Цивилизация оазисов Тарима

Контроль Китая (Поздние, или Младшие Хани) за Шелковым путем, обеспечивавшим свободу трансконтинентального маршрута через двойную цепочку оазисов на севере и юге Тарима, благоприятствовал распространению буддизма, а вместе с ним индийской литературы и эллинского искусства. Этим путем шли в Кашгарию и Китай проповедники буддизма, индийские миссионеры, а с товарами и религией сюда поступали образцы греко‑римской культуры. В этом отношении активность проявляли и агенты Маэса Тицианоса и апостолы Будды. Скорее всего, самой оживленной в ту эпоху была южная ветка, которая проходила через Яркенд и Хотан. В древнем Хотане обнаружены римские монеты императора Валенса (364–378 гг.), в Раваке, к востоку от Хотана, нашли несколько греко‑буддийских барельефов и красивые эллинские ткани чистейшего гандарийского стиля. Немного дальше к востоку, в Нийе, городе, брошенном в конце III столетия, найдены римские печати и индоскифские монеты. В Миране, юго‑западном Лобноре, в древнем царстве Шаньшань, обнаружены прекрасные греко‑буддийские фрески с изображением самого Будды, его монахов и сподвижников, ярко выраженного римско‑азиатского стиля, кстати подписанные с использованием индийского алфавита именем Тита, эти находки датируются III–IV вв.

В эпоху Китайского Мира по этому пути прибыли в Китай великие буддийские миссионеры: Нань‑Чже‑Као, парфянин, пришедший в 148 г., Чу‑Шо‑Фо, индус, и Чже‑Чань из племени юэчжи, которые пришли в 170 г. и основали монастырь в китайской столице Лоян.

В следующем столетии Чже‑Кьень, сын посланника юэчжей, за период 223–253 гг. перевел на китайский язык несколько буддийских трудов. Здесь интересно упоминание юэчжей, потому что это свидетельствует о том, что Кушанская империя, простиравшаяся на территории Афганистана, Кандагара и Пенджаба, через Шелковый путь во многом способствовала распространению буддизма в бассейне Тарима и в Китае. Не менее интересно узнать, что наряду с этими кушанскими или индийскими миссионерами там встречались и парфяне, обращенные в буддизм, которые даже проповедовали прозелитизм в Верхней Азии и на Дальнем Востоке.

В китайской «Трипитаке» приводится список миссионеров и переводчиков, пришедших из Тарима в Китай, и это значит, что в самом Тариме работали монахи из Восточного Ирана и Северо‑Западной Индии, которые переводили свои священные тексты с санскрита на местные языки, – с восточноиранского до кучийского. Одним из таких выдающихся переводчиков санскритских текстов на китайский язык был буддийский монах Кумараджива (344–413 гг.). Кумараджива принадлежал к индийскому роду, поселившемуся в Куче. Его предки занимали высокие посты в этой стране. Отец Кумарадживы, ярый буддист, хотел даже отказаться от высоких почестей, дабы уйти в монастырь, но царь Кучи уговорил его остаться в миру и отдал ему в жены свою сестру. От этого брака родился Кумараджива. В юности мать возила его в Кашмир, чтобы приобщить к индийским текстам и буддизму. Вернувшись из Индии, Кумараджива год провел в Кашгаре, продолжая изучать «Абхидхарму». В те времена Кашгар и Куча были очагами индуизма, и цари тех лет считали за честь принимать у себя буддистов. Затем он жил в Куче со своим учителем, индусом Вималакшей, уроженцем Кашмира. Источники отмечают колоссальную работоспособность Кумарадживы. Им были сделаны прекрасные переводы знаменитого буддийского поэта‑философа Ашвагхоши. (Умер Кумараджива в 413 г., оставив после себя память как об одном из буддийских светил Центральной Азии.) Китайский генерал Люкуан, захвативший Кучу, увез Кумарадживу в Китай. Кстати, этот генерал пришел в восторг, увидев великолепные дворцы Кучи – произведения индийского и иранского искусства эпохи, которой датируются живописные работы, найденные в пещерах Кызыла.

Цивилизация Верхней Азии делится на две различные зоны. На севере, от русского Причерноморья до Маньчжурии и Ордоса, – степное искусство, главным образом искусство кочевников, для которого характерны бронзовые набалдашники в виде звериных голов и анималистическая стилизация и орнаменталистика. На юге, вдоль Шелкового пути, от Афганистана до Тхунь‑Гуаня, через оазисы, окружавшие бассейн Тарима, – цивилизация оседлых народов, проявляющаяся в живописи и скульптуре, вдохновленная греческим искусством, искусствами Ирана и Индии, которые пришли сюда по Шелковому пути.

Истоки таримского искусства в конце древней или античной эпохи и в начале Средних веков следует искать в Афганистане. Здесь, в долине Кабула, в IV в. последние кушанские цари находились под глубоким влиянием Сасанидского Ирана, в орбите которого они вращались. Сасанидо‑буддийская цивилизация, сасанидо‑буддийское искусство зародились на границе Индии и Ирана. Отметим в этой связи большие фрески в Бамияне и Какраке конца III и всего IV вв., где в типах персонажей и их одежде очевидно сасанидское влияние. Судя по многочисленным находкам той эпохи, Афганистан предстает перед нами как страна, где религия и литература Индии тесно связаны с материальной цивилизацией Ирана времен династий Сапора и Хосрова.

Именно этот сасанидо‑буддийский сплав буддийские миссионеры, последователи Кумарадживы, привнесли во все оазисы Тарима на всем протяжении Шелкового пути, который стал, благодаря им, дорогой в будущее.

Этот ирано‑буддийский синтез мы встречаем в южной зоне Тарима, в частности в живописных панно на дереве в оазисе, расположенном к северу от Хотана (конец VII в.). Здесь изображены, например, девушка индийского типа, похожая на гибких обнаженных красавиц Аджанты, рыцарь и погонщик верблюдов иранского типа и бородатый бодхисаттва в тиаре, в длинном зеленом халате, штанах и сапогах, т. е. настоящий сасанидский аристократ. Наконец, иранское влияние ощущается во фресках и миниатюрах из района Турфана, Базаклика, Муртука и т. д. В Базаклике низшие божества облачены в кирасу и напоминают сасанидских кучийских рыцарей Кызыла и Кумтура, закованных в латы. Такие же образы мы видим в Муртуке. С другой стороны, изящные миниатюрные скульптуры в Карашаре очень похожи на греко‑буддийские фигурки, найденные в Хадде, в Афганистане. Кстати, влияние кучийских фресок распространяется далеко на север, в Сибирь. Например, «скачущие всадники» Сулека, заставляющие вспомнить сасанидские и тангские скачки, могут датироваться VII в. А антропоморфные рисунки на стелах в районе Семипалатинска, в верховьях Иртыша, лишь отдаленно напоминают сасанидское искусство Кучи.

Таким образом, до завоевания страны тюркскими народами во второй половине VIII в. индоевропейские оазисы на севере и на юге Тарима, от Яркенда и Хотана до Лобнора, от Кашгара, Кучи и Карашара до Турфана, черпали свою культуру не на Алтае и в степной цивилизации, а в великих цивилизациях Ирана и Индии. Они представляли собой продолжение «внешней» Индии и «внешнего» Ирана до китайской границы. Более того, благодаря им и Индия, и Иран проникли в Китай, о чем говорят буддийские фрески и розетки, обнаруженные под Тхунь‑Гуанем, там, где Шелковый путь пересекает границу Ганьсу.