы нашли тело в тот день». Гитарист «Hole» Эрик Эрландсон впоследствии признался биографу Курта Чарлзу Кроссу, что Кортни уже просила его поискать в кладовке винтовку днём во вторник, 5 апреля. Так почему же она попросила Дилана и Гранта сделать то же самое два дня спустя?
Тогда Кэрролл рассказывает Гранту, что она нашла ещё один листок бумаги в рюкзаке Кортни, который встревожил её даже больше, чем записка «Попасть Под Арест». Она отдаёт листок Гранту. На нём кто-то тренировался писать разными видами почерка. На каждой строчке он экспериментировал с различными формами всех букв алфавита, словно в школьных прописях. Но этот почерк был явно в стиле взрослого, а не ребёнка. Справа вверху страницы, в колонке, обозначенной как «комбинации», этот человек тренировался писать комбинации из двух и трёх букв: ta re fe ur you te…
Когда Грант стал изучать листок, он похолодел. «Я понятия не имел, что это означает или кто это писал, - вспоминает он, - но Розмэри нашла это в вещах Кортни. Для нас было очевидно, что она тренировалась, как подделать письмо».

Ч. 5

К тому времени, когда Розмэри Кэрролл поняла значение двух записок, которые она обнаружила в рюкзаке Кортни, она уже не раз заявляла, что не верит, что Курт совершил самоубийство. Тем не менее, на плёнках Гранта ни разу до или после этого разговора Кэрролл прямо не говорит, что считает, что Кортни убила его. Однако это ей показалось настолько подозрительным, что она изъяла из её документов папку и незаметно передала Гранту. Внутри было больше документов, чем в рюкзаке: счета Кортни из отеля «Пенинсула», а также распечатка её телефонных звонков и сообщений оттуда.
Второе сообщение в списке приводит Гранта в замешательство. В пятницу, 1 апреля, ровно в 20:47, на коммутатор отеля «Пенинсула» поступило сообщение для Кортни: «Звонил муж. Номер Элизабет - (213) 850-***». Кортни всегда утверждала, что Курт так и не дал ей о себе знать после того, как сбежал из реабилитационного центра, тем не менее, вот конкретное доказательство, что он связался со своей женой спустя менее часа после того, как покинул «Эксодус», и сказал ей, где его можно будет застать. На копии листа сообщения, которую Грант показывает нам, он замазал последнюю часть номера телефона Элизабет, который находился в пределах Лос-Анджелесского междугородного трёхзначного кода. Он говорит, что знает, кто такая Элизабет, так же, как и значение её участия, но не может раскрыть эти детали до тех пор, пока дело не будет возобновлено.
Однако мы самостоятельно выяснили, что Элизабет из сообщения – это почти наверняка американская художница Элизабет Пейтон, специализирующаяся на портретах идолов поп-культуры. Пейтон, которая, вероятно, была в Лос-Анджелесе во время исчезновения Курта, стала близкой подругой и Курта, и Кортни, и впоследствии после смерти Курта она написала несколько его замечательных портретов. В последующие годы казалось, что Пейтон ухитрялась заводить разговор о Курте практически в каждом своём интервью, будто её старый друг стал её затяжной навязчивой идеей. Из интервью с Пейтон в 2000 году журналу «Index»:

… как Джон Леннон, ты слышишь его дыхание. И ты можешь догадаться. И если ты действительно любишь этого человека, то берёшь их в свою жизнь, и с ними она становится лучше. Другими словами, хороший пример – это Курт Кобэйн. Это была только его собственная испорченная жизнь, но скольких миллионов людей это касалось? Это великолепно, когда происходит коллапс между нашими собственными личными потребностями и тем, что витает в воздухе.

Ещё в одном интервью журналу «Metro» она рассказала, что пишет портреты «людей, которых я люблю», включая Курта Кобэйна. И хотя она, возможно, единственная, кто может раскрыть тайну исчезновения Курта, Пейтон никогда не говорила ни о событиях того вечера, ни подтверждала, что она - Элизабет, упомянутая в телефонном сообщении.
Отчёты о телефонных переговорах показывают ещё один интересный факт. 1 апреля, в день, когда Курт покинул «Эксодус», Кортни шесть раз звонила на телефон-автомат для пациентов реабилитационного центра, по-видимому, каждый раз разговаривая с Куртом.
«Это - одна из тех вещей, которые больше всего беспокоили Розмэри, когда она отдала мне эти отчёты, - вспоминает Грант. - Она сказала, что Кортни сказала ей, что в тот день она говорила с Куртом только однажды. Она задавалась вопросом, почему Кортни солгала ей. Моя собственная реакция состояла в том, чтобы задаться вопросом, почему Кортни никогда не говорила мне, что Курт оставил ей сообщение с номером телефона, где его можно было застать, в тот вечер, когда он покинул «Эксодус». Логично предположить, что она могла бы рассказать об этом человеку, которого она только что наняла, чтобы найти своего пропавшего мужа. Но она так и не сказала мне об этом ни слова».
Как пишет Чарлз Кросс в биографии Кобэйна «Heavier Than Heaven»(«Тяжелее Небес») - санкционированной Кортни - она «без конца звонила по телефону, пытаясь найти кого-нибудь из тех, кто видел Курта после субботы». Однако отчёты о её телефонных переговорах свидетельствуют о более корыстном ряде звонков: неоднократные анонимные звонки на лос-анджелесскую радиостанцию «KROQ» с просьбами прокрутить сингл с её будущего альбома «Live Through This».
Грант и его помощник Бен Клагман проводят следующие несколько дней, изучая телефонные звонки, которые сделала Кортни, и пытаясь вычислить имена по номерам. Они обнаруживают, что она дважды звонила торговке наркотиками Кэйтлин Мур в понедельник, 4 апреля, и на протяжении недели была почти в непрерывном контакте с Кэли, нянем, хотя ребёнок был с ней в Лос-Анджелесе.
Когда Грант связывается с Кэрролл два дня спустя, чтобы сообщить о своих выводах, она по-прежнему сосредоточена на предсмертной записке Курта, признаваясь, что у неё есть много «вопросов, оставшихся без ответа», что она понятия не имеет, как на них отвечать.
Грант спрашивает её, что она думает о предсмертной записке. Кэрролл говорит ему, что она думает «примерно то же самое», что она ощущала, когда впервые увидела записку: «Он этого не писал».
Грант говорит ей, что, он бы не удивился, узнав, что её на самом деле написал Курт. Но он отмечает, что по-прежнему это не обязательно означает, что это предсмертная записка.
Он спрашивает Кэрролл, читала ли она статью о смерти Курта в журнале «Us» на той неделе. Она говорит, что не видела её. Грант сообщает ей, что в этой статье приводится цитата, предположительно взятая из предсмертной записки, в которой Курт, как сообщают, написал: «Я больше не могу жить такой жизнью». Такой строчки нет в предсмертной записке, говорит он Кэрролл, которая отвечает, что «конечно» нет.
Грант говорит, что единственные люди, которые знают, что в предсмертной записке – это сама Кортни и полиция, поэтому он предполагает, что ложную цитату, должно быть, сообщила журналу сама Кортни. Грант говорит, что Кортни хочет, чтобы люди ошибочно думали, что Курт в своей записке говорил о самоубийстве. Кэрролл соглашается.
Потом Грант рассказывает ей, что остается при том же мнении. Он по-прежнему чувствует, что есть вероятность того, что Курт совершил самоубийство.
В течение почти десятилетия Гранта смешивали с грязью за его роль в расследовании смерти Кобэйна. Как его только не называли - от «помешанного теоретика заговора» до «охотника за славой» и «оппортуниста», который придумал теорию убийства, чтобы «нагреть на этом руки». Однако спустя десятилетие со смерти Курта он отказался от бесчисленных финансовых предложений от бульварных телешоу, включая существенное предложение от «Inside Edition», и никогда не пытался написать книгу. «Если я буду брать деньги или попытаюсь написать книгу о расследовании, доверие ко мне будет подорвано, - сказал он нам. – Выступит Кортни и скажет: «Видите, он просто хочет подзаработать». Я не собираюсь оказываться в таком положении, когда она сможет это сказать». В конце 1994 года, с головой уйдя в расследование дела Кобэйна, он отказался от дела о серьёзном правонарушении на Гавайях, которое могло принести ему от 25 000 $ до 100 000 $. После того, как он почти разорился в середине девяностых, потому что забросил рассмотрение всех остальных своих дел, он начал продавать «Справочник По Делу Кобэйна» - фотокопии сводки событий - за 18 $ по Интернету, чтобы возместить свои издержки, но эти продажи не приносят никакого существенного дохода, тем более что он позволил множеству вебсайтов бесплатно рассылать справочник по электронной почте. «Для меня лучше знать, что информация публикуется там», - объясняет он. Очевидно, что он занимается этим не из-за денег. «Я заработал бы больше, работая в «Макдоналдсе» за минимальную заработную плату, чем заработал на этом деле», - говорит Грант. Однако скептики настойчиво продолжают свои атаки. Если он делает это не из-за денег, он, должно быть, просто псих. В конце концов, все знают, что Кобэйн покончил с собой.
Теперь, когда мы слушаем этот странный записанный на пленку обмен между Грантом и Кэрролл с апреля 1994 года, многое становится ясно. Плёнка доказывает, что вовсе не Грант первым поставил под сомнение заключение о самоубийстве, но близкая подруга и адвокат самой Кортни, женщина, настолько близко знавшая Курта и Кортни, что супруги назначили её опекуном по завещанию для своей дочери в том случае, если с ними что-то случится. Кроме того, даже после того, как Кэрролл неоднократно ставила вопрос о вероятности того, что Курт, возможно, был убит, Грант по-прежнему оставался при своём мнении, утверждая: «Я по-прежнему думаю, что есть вероятность того, что это самоубийство».
Грант вспоминает свои ощущения: «На самом деле я никогда не был специалистом по теориям заговора…. Когда я слышу, что кто-то ещё говорит о заговоре, я обычно смеюсь…. Но к тому моменту я, конечно, начал думать, что была очень реальная вероятность того, что Курт был убит. Если так думает близкая подруга и адвокат самого Курта, я думал, что в этом должно что-то быть».

***

20 апреля Грант звонит детективу по убийствам Полицейского Управления Сиэтла Стиву Кёркланду, чтобы помимо прочего выяснить, достигла ли полиция какого-нибудь прогресса в вопросе о том, кто пользовался аннулированной «Seafirst MasterCard» Курта в течение того периода, когда он пропал. Отчеты по кредитной карточке показали, что в воскресенье, 3 апреля, где-то около полудня был отклонён расходный платёж в 1 100 $; за этим последовал ряд отказов в кредите наличными в пределах от 2 500 $ до 5 000 $. Утром в понедельник 4 апреля имели место две неудачные попытки купить товары на сумму 86.60 $, и на следующий день в 19:07 - попытка купить неназванные товары на сумму 1517.56 $. Ещё более загадочна попытка снять 43.29 $ в пятницу, 8 апреля, в 8:37 утра, в то время, когда Курт без сомнения был мёртв – и всего за несколько минут до того, как тело было обнаружено. Кто пытался воспользоваться картой, которую не обнаружили в бумажнике Курта, когда тот был найден?
Когда Грант говорит с Кёркландом, спрашивая, есть ли у полиции какие-то зацепки, детектив не хочет это обсуждать, ещё раз признавшись, что Полицейское Управление Сиэтла никогда не относилось всерьёз к этому расследованию. «Твоё расследование касается таких моментов, к которым наше расследование даже не обращалось, - сказал Кёркланд Гранту. – Ты, возможно, интересуешься тем, что он делал, где он был, и всё такое. Скажу тебе честно, Том, что наш отдел по убийствам даже не реагирует на самоубийства…. Нас привлекли к этому только потому, что это – Курт Кобэйн».
До сих пор полиция Сиэтла так и не определила, кто пользовался картой Курта. Поскольку Кортни аннулировала её, банк не мог установить точное местоположение сделок, только дату и время, когда они были отклонены. Когда Бен Клагман позвонил в «Seafirst Bank», чтобы проследить операции Курта по кредитной карте, ему сказали, что отчёты по сделкам не отражают времени предпринятых сделок, только время, когда они были зарегистрированы в компьютере. Полицейское Управление Сиэтла впоследствии сослалось на это, чтобы объяснить, что картой, возможно, пользовались до того, как Курт был уже мёртв. Однако банковский служащий Стив Спаркс также сказал Клагману, что разница при регистрации времени сделки – «не больше, чем приблизительно пятнадцать минут». Следовательно, это по-прежнему не объясняет посмертное использование кредитной карточки.
Кроме того, банковский служащий обнаружил ещё одну загадку, вытекающую из отчетов по использованию кредитной карты. После каждой отклонённой сделки в отчётах записано, что «карта не обнаружена», что во многом приводит к предположению, что, возможно, ещё у кого-то из окружения Курта был номер карты, и он пытался совершить сделку по телефону. Но служащий «Seafirst» объяснил Клагману, что, когда продавец проводит карту через считывающее устройство и в сделке отказывают, тогда номер карты вводится вручную, чтобы перепроверить, что машина считала правильный номер. После этого сделка автоматически регистрируется как «карта не обнаружена».
Для каждой из этих сделок может существовать логическое объяснение, но в полицейских отчётах указано, что Полицейкое Управление Сиэтла даже не пыталось выяснить, кто пользовался картой. Больше беспокойства вызывает то, что они никогда не объясняли, что случилось с кредитной карточкой Курта, которую так и не нашли. В 1995 году, после того, как Грант публично продемонстрировал противоречия по поводу кредитной карточки, корреспондент из «The Orange County Register» позвонил сержанту Кэмерону, чтобы спросить у него, получал ли он сведения о пропавшей карточке. Ответ Кэмерона был таким: «Мы не собираемся давать комментарий, пока не выясним, что скажет Грант».
Возвращаясь к 20 апреля, Грант продолжает рассказывать детективу Кёркланду примеры озадачивающего поведения Кортни в течение того времени, когда пропал Курт, а заодно и о некоторых противоречиях в её рассказе. На той же неделе Грант встретился с контролёром компании, устанавливавшей сигнализацию, Чарлзом Пелли, который приехал в особняк на Лэйк Вашингтон вскоре после того, как позвонил его служащий, чтобы сообщить о том, что обнаружено тело Курта. Пелли сказал Гранту, что, когда он увидел тело мёртвого Курта в оранжерее, казалось, что его волосы «расчёсаны». И теперь Грант спрашивает Кёркланда, может ли он посмотреть фотографии, сделанные полицией, чтобы понять, что имел в виду Пелли. Детектив отклоняет его просьбу. Пелли также сказал Гранту, что Кортни внезапно 7 апреля дала инструкции электрикам, чтобы те подключили в оранжерее датчик движения в пятницу, в тот день, когда было найдено тело Курта.
«Тогда начинаешь задумываться о том, почему она так внезапно захотела в тот день поставить датчик движения в эту крошечную комнату наверху, которой никто даже не пользуется? Теперь я понимаю, что когда мы с Диланом не нашли тело Курта в четверг, как она планировала, Кортни сделала так, чтобы у электрика была причина подняться туда и найти тело», - вспоминает Грант.
Эта мысль еще не дошла до него во время разговора с Кёркландом, но по мере того как он делится частью подозрительной информации, которую он собрал до настоящего времени, детектив не проявляет никакого интереса. «Рок-звёзды останутся рок-звёздами», - такая скука слышится в его тоне: - «Я восемь лет занимаюсь убийствами, мои родители занимались убийствами тринадцать лет, а Кэмерон занимается убийствами в течение двадцати пяти лет, и я твёрдо убеждён, что Курт Кобэйн покончил с собой. Там нет ничего, что бы указывало на то, что это не так».

ГРАНТ. И ты думаешь, что никто из остальных не имеет к этому вообще никакого отношения?
КЁРКЛАНД. Я не знаю, сколько раз ты имел дело с Кортни.
ГРАНТ. За последние несколько недель я провёл с Кортни много времени.
КЁРКЛАНД. Я не думаю, что Кортни понимает, чем она занимается с утра и до вечера, и только потому, что Кортни говорит, что она что-то сделала вчера, я не всегда в это поверю.

***

Когда Грант в очередной раз разговаривает с Розмэри Кэрролл, у неё есть кое-какие новости: Она рассказывает ему, что корреспондент «Seattle Times» исследует вероятность того, что смерть Курта, возможно, не была самоубийством, и что Дилан Карлсон и Кортни сговорились его убить. Грант спрашивает её, знает ли она имя репортёра. Она говорит ему, что начальник полиции Сиэтла сообщил об этом сиэтльскому адвокату Кортни, Аллену Драэру. Она говорит, что полиция Сиэтла, по-видимому, не придала значения вероятности этого. Потом Кэрролл убеждает Гранта связаться с её мужем Дэнни Голдбергом из-за их обоюдных опасений по поводу заключения о самоубийстве. Она говорит, что хочет, чтобы её муж понял, что она не «совсем с ума сошла» из-за того, что подвергает сомнениям самоубийство Курта.
Грант сомневается, говоря, что Голдберг, как известно, очень благоволит к Кортни и восхваляет её в СМИ, но Кэрролл настаивает, убеждая Гранта, что Голдберг просто так «говорит публично». Несколько дней спустя Кэрролл звонит Гранту, чтобы узнать, как прошла его встреча с Голдбергом.
Грант говорит ей, что их мимолётная встреча была непродуктивной, объясняя, что он на самом деле не мог показать Голдбергу многие из его самых веских доказательств из страха инкриминировать Кэрролл. Грант говорит, что, к примеру, он не мог поведать Голдбергу, что Кэрролл дала ему отчёты о телефонных переговорах Кортни в отеле «Пенинсула», так же как и записку «Попасть Под Арест». Грант говорит, что может понять скептицизм Голдберга, и признаётся, что и он сам также несколько скептически смотрит на всё это. Он говорит Кэролл, что не хватало ему только того, чтобы создать какую-нибудь «теорию заговора вроде той, что создана по поводу Кеннеди, как и те, кто пытается создать её по поводу каждого, если её там нет».
Кэрролл спрашивает, сказал ли Грант её мужу о некоторых несоответствиях, которые она заметила по поводу этого дела. Она особенно сомневается в утверждении, что Курт был с Диланом, когда тот покупал винтовку. Кэрролл считает, что Дилан выдумал эту историю.
Но Грант говорит ей, что думает, что говорить с Голдбергом - это пустая трата времени, потому что было очевидно, что Голдберг и слышать не хочет обо всём, что Грант должен был сказать.
С тех пор, как он в последний раз говорил с Кэрролл, Грант нанял двух экспертов по документам для исследования записки без подписи, которую они с Диланом нашли на лестнице дома на Лэйк Вашингтон. Они сделали вывод, что её написал Кэли. Грант делится своими впечатлениями с Кэрролл, объяснив, что, когда он подобрал записку на лестнице дома на Лэйк Вашингтон, он подумал, что она выглядит «фальшиво». Кэрролл соглашается, сказав ему, что она тоже думает, что текст записки звучит «ужасно фальшиво».
Грант говорит ей, что она выглядела как «подложное письмо», объяснив, что когда он нашёл записку, он не сомневался, что её написал Кэли, но она по-прежнему казалась ему странной. Записка была просто бессмысленной.
Кэрролл соглашается. Она считает, что письмо не было искренним, и говорит, что она думает, что Кэли написал его, потому что «знал, что Курт мёртв».
Они продолжают говорить о вероятной роли Кэли.
Грант считает, что Кэли, возможно, нашёл тело мёртвого Курта в оранжерее и взял кредитную карточку из его бумажника, не сообщив о том, что нашёл.
Кэрролл говорит, что думает в точности так же.
К тому времени, когда состоялся их очередной разговор, «Seattle Times» опубликовала первую появившуюся в СМИ статью, подробно описывающую оставшиеся без ответа вопросы по поводу смерти Кобэйна. «Смерть Курта Кобэйна месяц назад не была элементарным случаем самоубийства, как первоначально указала полиция Сиэтла», - так начиналась статья, после чего подробно описывались некоторые из несоответствий. В этой статье Дилан Карлсон, которого спросили, почему он не искал Курта в оранжерее, когда они с Грантом 7 апреля отправились на поиски, сказал репортёру «Times», что он не знал, что над гаражом была оранжерея.
«За всё время, когда я там бывал, я даже не представлял себе, что наверху есть комната, сообщающаяся с домом», - приводятся слова Дилана.
Когда Грант звонит Кэрролл после выхода этой статьи, он говорит ей, что Дилан вообще отрицал, что знал, что там была оранжерея.
«Это ложь», - отвечает Кэрролл.
В тот же день Грант звонит репортёру «Times» Даффу Уилсону, чтобы сообщить ему, что Дилан сказал ему об оранжерее 8 апреля после того, как они услышали, что было найдено тело Курта – что это была просто «грязная маленькая комнатка над гаражом», где Курт и Кортни хранили всякий хлам. Впоследствии Уилсон позвонил Дилану, чтобы расспросить его об очевидном противоречии, что побудило Дилана позвонить Гранту. Он явно расстроен. Он говорит, что в статье намекается на то, что Дилан что-то скрывает, потому что Грант сказал, что он знал о комнате над гаражом.
Грант напомнил ему об их разговоре сразу же после того, как по радио сообщили, что тело Курта было найдено в оранжерее. Когда Грант спросил: «Что это за оранжерея?», Дилан ответил: «Это – комната над гаражом». К тому же Грант спросил Дилана, почему они так там и не посмотрели.
Дилан вспоминает о том разговоре и говорит, что это из-за того, что он «никогда об этом не думал» и никогда не был в оранжерее.
Грант отмечает, что Дилан на самом деле сказал ему, что он там был, но сказал, что там был «просто хранился какой-то хлам, и что это была просто маленькая комнатка, или что-то в этом роде».
Память Дилана освежилась, он говорит: «Ну, да. Я сказал, что она не была частью дома».
На самом деле, вспоминает Грант, Дилан сказал ему, что он однажды «проходил мимо оранжереи».
«Да», - соглашается Дилан.
Когда Дилан обвиняет Гранта в том, что в разговоре с репортёром «Times» тот намекнул, что он знал о том, что Курт лежал мёртвым в оранжерее и никому не сказал, Грант объясняет, что он просто рассказывал о том, что произошло после того, как Кортни попросила его «проверить оранжерею …».
Дилан это отрицает. Кортни ничего ему не говорила о «том месте».
Грант говорит ему, что он разговаривал с «другими людьми», которые сказали, что они были с Кортни, когда она попросила Дилана проверить оранжерею.
Снова Дилан это отрицает, но Кэрролл придерживается своей версии.
«Ничего себе! Очевидно, что они лгут», - позднее говорит она Гранту, когда он сообщает об этом разговоре.
Тем временем в СМИ появилось множество явно ложных сообщений о событиях вокруг смерти Курта, полагающихся на анонимные источники, каждое из которых демонстрировало новые факты, поддерживающие мнение о том, что Курт совершил самоубийство. Например, 12 апреля в «Los Angeles Times» сообщалось, что после того, как Курт покинул реабилитационный центр, «поступило сообщение, что он купил винтовку и звонил другу, чтобы спросить, как лучше прострелить себе голову». «Esquire» сообщал, что до того, как покинуть реабилитационный центр, он позвонил Кортни в «Пенинсулу» 1 апреля и сказал ей: «Что бы ни случилось, я хочу, чтобы ты знала, что ты сделала очень хороший альбом». Кроме того, уже в целом ряде сообщений утверждалось, что смерть Курта был результатом договора о совместном самоубийстве между ним и Кортни. 26 апреля «Globe» написал: «Невероятно, именно в тот момент, когда Курт прострелил себе голову, полиция сообщила, что его жена Кортни Лав ввела себе ядовитый коктейль из героина и ксанакса».
Обсуждая эту массу ложных сообщений, Грант и Кэрролл сходятся во взглядах, что Кортни, должно быть, подпустила в СМИ ложную информацию.
Кэрролл говорит, что «поразительно», что она могла это сделать.

***

Убедило ли это Гранта? «Трудно сказать наверняка, когда я, в конце концов, пришёл к выводу, что это было убийство и что Кортни имела к этому отношение, - вспоминает он. - Через некоторое время я обнаружил достаточно информации, чтобы последние сомнения развеялись. Некоторые из них станут известны только в суде».
К 8 мая Грант, наконец, был готов поставить Кортни в известность о своём подозрении. Впервые терзаемый сомнениями, он послал ей письмо:

Дорогая Кортни,
Я уверен, что теперь ты знаешь, что моё расследование было несколько более деятельным, чем ты могла бы подумать. Цель этого письма состоит в том, чтобы прояснить мою позицию относительно наших рабочих отношений.
Возможно, ты помнишь нашу поездку в Карнэйшн в четверг, 14 апреля. Я имею в виду, что во время поездки я начинал ворошить кое-какие «камни», и я не был уверен, что ты хочешь, чтобы я их ворошил. Я спросил тебя, хочешь ли ты, чтобы я продолжал копать. Кэт, которая сидела сзади, сказала: «О, да, она хочет знать всё». Ты ответила: «Да, Том, сделай то, что нужно. Я хочу знать всё, что произошло». Твои инструкции были ясны, поэтому в последующие дни и недели я продолжил «делать то, что нужно».
По мере того, как расследование продолжалось, часто казалось, что моим попыткам выяснить то, что было на самом деле, преднамеренно препятствовали. Прочитав несколько газетных и журнальных статей, я обнаружил, что информация в прессе неточна и часто умело вводит в заблуждение.
Я cчитаю обстоятельства, окружающие смерть твоего мужа, крайне подозрительными. Моё расследование выявило множество противоречий в фактических обстоятельствах этого дела наряду со многими несоответствиями нормальной логике и здравому смыслу. Я обязан был сообщать об этих результатах в полицию, поэтому в пятницу, 15 апреля, я говорил с сержантом Кэмероном о некоторых фактах из тех, что мне известны на данный момент.
Как я знаю по опыту прошлых дел, полицейские детективы часто не жалуют работу посторонних сыщиков. Я усвоил, что несколько идеалистически и наивно полагать, что правда важнее, чем профессиональная гордость.
Я решил продолжить работу над этим делом без дополнительной оплаты до тех пор, пока не доберусь до самого конца. К письму я прилагаю счёт, который отражает затраты на наши услуги, включая время и расходы. Как видишь, до моего возвращения в Сиэтл 13 апреля эти расходы превысили сумму предварительного гонорара. Тем не менее, считай, пожалуйста, что твой счёт полностью оплачен. Никаких дополнительных расходов не будет.
Поскольку я выясняю правду относительно событий, окружающих смерть твоего мужа, я буду благодарен тебе за твоё сотрудничество и помощь, но этого не требуется.

С уважением,
Том Грант
THE GRANT COMPANY

«Я думал, что Кортни придёт в ярость после того, как получит это письмо», - вспоминает Грант.
Вместо этого спустя несколько дней он получает несколько странный звонок от Кортни, находившейся в это время в буддийском монастыре в Итаке, в Нью-Йорке. В последний раз она давала о себе знать 25 апреля, когда звонила Гранту из Аризонского «благополучного и поправляющего здоровье» детоксикационного курорта под названием «Каньон Рэнч», где, как она рассказала ему, она спала со своим старым другом Билли Корганом, вокалистом «Smashing Pumpkins». «Билли такой милый, - сказала она. – Что я должна была делать? Это казалось правильным». Этот звонок имел место спустя где-то около двух с половиной недель после того, как умер Курт, в то время, когда Кортни изображалась в СМИ как глубоко опечаленная вдова, пребывающая в депрессии из-за смерти Курта. На той же неделе, когда она была с Корганом в «Каньон Рэнч», в журнале «People» сообщалось: «А пока Лав - с Фрэнсис Бин в Сиэтле в тихом доме на берегу озера, где Кобэйн умер три недели назад. «Она опечалена и пытается осознать всё то, что с ней произошло, - говорит один из друзей. – В общем, она справляется очень хорошо». Спустя несколько лет после того, как разоблачение Гранта было уже широко распространено, Кортни придумала слегка видоизменённую версию о посещении Коргана, сказав корреспонденту «Chicago Tribune»: «После того, как Курт умер, в «Каньон Рэнч» приехал Билли, и он был рад заботиться обо мне в течение нескольких дней, но это не было похоже на секс. Я пыталась заставить его трахнуть меня, но он меня не трахнул. Все думают, что у нас что-то было, но я была под таким чертовским кайфом, что я бы заставляла и девицу трахнуть меня». Однако спустя три месяца после её пребывания в «Каньон Рэнч», «Entertainment Weekly» сообщила: «Её друг утверждает, что она не принимала наркотики с тех пор, как прибыла в детоксикационный центр прямо перед самоубийством Кобэйна, и она побуждала избавиться от зависимости других людей из своего окружения, даже помогая некоторым, включая одну из бывших нянь Фрэнсис Бин, устроиться в реабилитационный центр».
Теперь, после того, как Кортни получила письмо Гранта от 8 мая, она снова звонит ему:

КОРТНИ. Том, это твоё самое абсурдное дело за долгое время?
ГРАНТ. Оно довольно странное. Возможно, даже более странное, чем ты можешь себе представить.
КОРТНИ. Что ты имеешь в виду?
ГРАНТ. Здесь столько безумных поворотов и так много всякой всячины.
КОРТНИ. Я имею в виду, что просто так жутко, что я тебе позвонила и подумала, что он может покончить с собой, а теперь он мёртв.

Вместо того чтобы официально прекратить общение после получения его письма, как ожидал Грант, она спрашивает, не может ли он провести для неё кое-какую работу детектива по проблемам, совершенно не имеющим отношения к смерти Курта.
«Я понял, что она пыталась купить моё молчание, - вспоминает он. - Она была довольно откровенна на этот счёт. Сначала я подумал, что откажусь от работы, но тогда я полагал, что пока я работаю на неё, у меня будет конфиденциальный доступ к её миру, я смогу продолжать говорить с Розмэри и следить за Кортни».
В числе заданий, которые Кортни дала Гранту за этот период, было и такое, что он должен был вести наблюдение за одним известным рок-музыкантом, с которым она в то время встречалась; она хотела знать, изменяет ли он ей. (Грант попросил нас не называть имени музыканта из уважения к частной жизни этого человека). Однажды Кортни рассказала Гранту, что в комнату этого музыканта ворвался сумасшедший фэн и обрызгал стены окровавленными тампонами. Этот же фэн также оставил музыканту угрожающую записку, ссылаясь на ближайшую психиатрическую больницу – что наводило на мысль, что это сделала сумасшедшая женщина. Кортни просит Гранта разыскать преступницу, объяснив, что её друг подозревал саму Кортни в том, что она написала записку и бесчинствовала в комнате.
«Несколько недель спустя Кортни, в конце концов, призналась мне, что на самом деле именно она разбросала по комнате тампоны и написала записку, - вспоминает Грант. – Я бы даже и не вспомнил об этом, потому что это не имеет никакого отношения к делу Кобэйна, но я понял, что фальшивая записка могла представлять собой модель поведения, которая может быть существенной».

***

Одна из существующих на протяжении долгого времени тайн этого дела касается местонахождения Курта за период времени, начиная с момента, когда Кэли видел его в доме 2 апреля, и до смерти, который, согласно отчёту коронера, составлял чуть больше двух-трёх дней. Известно, что Курта опознали всего три раза после того, как он 2 апреля ушёл из дома на Лэйк Вашингтон. Вечером в воскресенье 3 апреля его видели за обедом с «худощавой женщиной» в сиэтлском ресторане «Кактус». Ранее в тот же день он столкнулся с менеджером «Нирваны» Джоном Силвой; вскоре после этого Курт встретил на улице женщину по имени Сара Хоен, которая сказала, что он был в плохом настроении, узнав, что тем утром в Лос-Анджелесе сорок тысяч фэнов стояли в очереди за билетами на концерт «Eagles». В разных биографиях Кобэйна ссылаются на неназванные источники, которые утверждают, что видели или говорили с Куртом позднее на той неделе, но нет ни одного подтверждения того, что его видели после 3 апреля. Один мичиганец по имени Брэд Барнетт рассказал нам, что встретил Курта в парке возле его дома в понедельник, 4 апреля, и что Курт привёл его в оранжерею, где у них завязался разговор о литературе. (Потом мы видели доказательство, свидетельствующее о том, что сообщение Барнетта ложно, включая крайне противоречивые рассказы о том, что, как он утверждает, произошло).
Полиция Сиэтла впоследствии утверждала, что Курт провёл ту неделю в своём доме в Карнэйшне, потому что один из соседей заметил свежие следы шин. Биограф Кобэйна Кристофер Сэнфорд сообщает, что в доме в Карнэйшне были обнаружены спальные мешки, а также пепельница, наполненная сигаретами, которые недавно курили, одни – предпочитаемой Куртом марки – «Уинстон Лайтс», другие – «Мальборо Лайтс» (не той марки, которую предпочитает Кортни) со следами помады. Сэндфорд сообщает, что на столе был рисунок чёрного солнца, а над ним - слово «Веселей». Но Том Грант говорит, что, когда он приезжал в Карнэйшн с Кортни и Кэт Бьёлланд спустя неделю после того, как было найдено тело Курта, такого рисунка они не видели. Грант полагает, что Кортни подбросила эту историю как очередной отвлекающий манёвр. Однако непонятно, почему Кортни хотела, чтобы люди считали, что Курт на той неделе был с женщиной, если это было неправдой. Её разговоры с Грантом показывают, что она казалась уверенной в том, что у Курта роман с Кейтлин Мур и что она очень его ревновала. Один из друзей супругов рассказал нам, что он слышал, как Кортни орала на Курта: «Ты трахаешь её, да, сволочь?» сразу после того, как он вернулся из Рима. Однако возможно, что в этот период объектом привязанности Курта была вовсе не Кейтлин Мур; возможно, Кортни обвиняла не ту женщину. Сэндфорд пишет, что Курт послал несколько любовных записок, нарисованную им самим валентинку и приглашение встретиться с ним в сиэтлской гостинице юной студентке-художнице. Когда она отказалась, он якобы названивал ей по десять раз на дню и послал ей сообщение, в котором говорилось: «Я не одержим тобой. Я просто хотел поговорить с тобой о концептуальном искусстве».

***

Выполняя различные поручения Кортни, Гранту, наконец, удалось вкратце поговорить с нянем, Майклом «Кэли» Дьюиттом, который признался ему, что он видел и говорил с Куртом 2 апреля, когда он появился в спальне Кэли наутро после того, как он сбежал из реабилитационного центра. Кэли также подтвердил, что он в тот же день сообщил об этом Кортни и позже написал записку, которую Грант и Дилан обнаружили на лестнице.
Тем временем такое явление, как самоубийства-подражания, которого боялись специалисты-психиатры после смерти Кобэйна, казалось, больше не происходило. После того, как Дэниел Каспар пришёл домой и покончил с собой после ночного бдения у башни Спейс-нидл, американские реабилитационные центры не зарегистрировали явного роста подростковых самоубийств, хотя молодёжные кризисные «горячие линии» действительно испытывали существенное увеличение звонков от подростков, подавленных смертью своего кумира. Некоторые специалисты предполагали, что толкование версии о его смерти в американских СМИ – многочисленные интервью с высказываниями знаменитостей, которые резко осудили Курта за то, что он предпринял «малодушный выход из положения» - сыграли свою роль в том, что число самоубийств-подражаний свелось к минимуму. Возможно, своеобразно поспособствовал и Раш Лимбаг, назвав Курта «жалкой крупицей руин человечества». Повсеместно членов американских семей убеждали в том, чтобы они говорили со своими подростками о смерти Курта.
Но в то время как Америка облегчённо вздохнула, спокойная за свою молодёжь, другим странам повезло меньше.

***

Сразу после полуночи 2 июля 1994 года 18-летний мальчик из Эдмонтона по имени Бобби Стил поставил на стерео песню «Нирваны» «Endless, Nameless» и нажал кнопку «REPEAT PLAY» («Многократное Воспроизведение»). Несколько минут спустя он стащил винтовку 12 калибра из коллекции своего отца и зарядил тремя патронами. Надев футболку «Нирваны» «Sliver», он достал свой маленький чёрный дневник и начал писать: «Июль 94. Я просто не могу больше жить. Если много думаешь, ты просто перестаёшь понимать, что в жизни есть какая-то цель…. Я не пьян и не под кайфом…. Мне просто плохо. Это были самые тяжёлые 84 дня в моей жизни».
Восемьдесят четыре дня назад Бобби узнал, что его герой, Курт Кобэйн, застрелился из винтовки. Несколько недель спустя друг его семьи, подросток по имени Грэг, заперся в своей машине, включив двигатель, и умер от отравления угарным газом. Бобби и его сестра считали, что он так и не пришёл в себя после смерти Курта.
И вот Бобби закончил писать эти слова в своём дневнике, завершив завуалированной цитатой отрывка из предсмертной записки Курта, где он писал: «Так помните, что лучше сгореть, чем угасать». Вместо этого Бобби написал: «Лучше вообще не загораться. Роб Стил».
Он подписал записку, затем снял себя полароидом на фоне постера Курта Кобэйна. Затем он сделал ещё один снимок самого себя, лежащего на своей кровати с копией «In Utero» «Нирваны» над головой. Он разложил фотографии на кровати и затем расположился на полу так, чтобы, когда его тело будет обнаружено, он выглядел бы как Курт на фотографии в оранжерее. Под назойливые слова о смерти из «Endless, Nameless» он направил дуло винтовки себе в рот и спустил курок.

***

В те месяцы, когда он работал на Кортни, Грант иногда заводил разговор на животрепещущую тему смерти Курта. Хотя Кортни поощряла его на продолжение расследования, он полагает, что на самом деле она срывала его расследование.
«Всякий раз, когда я начинал разговор о смерти Курта с людьми, близкими к Кортни, она поручала мне очередную работу, - вспоминает он. - Казалось, что у неё на тот момент действительно было очень мало вариантов. Если бы она разозлилась, то это только вызывало бы ещё больше подозрений».
В этот период Грант пользовался любой возможностью, чтобы собрать информацию о Кэли и других, не вызывая подозрений у Кортни. Однажды Кортни сделала откровенное, несколько шокирующее признание о повсеместном распространении в доме наркотиков:
«Я не знаю, в курсе ли ты, - сказала она Гранту, - но я потратила тридцать штук баксов, чтобы поместить Кэли в реабилитационный центр. Не вышло. Я привезла его с собой в Англию, чтобы он был тур-администратором, а он сбежал, надув меня. Он сбежал с этой девчонкой, 37-летней наркоманкой, которая принимала героин и кокаин на 400 $ в день…. Курт любил [Кэли], он был одним из немногих людей, о которых Курт не говорил ничего плохого, но приблизительно за два месяца до того, как Курт умер, Кэли принимал наркотики и присматривал за моим ребёнком, а я не допускала и мысли об этом и говорила себе, что он только принимает таблетки и что он, вероятно, принимал таблетки только на ночь, и я полностью заблуждалась. Он на самом деле вовсю принимал героин. Рене [друг Кэли] даже несколько раз не позволяли присматривать за Фрэнсис, когда Кэли, будучи под героином, ходил в магазин. Я могу сказать тебе по личному опыту, что я сидела на героине и была рядом со своей дочерью. Я имею в виду, что нянь был в комнате, а что, если бы он вышла в окно к чёртовой матери, представляешь? Я имею в виду, что есть причина, по которой люди удаляют своих детей, и я думаю, что это вполне уместно. Может показаться лицемерным, что это говорит тот, кто иногда принимает наркотики, но, чёрт возьми, это на самом деле просто ужасно. Однажды вечером Кэли пришёл ко мне, и я сказала: «Я слышала, что ты принимаешь наркотики внутривенно», а он, значит, говорит: «Ну, и ты их принимаешь». И я такая говорю: «Так ты теперь что, мой брат?».
Кортни явно стали беспокоить подозрения Гранта, но она никогда не заходила так далеко, чтобы приказать ему закрыть это дело. В одном из телефонных разговоров, когда она звонила из Монреаля, она говорит: «Я не возражаю против того, что ты занимаешься делом Кобэйна, ты - хороший частный детектив. Я общалась с шестью детективами, и все они - гады, понимаешь, и ты - первый, кто работает ради меня, ты понимаешь, что я имею в виду?».

***

Поскольку Грант продолжает своё расследование, предсмертная записка продолжает тревожить и его, и Розмэри Кэрролл. Кэрролл по-прежнему не верит, что её написал Курт, и она задаётся вопросом, почему Кортни так и не дала ей взглянуть на эту записку: «Она показала записку Сету [Лихтенштейну, ещё одному адвокату Кортни], но она не показала её мне, что я тогда сочла довольно странным», - говорит она Гранту, который, в свою очередь, продолжает сомневаться относительно роли Кэли Дьюитта и Дилана Карлсона.

ГРАНТ. Главное, что я пытаюсь сделать и только тогда от этого отдохну – неважно, займет ли это 5 или 10 лет - это разберусь ли я совершенно точно с тем, какова роль Кэли и Дилана. Кортни почему-то пытается оградить меня от Кэли.
КЭРРОЛЛ. Ну, мы знаем, почему.
ГРАНТ. Мне очень нужно поговорить с ним кое о чём.
КЭРРОЛЛ. Ты знаешь, где Кэли?
ГРАНТ. О, Кэли всё время в разъездах. Я говорил с ним несколько недель назад, и он передо мной слегка выделывался, и у меня создалось впечатление, что Кортни сказала ему: «О, ты не должен говорить с Томом». Кажется, каждый раз, когда я приближаюсь к Кэли, она отправляет его в реабилитационный центр или куда-нибудь ещё.
КЭРРОЛЛ. О, вот почему она отправила его в реабилитационный центр. Я не могла понять, потому что это был широкий жест, это обошлось ей в целое состояние, потому что она отправила с ним и его подругу.
ГРАНТ. Я сказал Кортни, когда она была в Лос-Анджелесе, что я хочу встретиться с ней и разобраться в каких-то вещах вместе с ней, и я собираюсь рассказать ей, что её дела плохи. Поскольку если пресса перехватит это до того, как я смогу закончить это, доработать все детали и выяснить, что случилось, если прессе станут известны все эти обрывки, они начнут писать книги и журнальные статьи о заговоре, и в этом случае она будет преступницей. А она, возможно, ею не является.

Тем временем альбом «Live Through This» - наскоро выпущенный «Geffen» во вторник, после того, как было найдено тело Курта – разошёлся мгновенно и получил очень положительные отзывы в американской музыкальной прессе. Но новый успех Кортни был на время омрачён 16 июня, когда басистка «Hole», Кристен Пфафф, была найдена мёртвой в своей ванной, по-видимому, из-за передозировки героина.

***

16 октября 1994 года сторож гаража в Лэнгли, Британская Колумбия, обнаружил ужасную находку: тела сразу троих подростков в «Плимуте» 1987 года выпуска, его двигатель всё ещё работал. Майкл Коут, Стефан Даллер и Стефан Ланглуа, каждому из которых было по 18 лет, проехали более 3000 миль из Квебека до Британской Колумбии, чтобы покончить с собой в этом гараже, медленно вдыхая выхлопные газы своей машины. В автомагнитоле, поставленной в поло
⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 10 Следующая ⇒
Date: 2015-11-13; view: 296; Нарушение авторских прав; Помощь в написании работы --> СЮДА...

mydocx.ru - 2015-2024 year. (0.007 sec.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав - Пожаловаться на публикацию