Главная Случайная страница


Полезное:

Как сделать разговор полезным и приятным Как сделать объемную звезду своими руками Как сделать то, что делать не хочется? Как сделать погремушку Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами Как сделать идею коммерческой Как сделать хорошую растяжку ног? Как сделать наш разум здоровым? Как сделать, чтобы люди обманывали меньше Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили? Как сделать лучше себе и другим людям Как сделать свидание интересным?


Категории:

АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника






Про­бле­ма оп­ре­де­ле­ния ми­фа





По­сколь­ку миф се­ман­ти­че­ски от­но­сит­ся к раз­ря­ду «все­об­щих по­ня­тий», су­ще­ст­ву­ют объ­ек­тив­ные труд­но­сти в его оп­ре­де­ле­нии, од­на­ко для нужд меж­дис­ци­п­ли­нар­но­го кон­тек­ста все же впол­не воз­мож­но вы­вес­ти ус­той­чи­вое и аде­к­ват­ное оп­ре­де­ле­ние.

На­ме­рен­но вы­бе­рем эле­мен­тар­ней­ший, са­мый об­щий по ха­рак­те­ру ис­точ­ник. Мы уви­дим, что «Сло­варь ино­стран­ных слов», как и вся­кий дру­гой сло­варь, оп­ре­де­ля­ет миф в двух про­ти­во­по­лож­ных зна­че­ни­ях: 1. Ска­за­ние, пе­ре­даю­щее пред­став­ле­ния древ­них на­ро­дов про­ис­хо­ж­де­нии ми­ра, яв­ле­ни­ях при­ро­ды, о бо­гах и ле­ген­дар­ных ге­ро­ях /дру­ги­ми сло­ва­ми, то, что счи­та­лось ис­ти­ной для об­ще­ст­ва, миф по­ро­див­ше­го – А.В./ 2. Вы­мы­сел /то, че­го на са­мом де­ле нет, об­ман – А.В./. Та­ким об­ра­зом, стро­го го­во­ря, пер­вый смысл зна­че­ния – ми­фо­ло­ги­че­ский, вто­рой – ми­фи­че­ский 1/.

Об­ра­тим вни­ма­ние, во-пер­вых, на опи­са­тель­ность это­го оп­ре­де­ле­ния (как и мно­гих дру­гих та­ко­го ро­да), во-вто­рых – на смы­сло­вую про­ти­во­по­лож­ность двух зна­че­ний. Эти­мо­ло­гия сло­ва mythos – гре­че­ская (речь, сло­во, слух, весть, рас­сказ, сказ­ка) 2/ Ана­ли­зи­руя эту осо­бен­ность, мож­но при­дти толь­ко к од­но­му вы­во­ду: оче­вид­но, что пер­вое зна­че­ние ми­фа (миф как прав­да) ис­кон­но и вос­хо­дит к кон­тек­стам тра­ди­ци­он­ной куль­ту­ры, ибо там он яв­лял­ся не­об­хо­ди­мым ин­ст­ру­мен­том вы­жи­ва­ния ин­ди­ви­да и со­циу­ма, то­гда как вто­рое (миф как фик­ция) ро­ди­лось мно­го позд­нее, по­сле от­тес­не­ния ми­фа на пе­ри­фе­рию об­ще­ст­вен­но­го и ин­ди­ви­ду­аль­но­го соз­на­ния в хо­де раз­ви­тия ци­ви­ли­за­ции.

Мы возь­мем за ос­но­ву, ко­неч­но, пер­вое, тра­ди­ци­он­ное зна­че­ние, и то­гда ра­бо­чим опи­са­тель­ным оп­ре­де­ле­ни­ем ми­фа бу­дет сле­дую­щее: это уст­ный рас­сказ, от­сы­лаю­щий к пре­це­ден­ту в про­шлом, со­дер­жа­щий урок на бу­ду­щее, объ­яс­няю­щий про­ис­хо­ж­де­ние ми­ра и об­ще­ст­ва и вос­при­ни­мае­мый как ис­ти­на рас­сказ­чи­ком и ау­ди­то­ри­ей.

На эти ка­че­ст­ва ми­фа ука­зы­ва­ет тео­ре­тик ли­те­ра­ту­ры Нор­троп Фрай: «миф – это сю­жет, по­ве­ст­во­ва­ние, осо­бен­но важ­ное, свя­зан­ное с тем, что об­ще­ст­во по­ла­га­ет не­об­хо­ди­мым знать» 3/. По Фраю, миф раз­ли­ча­ет­ся по ли­нии серь­ез­но­сти и раз­вле­че­ния. Со­цио­куль­тур­ную функ­цию ми­фа ис­сле­до­ва­тель ви­дит в том, что он 1. оп­ре­де­ля­ет со­бой куль­тур­ные ареа­лы, а так­же соз­да­ет на­ше об­щее ал­лю­зив­ное на­сле­дие; 2. Объ­е­ди­ня­ясь друг с дру­гом, ми­фы об­ра­зу­ют ми­фо­ло­гию, ко­то­рая позд­нее ста­но­вит­ся сред­ст­вом сим­во­ли­за­ции идеа­лов и це­лей ус­та­но­вив­шей­ся ду­хов­ной и эпо­халь­ной ие­рар­хии, бу­ду­чи свя­за­на с сис­те­мой цен­но­стей.

Ему вто­рит Ро­берт Грейвз, анг­лий­ский по­эт, про­за­ик и уче­ный-ми­фо­лог, по­ла­гая, что миф име­ет две функ­ции: 1. объ­яс­нять про­ис­хо­ж­де­ние ми­ра, че­ло­ве­ка, жиз­ни/смер­ти, важ­ней­ших за­пре­тов. 2. Объ­яс­нять су­ще­ст­вую­щую, со­вре­мен­ную сис­те­му с по­мо­щью тра­ди­ци­он­ных обы­ча­ев и об­ря­дов. Оче­вид­но, что обе эти функ­ции свя­за­ны ме­ж­ду со­бой. Та­ким об­ра­зом, миф пред­став­ля­ет со­бой этио­ло­гию че­ло­ве­че­ско­го бы­тия.

Грейвз до­бав­ля­ет: «Од­но пра­ви­ло в ми­фо­ло­гии ос­та­ет­ся не­из­мен­ным: что бы ни слу­чи­лось сре­ди бо­гов, оно есть от­ра­же­ние то­го, что уже про­ис­хо­ди­ло на зем­ле» (а не на­обо­рот). Миф есть от­ра­же­ние зем­ных пе­ре­мен. Ис­сле­до­ва­тель пре­ду­пре­ж­да­ет нас про­тив про­из­во­ла и по­спеш­но­сти в об­ра­ще­нии с ми­фом: «Ми­фы по­ра­жа­ют. Но их лег­ко про­честь оши­боч­но. Ми­фы ред­ко бы­ва­ют про­сты­ми и ни­ко­гда не про­из­воль­ны, не слу­чай­ны» 4/.

В са­мом де­ле, миф ак­туа­лен тем, что спо­со­бен рас­крыть глу­бин­ный смысл та­ких да­ле­ко от­стоя­щих друг от дру­га яв­ле­ний как, на­при­мер, ико­но­гра­фия ви­зу­аль­но­го изо­бра­же­ния ге­роя и бо­же­ст­ва – ска­жем, в жи­во­пи­си; рас­крыть ге­рои­ку лю­бо­го но­ва­тор­ст­ва, или внеш­не столь раз­лич­ные фе­но­ме­ны, как Бит­лзы, Ста­ха­нов или Че Ге­ва­ра; про­де­мон­ст­ри­ро­вать, от­че­го жен­щи­на ге­ро­ич­на «по оп­ре­де­ле­нию»; объ­яс­нить, по­че­му фа­ми­лия пуш­кин­ской Тать­я­ны – имен­но Ла­ри­на и ни­как ина­че, или по­че­му по­ме­стье кня­зя Ан­д­рея в «Вой­не и ми­ре» на­зы­ва­ет­ся «Лы­сые Го­ры». Миф спо­со­бен объ­яс­нить и то, что дет­ская за­ба­ва «ла­душ­ки» – не иг­ра, а за­кли­на­ние, и что миф пер­вич­нее ре­ли­гии, ибо не он под­чи­ня­ет­ся ей, а, в сущ­но­сти, она опе­ри­ру­ет на его по­ле. Да­же са­мые по­все­днев­ные на­ши дей­ст­вия, та­кие, как по­жа­тие рук, тра­пе­за или вы­ход из до­ма на ули­цу, име­ют ми­фо­ло­ги­че­ский смысл. Как мож­но бу­дет ви­деть, все эти и мно­гие дру­гие во­про­сы та­ко­го ро­да – чис­то куль­ту­ро­ло­ги­че­ские, и важ­но, что имен­но миф спо­со­бен по­мочь в их рас­кры­тии.

 

И в за­вер­ше­ние – не­сколь­ко оп­ре­де­ле­ний ми­фа:

Миф – это мас­ка Бо­га, ме­та­фо­ра то­го, что ле­жит над ми­ром ви­ди­мо­го. Все, что объ­е­ди­ня­ет лю­дей, по­ве­да­но в ми­фах. Ин­ду­изм ука­зы­ва­ет: Ис­ти­на еди­на, муд­ре­цы лишь име­ну­ют ее по-раз­но­му. – Джо­зеф Кэм­пбелл, «Власть ми­фа».

Миф есть спо­соб веч­но­го воз­вра­ще­ния к мо­мен­ту со­тво­ре­ния су­ще­го и ин­ст­ру­мент по­сто­ян­но­го об­нов­ле­ния ми­ра – М.Элиа­де, «Миф о веч­ном воз­вра­ще­нии».

Миф есть пре­одо­ле­ние оп­по­зи­ции ме­ж­ду са­краль­ным и про­фан­ным (Хюб­нер, «Ис­ти­на ми­фа»).

«Миф – это не­что по­сто­ян­ное и не­из­мен­ное для всех лю­дей во все вре­ме­на. Об­щие мо­де­ли, сю­же­ты и да­же де­та­ли, со­дер­жа­щие­ся в ми­фах, встре­ча­ют­ся вез­де и по­всю­ду.

Миф да­же мо­жет вхо­дить в струк­ту­ру на­ше­го под­соз­на­ния. Он за­пол­ня­ет про­пасть ме­ж­ду об­раз­ами под­соз­на­ния и язы­ком соз­на­тель­ной ло­ги­ки.

Миф – это нить, со­еди­няю­щая во­еди­но про­шлое, на­стоя­щее и бу­ду­щее.

Миф – это сущ­но­ст­но не­об­хо­ди­мый эле­мент во всех сво­дах нрав­ст­вен­ных за­ко­нов. Ос­но­ва мо­раль­ных ко­дек­сов все­гда вы­во­ди­лась из ми­фо­ло­гии и ре­ли­гии.

Миф – это ком­плекс ве­ро­ва­ний, при­даю­щих жиз­ни смысл. Миф по­мо­га­ет лю­дям и об­ще­ст­вам дос­той­но и аде­к­ват­но при­спо­со­бить­ся к сво­ему ок­ру­же­нию. Та­ким об­ра­зом, миф был и ос­та­ет­ся до сих пор ос­но­вой мо­ра­ли, го­су­дар­ст­вен­но­сти и на­цио­наль­но­го са­мо­соз­на­ния» 5/.

Сло­вом, сколь­ко есть оп­ре­де­ле­ний куль­ту­ры, столь­ко же тео­ре­ти­че­ски мо­жет быть и оп­ре­де­ле­ний ми­фа. Про­де­лан­ные рас­су­ж­де­ния при­во­дят нас к важ­но­му вы­во­ду: миф в выс­шей сте­пе­ни жив в дни на­шей со­вре­мен­но­сти, че­ло­век по-преж­не­му «жи­вет ими» По­ла­гать, буд­то миф при­над­ле­жит да­ле­кой древ­но­сти, а не со­вре­мен­но­сти – не­про­сти­тель­ное за­блу­ж­де­ние. Этот вы­вод вы­те­ка­ет из тем­по­раль­ной при­ро­ды ми­фа, ибо из фак­та соз­да­ния ми­ра не­из­беж­но сле­ду­ет факт его кру­ше­ния.

Дол­гий путь, про­де­лан­ный ми­фом от тра­ди­ции к ци­ви­ли­за­ции, по­тес­нив­шей его смысл, и од­но­вре­мен­но ха­рак­тер на­ше­го со­вре­мен­но­го «раз­мы­то­го» вос­при­ятия ми­фа хо­ро­шо вы­ра­жа­ет сти­хо­тво­ре­ние Ба­ра­тын­ско­го:

 

Пред­рас­су­док – он об­ло­мок

Древ­ней прав­ды; храм упал.

А ру­ин его по­то­мок

Язы­ка не раз­га­дал.

 

Го­нит в нем наш век пре­зрен­ный

Не уз­нав его ли­ца,

На­шей прав­ды со­вре­мен­ной

Дрях­ло­лет­не­го от­ца.

 

В ХХ ве­ке ему вто­рит Т.С. Эли­от:

 

Where is the Life we have lost in living?

Where is the wisdom we have lost in knowledge?

Where is the knowledge we have lost in information?

 

Ма­те­риа­лом и од­но­вре­мен­но ме­то­дом ис­сле­до­ва­ния в на­стоя­щих рас­су­ж­де­ни­ях о куль­ту­ре и ци­ви­ли­за­ции яв­ля­ет­ся срав­ни­тель­ная ми­фо­ло­гия – важ­ное по­ня­тие, тре­бую­щее сво­его оп­ре­де­ле­ния. Это­му во­про­су долж­но быть по­свя­ще­но от­дель­ное ис­сле­до­ва­ние, по­сколь­ку под­хо­ды к са­мо­му по­ня­тию от­ме­ча­ют­ся с кон­ца XVIII ве­ка. Со­вре­мен­ный ис­точ­ник так фор­му­ли­ру­ет смысл тер­ми­на «Срав­ни­тель­ная ми­фо­ло­гия»:

«В ши­ро­ком смыс­ле, это оз­на­ча­ет лю­бое ис­сле­до­ва­ние ми­фо­ло­гии, уст­рем­лен­ное к вы­во­дам по­сред­ст­вом меж­куль­тур­но­го под­хо­да; в уз­ком смыс­ле, тра­ди­цию изу­че­ния ми­фо­ло­гий на ос­но­ве фи­ло­ло­гии в пре­де­лах ин­до­ев­ро­пей­ской язы­ко­вой се­мьи». 6/.

Нас впол­не уст­ро­ит пер­вое, рас­ши­рен­ное тол­ко­ва­ние тер­ми­на. В дан­ном кон­тек­сте нас бу­дет ин­те­ре­со­вать са­мо­быт­ное ме­ст­ное вы­ра­же­ние об­ще­го пу­ти раз­ви­тия тра­ди­ци­он­ных куль­тур, а так­же смысл той эво­лю­ции, ко­то­рую куль­ту­ра про­шла от ран­них ста­дий к ци­ви­ли­за­ции, то есть, куль­ту­ро­ло­ги­че­ский смысл ми­фо­ло­ги­че­ских фе­но­ме­нов и на­обо­рот – ми­фо­ло­ги­че­ская под­ос­но­ва куль­ту­ро­ло­ги­че­ских про­цес­сов.

Воз­мож­но­сти ми­фо­ло­ги­че­ско­го под­хо­да к ин­тер­пре­та­ции куль­ту­ро­ло­ги­че­ских фе­но­ме­нов де­мон­ст­ри­ру­ет од­на ци­та­та из К. Мар­кса… и древ­не­гре­че­ский сю­жет о Су­де Па­ри­са.

Во вве­де­нии к «Эко­но­ми­че­ским ру­ко­пи­сям» Маркс, го­во­ря о зна­че­нии и су­ти древ­не­гре­че­ской ци­ви­ли­за­ции как о «дет­ст­ве че­ло­ве­че­ско­го об­ще­ст­ва там, где оно раз­ви­лось все­го пре­крас­нее», упо­ми­на­ет, в ча­ст­но­сти, что «еги­пет­ская ми­фо­ло­гия ни­ко­гда не мог­ла бы быть поч­вой… гре­че­ско­го ис­кус­ст­ва», и пред­ла­га­ет по­ра­зи­тель­ное срав­не­ние на­ро­дов (куль­тур) с деть­ми: «Бы­ва­ют не­вос­пи­тан­ные де­ти и стар­че­ски ум­ные де­ти. Мно­гие из древ­них на­ро­дов при­над­ле­жат к этой ка­те­го­рии. Нор­маль­ны­ми деть­ми бы­ли гре­ки» 7/.

При­ме­нен­ное куль­ту­ро­ло­ги­че­ское срав­не­ние взы­ва­ет к ана­ли­зу, спо­соб­но­му рас­крыть его глу­бин­ный смысл ли­бо от­ка­зать­ся от не­го как от бро­ской ме­та­фо­ры.

Что ка­са­ет­ся «не­вос­пи­тан­ных де­тей» – Маркс, ско­рее все­го, име­ет в ви­ду пер­во­быт­ные тра­ди­ци­он­ные куль­ту­ры, свя­зан­ные с та­ки­ми фе­но­ме­на­ми, как кан­ни­ба­лизм, ин­цест, об­ря­до­вые пыт­ки и др., и где «не­вос­пи­тан­ность» име­ет не не­га­тив­ное ка­че­ст­во, а пред­ста­ет как дан­ность. Что же ка­са­ет­ся «стар­че­ски ум­ных де­тей», здесь име­ет­ся в ви­ду кон­крет­ная ци­ви­ли­за­ция – древ­не­еги­пет­ская, ес­ли го­во­рить в ча­ст­но­сти, и Вос­ток, ес­ли го­во­рить в це­лом. В са­мом де­ле, Маркс, ско­рее все­го, при этом от­сы­ла­ет нас к то­му мес­ту в диа­ло­ге Пла­то­на «Ти­мей», где го­во­рит­ся о ви­зи­те Со­ло­на в Древ­ний Еги­пет, в Са­исс, что­бы ус­лы­шать от та­мош­них жре­цов дог­ре­че­скую ис­то­рию сре­ди­зем­но­мо­рья. Жрец, под­ра­зу­ме­вая ис­то­ри­че­скую мо­ло­дость Гре­ции по срав­не­нию с Егип­том, вос­кли­ца­ет: «О Со­лон, Со­лон, вы, эл­ли­ны, все­гда де­ти, а стар­ца эл­ли­на нет»… Мы, та­ким об­ра­зом, на­хо­дим под­твер­жде­ние то­го, что древ­не­еги­пет­ская ци­ви­ли­за­ция ви­дит се­бя в ка­че­ст­ве «стар­че­ски ум­ной», то есть бо­лее древ­ней хро­но­ло­ги­че­ски и к то­му же оп­ре­де­лив­шей для се­бя в ка­че­ст­ве наи­выс­шей цен­но­сти имен­но муд­рость.

А чем же под­твер­дить куль­ту­ро­ло­ги­че­скую «нор­маль­ность» древ­не­гре­че­ской ци­ви­ли­за­ции? Это мож­но сде­лать ана­ло­гич­ным пу­тем, оп­ре­де­лив, что же она са­ма го­во­рит о се­бе. И тут нам мо­жет по­мочь ми­фо­ло­гия, кон­крет­но же – ми­фо­ло­ги­че­ский сю­жет о Су­де Па­ри­са.

Ко­неч­но, Па­рис троя­нец, но в ми­фе он эл­ли­ни­зи­ро­ван (Алек­сандр) и вы­ра­жа­ет эл­лин­ские цен­но­сти. Как пом­ним, сю­жет со­сто­ит в том, что имен­но че­ло­ве­ку до­ве­ре­но су­дить, ко­му из трех со­пер­ни­чаю­щих бо­гинь при­су­дить пер­вен­ст­во, вы­ра­жен­ное в яб­ло­ке (сим­во­ли­че­ский смысл яб­ло­ка – син­тез зем­ных же­ла­ний или муд­рость). Со­пер­ни­ца­ми яв­ля­лись Ге­ра (по­су­лив­шая Па­ри­су выс­шую власть), Афи­на (ро­ж­ден­ная из го­ло­вы Зев­са, она по­су­ли­ла Па­ри­су ве­ли­чай­шую муд­рость), и Аф­ро­ди­та, обе­щав­шая ему лю­бовь пре­крас­ней­шей жен­щи­ны на зем­ле. Как из­вест­но, Па­рис, бу­ду­чи юно­шей, а не стар­цем – от­ку­да же тут взять­ся муд­ро­сти? – вы­брал для се­бя то, что для два­дца­ти­лет­не­го юно­ши яв­ля­ет­ся са­мым ес­те­ст­вен­ным («нор­маль­ным») – кра­си­вую де­вуш­ку. Лю­бо­пыт­но, что ус­та­ми ми­фа о Су­де Па­ри­са древ­не­гре­че­ская ци­ви­ли­за­ция вы­бра­ла для се­бя кра­со­ту как ве­ли­чай­шую цен­ность, во­пло­тив ее в скульп­тур­ных, жи­во­пис­ных и сло­вес­ных фор­мах фи­ло­со­фии и ху­до­же­ст­вен­ной об­раз­но­сти.

Ес­ли б Па­рис вы­брал муд­рость – он по­вел бы се­бя «не­нор­маль­но» для гре­ка, но ес­те­ст­вен­но для че­ло­ве­ка Вос­то­ка (вспом­ним, что все ми­ро­вые ре­ли­гии, не­ма­ло эти­че­ских уче­ний и древ­ней­шие сис­те­мы пись­мен­но­сти про­ис­хо­дят имен­но с Вос­то­ка).

Ес­ли бы Па­рис вы­брал власть, то ока­зал­ся бы че­ло­ве­ком За­па­да, ско­рее все­го, рим­ля­ни­ном, ко­то­рые по­ла­га­ли, что они соз­да­ны не для то­го, что­бы изо­бре­тать но­вое, а что­бы управ­лять ми­ром (сви­де­тель­ст­ва то­му – рим­ское пра­во, им­пер­ское ад­ми­ни­ст­ри­ро­ва­ние, ка­те­го­рия «по­лез­но­сти», сис­те­ма­ти­ка строя ла­тин­ско­го язы­ка). Так на­при­мер, знат­ный рим­ля­нин Юли­ус Фрон­тин, со­зер­цая рим­ский ак­ве­дук, не удер­жал­ся от вос­кли­ца­ния: «Вот ис­тин­ный дар рим­ско­го ге­ния – кра­со­та в по­лез­но­сти. Что пе­ред этим бес­смыс­лен­ность еги­пет­ских пи­ра­мид или празд­ность гре­че­ских хра­мов!». А до­жи­ви та­кой вла­сто­лю­би­вый Па­рис до на­ших дней – он ока­зал­ся бы, по всей ви­ди­мо­сти, аме­ри­кан­цем, вос­клик­нув вме­сте с ос­но­во­по­лож­ни­ком праг­ма­тиз­ма У. Джейм­сом: «Ис­тин­но то, что по­лез­но!» и вы­брав сво­им ку­ми­ром гло­ба­ли­за­цию по-аме­ри­кан­ски.

 

1. Сло­варь ино­стран­ных слов. М., Рус­ский язык, 1984б с. 317.

2. Чер­ных П.Я. Ис­то­ри­ко-эти­мо­ло­ги­че­ский сло­варь со­вре­мен­но­го рус­ско­го язы­ка. М., Рус­ский язык, 1994, т. 1, с. 535.

3. Frye Northrop. The Harper Handbook to Literature. N.Y., Harper and Row, 1985, p. 301.

4. Graves Robert. New Larousse Encyclopedia of Mythology. Lnd. a.o., Paul Hamlyn, 1959, p. viii.

5. Бир­лайн. Па­рал­лель­ная ми­фо­ло­гия. М., Крон Пресс, 1997, с. 14-15.

6. An Encyclopedia of Beliefs, Customs, Tales, Music and Art. Ed. by Thomas Green. Santa Barbara, California, 1997. In 2 vols. Vol. 1, p. 135.

7. К. Маркс и Ф. Эн­гельс об ис­кус­ст­ве. Сост. М. Лиф­шиц. М., Ис­кус­ст­во, 1967, т. 1, с. 121-122.

 

ТЕМА 2. МИФ КАК СЮЖЕТ. ПРОБЛЕМА КЛАССИФИКАЦИИ. МИФОЛОГИЧЕСКИЕ ЭПОХИ

 

По­сте­пен­ный про­цесс на­ко­п­ле­ния зна­ний и за­пи­сей ми­фов раз­ных на­ро­дов по­ста­вил пе­ред нау­кой не­лег­кую про­бле­му их сис­те­ма­ти­за­ции.

Ко­неч­но же, ми­фы раз­ли­ча­ют по функ­цио­наль­но­му при­зна­ку: так, ми­фы кос­мо­го­ни­че­ские при­зва­ны объ­яс­нять про­ис­хо­ж­де­ние жиз­ни; этио­ло­ги­че­ские – про­ис­хо­ж­де­ние зем­ных реа­лий и так да­лее.

В срав­ни­тель­ной ми­фо­ло­гии ес­те­ст­вен­ным пу­тем сло­жи­лась клас­си­фи­ка­ция по сю­жет­но­му прин­ци­пу, раз­ра­бо­тан­ная фольк­ло­ри­сти­кой, а внут­ри сю­же­та – мо­тив­ная клас­си­фи­ка­ция (т.е., по ти­по­ло­ги­че­ски-зна­чи­мым еди­ни­цам сю­же­та). То и дру­гое ос­но­ва­но на со­дер­жа­тель­ном прин­ци­пе, т.е. вос­хо­дит к пред­ме­ту, о ко­то­ром по­ве­ст­ву­ет сю­жет. Это оз­на­ча­ет, что вы­де­ли­мы це­лые цик­лы ми­фов, груп­пи­рую­щие­ся во­круг сю­же­тов об од­ном ге­рое (о Ге­рак­ле, о па­уч­ке Анан­зи и т.д.), или во­круг со­бы­тия (о Тро­ян­ской вой­не, об Ар­го­нав­тах, об уго­не бы­ка из Ку­алн­ге и др.). Ис­хо­дя из то­го, что сю­жет мож­но раз­бить на оп­ре­де­ли­мые мо­ти­вы, фин­ская фольк­ло­ри­сти­че­ская шко­ла со­ста­ви­ла «мо­тив­ный ин­декс» – фор­ма­ли­зо­ван­ный ука­за­тель ми­фо­ло­ги­че­ских мо­ти­вов, из­вест­ный в нау­ке как «Мо­тив­ный ин­декс Аар­не-Томп­со­на» (на­при­мер, мо­тив «чу­дес­ный по­мощ­ник» обо­зна­ча­ют од­ной фор­му­лой из букв и зна­ков, «чу­дес­ное из­бав­ле­ние» – дру­гой ком­би­на­ци­ей, и т.д.).

Та­кая клас­си­фи­ка­ция хо­ро­ша для оп­ре­де­ле­ния струк­тур­ных еди­ниц ми­фа (ми­фо­ло­гем). Она, од­на­ко, об­ла­да­ет и серь­ез­ны­ми не­дос­тат­ка­ми: во-пер­вых, вы­де­ле­ние (ин­тер­пре­та­ция) кон­крет­ных мо­ти­вов все­гда ос­та­ет­ся на со­вес­ти ис­сле­до­ва­те­ля. Во-вто­рых, «мо­тив­ный ин­декс» от­ры­ва­ет сю­жет от его ро­ли в кон­крет­ной ми­фо­ло­гии и куль­тур­ном кон­тек­сте, ог­ра­ни­чи­вая воз­мож­но­сти его куль­ту­ро­ло­ги­че­ской ин­тер­пре­та­ции. Та­кой под­ход аб­ст­ра­ги­ру­ет­ся и от хро­но­ло­ги­че­ской па­ра­диг­ма­ти­ки, от по­ня­тия об эво­лю­ции.

Для час­тич­но­го вос­пол­не­ния этих не­дос­тат­ков це­ле­со­об­раз­но ис­поль­зо­вать важ­ную для нас клас­си­фи­ка­цию по «ми­фо­ло­ги­че­ским эпо­хам» – т.е. по умо­зри­тель­ным, но куль­ту­ро­ло­ги­че­ски вы­де­ли­мым вре­мен­ным общ­но­стям, ка­ж­дая из ко­то­рых по­ро­ди­ла оп­ре­де­лен­ные груп­пы ми­фов, вку­пе со­ста­вив­ших ло­каль­ную ми­фо­ло­гию, а вме­сте – ми­фо­ло­гию как ми­ро­вой об­ще­че­ло­ве­че­ский фе­но­мен.

Со­глас­но этой клас­си­фи­ка­ции, важ­ней­ши­ми ми­фо­ло­ги­че­ски­ми эпо­ха­ми яв­ля­ют­ся эпо­ха Пер­во­тво­ре­ния, Эпо­ха Транс­фор­ма­ций, Ге­рои­че­ская эпо­ха, Ле­ген­дар­но-ис­то­ри­че­ская эпо­ха, Эс­ха­то­ло­ги­че­ская эпо­ха. Внут­ри же ка­ж­дой эпо­хи воз­мож­на функ­цио­наль­ная клас­си­фи­ка­ция ми­фов. Про­ком­мен­ти­ру­ем со­дер­жа­ние ка­ж­дой из ми­фо­ло­ги­че­ских эпох в куль­ту­ро­ло­ги­че­ском ас­пек­те.

 

1. ЭПО­ХА ПЕР­ВО­ТВО­РЕ­НИЯ. Сю­да от­но­сят­ся кос­мо­го­ни­че­ские, ан­тро­по­го­ни­че­ские и эт­но­го­ни­че­ские ми­фы, а к чис­лу ос­нов­ных мо­ти­вов – соз­да­ние кос­мо­са из хао­са (от­де­ле­ние су­ши от вод, Све­та от Тьмы, со­тво­ре­ние бо­гов и пер­во­лю­дей, про­ис­хо­ж­де­ние смер­ти и др.) По­ня­тие Со­тво­ре­ния (Creation) и Про­ис­хо­ж­де­ния (Origin) здесь на­креп­ко свя­зы­ва­ют­ся.

Эпо­ха Пер­во­тво­ре­ния, по­сколь­ку она от­сы­ла­ет к пер­во­кор­ням со­циу­ма, яв­ля­ет­ся ду­хов­ным яко­рем эт­но­са. Она по­лу­ча­ет вы­ра­же­ние в оп­ре­де­лен­ном кру­ге сю­же­тов, а впо­след­ст­вии – ко­ди­фи­ци­ро­ван­ных тек­стов, име­нуе­мых «ба­зо­вы­ми», «ос­но­во­по­ла­гаю­щи­ми» (foundation texts) для дан­ной куль­ту­ры и ли­те­ра­ту­ры. В этом смыс­ле важ­ность «Бе­о­вуль­фа» для анг­ли­чан, Го­ме­ров­ско­го эпо­са для гре­ков или «Ма­на­са» для кир­ги­зов труд­но пе­ре­оце­нить, ибо с точ­ки зре­ния куль­ту­ры, их по­ро­див­шей, ка­ж­дый та­кой па­мят­ник со­став­ля­ет ее на­ча­ло и во­пло­ща­ет в се­бе свод ее цен­но­стей.

Куль­ту­ро­ло­ги­че­ски Пер­во­тво­ре­ние и Про­ис­хо­ж­де­ние пер­во­ос­нов­ны, по­сколь­ку че­ло­век, а рав­но и эт­нос, пси­хо­ло­ги­че­ски ну­ж­да­ет­ся в яс­ной идее соб­ст­вен­но­го про­ис­хо­ж­де­ния, из ко­то­ро­го он ис­хо­дит в по­строе­нии сво­его ду­хов­но­го кос­мо­са (мик­ро- и мак­ро­ми­ра). В тех куль­ту­рах, где та­кие ми­фы за дав­но­стью ве­ков или по дру­гим при­чи­нам не со­хра­ни­лись, на их ме­сто не­пре­мен­но «при­ни­ма­ют­ся» но­вые, бо­лее позд­ние или да­же за­им­ст­во­ван­ные, по­лу­чаю­щие тот же ста­тус «пер­во­ос­нов­ных», из­на­чаль­ных. Так, в Рос­сии в эт­но­па­мя­ти нет со­бы­тий, свя­зан­ных с Но­вым За­ве­том и жиз­нью Хри­ста. Но в Рос­сии не со­хра­ни­лось и ми­фов о Пер­во­тво­ре­нии. По­это­му Рос­сия ра­но при­ня­ла как свое ис­кон­ное уче­ние Но­во­го За­ве­та, и от­то­го мы на­хо­дим у мно­гих по­этов, как на­при­мер, у Тют­че­ва, ор­га­нич­ные пред­став­ле­ния вро­де этих:

 

Всю те­бя, зем­ля род­ная,

В раб­ском ви­де царь не­бес­ный

Ис­хо­дил, бла­го­слов­ляя.

Как из­вест­но, анг­ло­сак­сон­ский эпос о Бе­о­вуль­фе, не­смот­ря на то, что речь в нем идет не об анг­лах, а о да­нах, шве­дах, фри­зах и про­чих пле­ме­нах Ев­ро­пы, в си­лу ука­зан­ных при­чин проч­но «про­пи­сал­ся» имен­но на бри­тан­ской поч­ве.

Та­кая «пер­во­ос­нов­ная» точ­ка от­сче­та осоз­на­ет­ся позд­нее как по­ня­тие о ду­хов­ной ро­ди­не, об эт­но­куль­тур­ных кор­нях. Осо­бен­но это ка­са­ет­ся эт­но­го­ни­че­ских ми­фов (на­при­мер, по­яв­ле­ние ац­те­ков из мес­та Се­ми Пе­щер, ин­ков – из че­ты­рех; схо­ж­де­ние пле­ме­ни осей­джей со звезд на зем­лю; яв­ле­ние пле­мен пу­эб­ло из под­зем­но­го ми­ра че­рез пуп зем­ли, «си­па­пу» и т.д.)

Ка­ж­дый из этих ми­фов до­ны­не ак­туа­лен в куль­ту­ро­ло­ги­че­ском смыс­ле. Билл Рид, ка­над­ский скульп­тор из пле­ме­ни хай­да, за­яв­ля­ет об этом: «Су­ще­ст­ву­ет при­бли­зи­тель­ная ги­по­те­за о том, что че­ло­век при­шел в Аме­ри­ку че­рез Бе­рин­гию; но то, что Во­рон вы­пус­тил пер­вых лю­дей на свет из ра­ко­ви­ны-мол­лю­ски – это не­пре­лож­ный факт».Та­ким об­ра­зом, сю­же­ты, от­но­ся­щие­ся к Пер­во­тво­ре­нию, на­пря­мую свя­за­ны с про­бле­мой эт­ни­че­ской и на­цио­наль­ной са­мо­иден­ти­фи­ка­ции. Пер­вые лю­ди ста­но­вят­ся пер­во­пред­ка­ми эт­но­са и, сле­до­ва­тель­но, оп­ре­де­ля­ют мно­гое в его даль­ней­шей жиз­ни. С этим же свя­за­на тен­ден­ция к ко­ди­фи­ка­ции «ба­зо­вых» тек­стов в на­цио­наль­ных ли­те­ра­ту­рах. С них на­чи­на­ет­ся ее путь в на­цио­наль­ном соз­на­нии: та­ко­вы Го­мер, «Бе­о­вульф» и дру­гие на­цио­наль­ные эпо­сы, ко­то­рые бы­ли ко­гда-то про­сто пле­мен­ны­ми ли­бо меж­пле­мен­ны­ми. В США, где ге­рои­че­ско­го эпо­са вслед­ст­вие позд­не­го ос­вое­ния кон­ти­нен­та по оп­ре­де­ле­нию не мог­ло быть, на­хо­дим по­сто­ян­ные по­пыт­ки соз­дать ав­тор­ский эпос на­цио­наль­но­го зна­че­ния, от Дж. Бар­ло («Ко­лум­биа­да») до Г.У. Лонг­фел­ло («Песнь о Гай­а­ва­те»).

Важ­ность ми­фов о Пер­во­тво­ре­нии в эт­но­па­мя­ти куль­тур и ци­ви­ли­за­ций мо­жет про­яс­нить миф о Пер­во­тво­ре­нии од­но­го пле­ме­ни. Пусть это бу­дет пле­мя зу­ни. На­до за­ме­тить, что в ми­фо­ло­гии пле­мен груп­пы пу­эб­ло с юго-за­па­да США вся ми­фо­ло­ги­че­ская сис­те­ма име­ет вид раз­вер­ну­то­го ми­фа о Пер­во­тво­ре­нии.

У пле­ме­ни зу­ни рас­ска­зы­ва­ет­ся о том, что сна­ча­ла на зем­ле все бы­ло пус­тын­но, и лишь солн­це со­вер­ша­ло свой путь по не­бу. Солн­це бы­ло опе­ча­ле­но тем, что его труд не оце­нен – ему ни­кто не по­кло­ня­ет­ся, ибо на зем­ле еще не бы­ло лю­дей. То­гда оно по­сы­ла­ет сво­их сы­но­вей, бо­гов-вои­нов, близ­не­цов Ахай­ю­та, вниз, в зем­ную глубь, что­бы по­смот­реть, нет ли там ка­ких-ни­будь жи­вых су­ществ. Те от­прав­ля­ют­ся сна­ча­ла в верх­ний из под­зем­ных ми­ров и, не най­дя там ни­че­го жи­во­го, на­ве­ща­ют ниж­ние: во вто­ром и треть­ем – пус­то­та, и лишь в са­мом ниж­нем, са­мом тем­ном ми­ре, бра­тья об­на­ру­жи­ва­ют при­сут­ст­вие ка­ких-то су­ществ. Но те име­ют еще зоо­морф­ный об­лик: пе­ре­пон­ки на ру­ках, скольз­кая че­шуя, ро­га, ког­ти и хво­сты. Миф по­ве­ст­ву­ет о том, как бра­тья в кон­це кон­цов вы­во­дят этих су­ществ сквозь все че­ты­ре ми­ра на по­верх­ность зем­ли. И лишь там они бо­лее или ме­нее об­ре­та­ют тот об­лик, ко­то­рый име­ют ны­не.

Вый­дя на по­верх­ность, лю­ди долж­ны пе­ре­пра­вить­ся че­рез ре­ку, и эта ве­ха яв­ля­ет­ся ми­фо­ло­ги­че­ским барь­е­ром ме­ж­ду про­шлым и бу­ду­щим. Ро­ди­те­ли взя­ли сво­их де­тей на ру­ки, на пле­чи, на спи­ну, что­бы пе­ре­не­сти на ту сто­ро­ну. Но ко­гда они ока­за­лись в во­де, де­ти (сим­вол бу­ду­ще­го!) вновь ста­ли пре­вра­щать­ся в тех зоо­морф­ных су­ществ, ка­ки­ми бы­ли в ниж­нем ми­ре. Дру­ги­ми сло­ва­ми, бу­ду­щее не­воз­мож­но обес­пе­чить про­стым пре­одо­ле­ни­ем фи­зи­че­ских барь­е­ров – це­на его мно­го боль­ше. И де­ти при­ня­лись ку­сать­ся, ца­ра­пать­ся, щи­пать ро­ди­те­лей. То­гда од­ним ро­ди­те­лям все же уда­лось пе­ре­не­сти де­тей на ту сто­ро­ну, дру­гие же от ис­пу­га не смог­ли удер­жать их – де­ти по­па­да­ли в во­ду, и их унес­ло те­че­ни­ем.

Ко­гда же лю­ди вы­шли на бе­рег, ро­ди­те­ли, по­те­ряв­шие де­тей, при­ня­лись горь­ко пла­кать и го­ре­вать о них. Лю­ди взмо­ли­лись к брать­ям-близ­не­цам, уп­ра­ши­вая их от­пра­вить­ся на по­ис­ки де­тей, что­бы вер­нуть их об­рат­но. Бра­тья во­шли в ре­ку и по­гру­зи­лись на дно. Вспом­ним, что под­вод­ный мир, как и под­зем­ный, яв­ля­ет­ся во­пло­ще­ни­ем ми­ра мерт­вых, хао­са и жен­ско­го на­ча­ла (ма­те­рин­ской ут­ро­бы). Дол­го стран­ст­во­ва­ли бра­тья и вот на­ко­нец ус­лы­ша­ли вда­ли пе­нье, звук ба­ра­ба­на и по­гре­му­шек. При­бли­зив­шись, они уви­де­ли де­рев­ню, в ко­то­рой жи­вут по­ра­зи­тель­но кра­си­вые лю­ди, ко­то­рые пля­шут в мас­ках и в на­ря­дах, раз­ук­ра­шен­ных ме­хом, перь­я­ми, лен­та­ми, би­рю­зой и ко­жей. Это и бы­ли ут­ра­чен­ные де­ти, пре­вра­тив­шие­ся в ду­хов-ка­чин. Бра­тья об­ра­ти­лись к ним, про­мол­вив: «Ва­ши ро­ди­те­ли го­рю­ют о вас и умо­ля­ют вер­нуть­ся к ним.» Ду­хи от­ве­ти­ли, что в их ны­неш­нем со­стоя­нии они не мо­гут вер­нуть­ся об­рат­но, но ес­ли ка­ж­дый год в на­зна­чен­ное вре­мя к ним ста­нут при­сы­лать вест­ни­ка, они бу­дут при­хо­дить на зем­лю зу­ни и гос­тить у сво­их ро­ди­чей, за­бо­тясь об их бла­го­по­лу­чии и уро­жае.

С той по­ры так оно и про­ис­хо­дит, и на ис­хо­де ка­ж­до­го го­да зу­ни празд­ну­ют об­ряд «Ша­ла­ко», зна­ме­ную­щий на­ча­ло го­да – при­ход ду­хов-ка­чин, ко­то­рых они име­ну­ют на сво­ем язы­ке од­ним сло­во­со­че­та­ни­ем – «на­ши де­ти на­ши пред­ки».

Та­ким об­ра­зом, миф о Пер­во­тво­ре­нии оп­ре­де­ля­ет ду­хов­ный кос­мос на­ро­да, об­ра­зуя пси­хо­ло­ги­че­ский фун­да­мент его жиз­не­дея­тель­но­сти, а по­сколь­ку со­ци­ум со­стоя­ит из ин­ди­ви­дов, та­кой цикл сю­же­тов слов­но яко­рем кре­пит ин­ди­ви­да к его эт­нои­сто­рии, фор­ми­руя его нрав­ст­вен­ный об­лик.

 

2. ЭПО­ХА ТРАНС­ФОР­МА­ЦИЙ име­ну­ет­ся еще эпо­хой борь­бы за упо­ря­до­че­ние ми­ра. Это вре­мя, «ко­гда зем­ля еще не бы­ла пе­ре­став­ле­на», «ко­гда «зве­ри и лю­ди по­ни­ма­ли друг дру­га» и мог­ли ме­нять об­лик с зоо­морф­но­го на ан­тро­по­морф­ный и об­рат­но. Сю­да обыч­но от­но­сят сю­же­ты о по­то­пе, о дея­ни­ях и со­пер­ни­че­ст­ве бо­же­ст­вен­ных брать­ев-близ­не­цов, а так­же о хит­ре­цах.

Мир уже соз­дан, но ми­ро­по­ря­док по­ка еще не ус­то­ял­ся. По­это­му боль­шин­ст­во сю­же­тов, со­от­но­си­мых с этой эпо­хой, име­ет этио­ло­ги­че­скую на­груз­ку, т.е., обя­за­но объ­яс­нять про­ис­хо­ж­де­ние тех или иных фе­но­ме­нов, су­ществ или пред­ме­тов. Сю­же­ты и пер­со­на­жи этих ми­фов нуж­ны, что­бы объ­яс­нить борь­бу и про­ти­во­по­лож­ность двух на­чал, жиз­ни и смер­ти, в том чис­ле до­б­ра и зла, со­зи­да­ния и раз­ру­ше­ния; ины­ми сло­ва­ми, объ­яс­нить, от­че­го наш мир стал та­ким, ка­ков он ны­не.

Ми­фы о Бо­же­ст­вен­ных Близ­не­цах из­вест­ны у мно­гих на­ро­дов. Важ­но, од­на­ко, от­ме­тить, что ге­рои эти при­сут­ст­ву­ют в двух раз­но­вид­но­стях: бра­тья-со­пер­ни­ки, во­пло­щаю­щие доб­ро и зло (как Про­ме­тей и Эпи­ме­тей у древ­них гре­ков, Хаг­вен­дийю (До­б­рый Ум) и Хаг­вен­да­ет­га (Злой Ум) у гу­ро­нов, Ио­ске­ха (Рос­ток, По­бег) и Кре­мень (Та­ви­ска­рон) у иро­ке­зов, Ма­на­бо­зо и Волк у од­жиб­ве, Уль­ген и Эр­лик у тюр­ков Си­би­ри и др.) Или же это бра­тья-со­юз­ни­ки – та­ко­вы бо­ги-вои­ны Ахай­ю­та у зу­ни, По­кан­гойя и По­лон­го­хойя у хо­пи, Най­е­нез­га­ни (Ис­тре­би­тель Чу­до­вищ) и То­бад­зи­чи­ни (Ро­ж­ден­ный от Вод) у на­ва­хо и др.

К той же эпо­хе вос­хо­дит и ог­ром­ное раз­но­об­ра­зие хит­ре­цов, со­че­таю­щих в се­бе по­рой функ­ции кос­мо­ур­гов и де­ми­ур­гов, трик­сте­ры/транс­фор­ме­ры, осо­бен­но рас­про­стра­нен­ные в пле­мен­ных ми­фо­ло­ги­ях се­ве­ро­аме­ри­кан­ских ин­дей­цев, та­кие как Во­рон, Нор­ка, Кой­от, Пау­чок-Ик­то­ми, Сэйн­дэй, Ма­на­бо­зо/На­на­бод­жу, Вис­кедь­як, Глу­ска­бе и др. По­доб­ные пер­со­на­жи су­ще­ст­ву­ют и в аф­ри­кан­ских ми­фо­ло­ги­ях (на­при­мер, Кро­лик). У се­ве­ро­аме­ри­кан­ских ин­дей­цев эти ми­фы раз­вер­ну­ты в про­стран­ные сю­жет­ные цик­лы (в ча­ст­но­сти, у кай­о­ва).

Ан­тро­по­ло­ги про­ве­ли не­ма­ло вре­ме­ни в об­су­ж­де­нии то­го, что оз­на­ча­ет су­ще­ст­во­ва­ние в ро­до­п­ле­мен­ных куль­ту­рах та­ко­го пер­со­на­жа, как трик­стер-хит­рец, во всем мно­го­об­ра­зии его ипо­ста­сей. И не муд­ре­но: ведь имен­но он во­пло­ща­ет суть эпо­хи Транс­фор­ма­ций!

Луч­ше все­го смысл ми­фов о трик­сте­ре во­пло­ща­ет тлин­кит­ский миф о том, как Во­рон ук­рал свет. При­няв вид че­ло­ве­ка, он от­пра­вил­ся к ис­то­кам ре­ки Насс, где жил бо­га­тый ста­рик Насс-Шак-Ан­кау и, пре­вра­тив­шись в хво­ин­ку, вме­сте с во­дой про­ник в ут­ро­бу до­че­ри ста­ри­ка. Вско­ре та ро­ди­ла Во­ро­нен­ка, ко­то­ро­го де­душ­ка очень по­лю­бил. Он так его раз­ба­ло­вал, что по­зво­лил по­иг­рать с тре­мя са­мы­ми боль­ши­ми свои­ми со­кро­ви­ща­ми: звез­да­ми, лу­ной и сол­неч­ным све­том, ко­то­рые Во­ро­не­нок по­оче­ред­но и вы­пус­тил на во­лю. Мир оза­рил­ся све­том, и лю­ди на­ко­нец смог­ли уви­деть его и раз­гля­деть са­мих се­бя. А Во­ро­не­нок вновь обер­нул­ся Во­ро­ном и уле­тел прочь. Урок ми­фа за­клю­ча­ет­ся в том, что есть ве­щи, ко­то­рые по су­ти сво­ей не мо­гут при­над­ле­жать од­но­му че­ло­ве­ку, а так­же в том, что в ос­но­ве раз­ви­тия ми­ра за­ло­же­ны пе­ре­ме­ны, и Во­рон, пусть на­силь­ст­вен­но, при­во­дит лю­дей к по­ни­ма­нию не­об­хо­ди­мо­сти пе­ре­мен.

С эпо­хой Транс­фор­ма­ций свя­зан круг этио­ло­ги­че­ских сю­же­тов и мо­ти­вов – на­при­мер, о спо­ре зве­рей и лю­дей, о раз­де­ле­нии зве­рей на ноч­ных и днев­ных охот­ни­ков, о воз­ник­но­ве­нии смер­ти, и т.д.

К эпо­хе Транс­фор­ма­ций от­но­сят­ся и сю­же­ты о По­то­пе, пред­став­ляю­щие со­бой не что иное, как по­пыт­ку сил, вра­ж­деб­ных че­ло­ве­ку, воз­вра­тить мир в со­стоя­ние пер­во­на­чаль­но­го хао­са. В «Вал­ла­мо­лу­ме», эпи­чес­кой хро­ни­ке де­ла­ва­ров, дан клас­си­че­ский об­раз по­то­па: «По­то­ки-по­то­ки, в до­ли­ны, в до­ли­ны про­ни­ка­ли про­ни­кая, раз­ру­ша­ли раз­ру­шая».

Сю­да же от­но­сят­ся сю­же­ты о сме­не ар­хаи­че­ско­го ми­ро­по­ряд­ка но­вым. Та­ко­вы гре­че­ские ми­фы о борь­бе бо­гов-Олим­пий­цев с ти­та­на­ми, как и шу­мер­ский миф о вой­не «ны­неш­не­го» по­ко­ле­ния бо­гов с ар­ха­ич­ным по­ко­ле­ни­ем. Этот мо­тив­ный пласт, как и в слу­чае с Во­ро­ном, ак­цен­ти­ру­ет ост­ро­ту сме­ны ста­ро­го но­вым и эта­пы вы­де­ле­ния че­ло­ве­ка из при­ро­ды. То же от­но­сит­ся, оче­вид­но, к кон­флик­ту од­жиб­вей­ско­го Ма­на­бо­зо с ду­ха­ми-змея­ми, та­ко­ва и бит­ва при Мой­ту­ре в ми­фах древ­них ир­ланд­цев. При­чем ка­ж­дое «упо­ря­до­че­ние» за­вер­ша­ет­ся ли­бо от­ка­зом от пре­ды­ду­ще­го по­ряд­ка, ли­бо яв­но вы­ра­жен­ным ком­про­мис­сом ста­ро­го и но­во­го, а час­то тем и дру­гим.

На­сле­дие этой эпо­хи по­лу­чи­ло про­дол­же­ние в изо­бра­зи­тель­ном ис­кус­ст­ве (осо­бен­но в скульп­ту­ре) бла­го­да­ря раз­ра­бот­ке те­мы транс­фор­ма­ции. Это – пер­во­ос­нов­ней­шая ми­фо­ло­ги­че­ская те­ма, со­хра­нив­шая зна­че­ние в фольк­ло­ре и ли­те­ра­ту­ре (от кол­ли­зий вол­шеб­ной сказ­ки до «Пре­вра­ще­ния» Каф­ки, а за­тем – ка­че­ст­вен­но ино­го пре­вра­ще­ния ге­ро­ев ла­ти­но­аме­ри­кан­ско­го ро­ма­на – у Але­хо Кар­пен­ть­е­ра, М.А. Ас­ту­риа­са, Ж. Ама­ду или Г.Г. Мар­ке­са).

 

3. ГЕ­РОИ­ЧЕ­СКАЯ ЭПО­ХА вы­де­ля­ет­ся в ря­де ми­фо­ло­гий са­мо­стоя­тель­но, оз­на­чая со­бой «зо­ло­той век ге­ро­ев». В ней обыч­но уже дей­ст­ву­ют и пре­об­ла­да­ют оче­ло­ве­чен­ные пер­со­на­жи, во­пло­щая на­род­ные идеа­лы, со­вер­шая не­бы­ва­лые под­ви­ги во имя лю­дей. Та­ко­вы Про­ме­тей, Гиль­га­меш, Ке­цаль­ко­атль, Илья Му­ро­мец, Бе­о­вульф и др. Эти ге­рои проч­но при­вя­за­ны к ми­ру лю­дей уже сво­им про­ис­хо­ж­де­ни­ем – час­то от бо­же­ст­ва и смерт­ной жен­щи­ны.

Со­бы­тия этой эпо­хи час­то на­хо­дят от­ра­же­ние в ге­рои­че­ском эпо­се, за­пи­сан­ном позд­нее. Та­ко­вы ар­хаи­че­ский эпос о Гиль­га­ме­ше или скан­ди­нав­ская «Стар­шая Эд­да», та­ко­вы «клас­си­че­ские» эпо­пеи Го­ме­ра и ази­ат­ские эпо­сы бо­га­тыр­ско­го ти­па – на­при­мер, кир­гиз­ский «Ма­нас». В «Гиль­га­ме­ше» грань ме­ж­ду ми­фо­ло­ги­че­ски­ми эпо­ха­ми хо­ро­шо вы­яв­ле­на: Ут­на­пиш­ти – пер­со­наж эпо­хи Транс­фор­ма­ций, а Гиль­га­меш – ге­рои­че­ской, так же как Илья и Свя­то­гор в од­но­имен­ной рус­ской бы­ли­не. В сю­жет­ном пла­не сю­да от­но­сят­ся ос­нов­ные ми­фо­ло­ги­че­ские цик­лы древ­них гре­ков: о Тро­ян­ской вой­не, Фи­ван­ский цикл, ми­фы о Ге­рак­ле и дру­гих ге­ро­ях, миф об Ар­го­нав­тах. У ир­ланд­цев это Уль­стер­ский (о Ку­ху­ли­не) и Лейн­стер­ский (о Фин­не) ми­фо­ло­ги­че­ские цик­лы. Как и для ка­ж­дой ми­фо­ло­ги­че­ской эпо­хи, для этой ха­рак­тер­но свое осо­бое вре­мя: здесь вре­мя эпи­чес­кое, обо­зна­чаю­щее дис­тан­цию ме­ж­ду бо­га­ты­ря­ми и со­вре­мен­ны­ми, обыч­ны­ми людь­ми (хо­ро­шо вы­ра­жен­ное в фор­му­ле лер­мон­тов­ско­го сти­хо­тво­ре­ния «Бо­ро­ди­но»: «Бо­га­ты­ри, не вы!»). Те­зей, Пер­сей, бо­га­ты­ри рус­ских бы­лин, Св. Ге­ор­гий, как и дру­гие – ха­рак­тер­ные при­ме­ры ран­них и позд­них ге­ро­ев в сю­же­тах это­го ря­да. В тек­стах ге­рои мо­гут дей­ст­во­вать как бы на ру­бе­же двух ми­фо­ло­ги­че­ских эпох – ска­жем, ге­рои­че­ской и ле­ген­дар­но-ис­то­ри­че­ской (на­при­мер, та­ко­ва «Ар­ту­ров­ская Ле­ген­да»). Зна­че­ние на­сле­дия этой эпо­хи для по­сле­дую­ще­го раз­ви­тия об­ще­ст­ва труд­но пе­ре­оце­нить, по­сколь­ку в ли­це ге­ро­ев на­род фор­му­ли­ру­ет соб­ст­вен­ные идеа­лы, при­ме­ры для ори­ен­та­ции в про­цес­се сво­его пу­ти во вре­ме­ни и про­стран­ст­ве.

 

4. ЛЕ­ГЕН­ДАР­НО-ИС­ТО­РИ­ЧЕ­СКАЯ ЭПО­ХА от­ли­ча­ет­ся от пред­ше­ст­вую­щих тем, что от­ны­не ми­ро­по­ря­док уже ус­та­нов­лен окон­ча­тель­но. По­это­му речь идет уже не о борь­бе ге­роя с ду­хом За­су­хи ли­бо дру­ги­ми ду­ха­ми зла, а о ми­фо­ле­ген­дар­ных со­бы­ти­ях в жиз­ни об­ще­ст­ва или ин­ди­ви­да, от­ме­чаю­щих но­вый этап эво­лю­ции от хао­са к кос­мо­су, от ди­ко­сти к куль­ту­ре – но про­ис­хо­дит это уже в жиз­ни со­циу­ма, соз­наю­ще­го свою при­ори­тет­ность по от­но­ше­нию к при­ро­де. Те­перь его ан­та­го­ни­сты – вра­ж­деб­ные пле­ме­на, чу­жа­ки. Сю­же­ты по­свя­щя­ют­ся те­перь ми­гра­ци­ям пле­мен и на­ро­дов, об­ре­те­нию ими та­лис­ма­нов и свя­тынь, об­ря­дов и фе­ти­шей, раз­де­ле­нию со­пле­мен­ни­ков в си­лу ка­ких-то фа­таль­ных при­чин. В сю­же­тах, при­над­ле­жа­щих этой эпо­хе, рас­ска­зы­ва­ет­ся о ми­фо­ло­ги­че­ских вой­нах, со­стя­за­ни­ях и за­вое­ва­ни­ях, спо­рах из-за до­бы­чи или свя­тынь, об ос­но­ва­нии ле­ген­дар­ных го­ро­дов и го­су­дарств. Та­ко­вы вой­ны се­ве­ро­аме­ри­кан­ских ин­дей­цев-ле­на­пов с тал­ли­ге­ва­ми, вой­ны пле­ме­ни «ко­рот­ко­ухих» с «длин­но­ухи­ми» на о. Пас­хи, вет­хо­за­вет­ные ми­фы об об­ре­те­нии обе­то­ван­ной зем­ли, ми­гра­ция ац­те­ков из Чи­ко­мо­сто­ка (Мес­та Се­ми Пе­щер) в Мек­си­ку, та­ко­ва ми­фо­ле­ген­дар­ная ми­гра­ция пле­мен чок­та­вов и чи­ка­са­вов в Се­вер­ной Аме­ри­ке и др.). Сю­да же от­но­сят­ся ле­ген­ды об ос­но­ва­нии го­ро­дов и по­се­ле­ний (Рим, Ки­ев, Фи­вы и др.), и об ус­та­нов­ле­нии пле­мен­ных сою­зов (как на­при­мер, Ве­ли­кой Ли­ги иро­ке­зов). Ми­фо­ле­ген­дар­ный ма­те­ри­ал по­доб­но­го ро­да со­став­ля­ет се­го­дня важ­ную эт­нои­сто­ри­че­скую ве­ху, по­сколь­ку спо­соб­ст­ву­ет ре­ше­нию во­про­сов о пра­вах со­циу­ма на ис­кон­ные тер­ри­то­рии и охот­ни­чьи уго­дья, о дав­но­сти пре­бы­ва­ния или мес­те от­дель­ных ро­дов на «зем­ле обе­то­ван­ной», о род­ст­ве пле­мен внут­ри сою­за, и др.

СО­ВРЕ­МЕН­НОСТЬ, ны­неш­ний «кон­ти­ну­ум» су­ще­ст­во­ва­ния лю­дей, хо­тя и не име­ет спе­ци­фи­че­ско­го ми­фо­ло­ги­че­ско­го обо­зна­че­ния, все же об­ла­да­ет от­чет­ли­вы­ми мар­ке­ра­ми. Сю­да от­но­сят­ся хо­ро­шо зна­ко­мые фольк­ло­ри­стам ми­фы-бы­лич­ки (та­кие, как анг­лий­ская бал­ла­да «Ры­царь-Эльф», го­род­ские «стра­шил­ки» и лю­бые рас­ска­зы о сверхъ­ес­те­ст­вен­ном, на­при­мер, о встре­чах с при­зра­ка­ми). Все они мо­гут быть «воз­ве­де­ны» и ми­фо­ло­ги­че­ским кор­ням, толь­ко те­перь все мо­ти­вы и сю­же­ты име­ют ча­ст­ный смысл, сво­ди­мый ско­рее к рам­кам «клас­си­че­ско­го фольк­ло­ра», а не ми­фа на­пря­мую. Преж­ний ми­фо­ло­ги­че­ский ма­те­ри­ал здесь «не ви­ден», по­сколь­ку силь­но по­тес­нен ми­ром нау­ки.

 

5. Зна­чи­тель­но важ­нее в куль­ту­ро­ло­ги­че­ском пла­не ЭС­ХА­ТО­ЛО­ГИ­ЧЕ­СКАЯ ЭПО­ХА, ина­че эпо­ха кон­ца све­та. В ми­фо­ло­ги­че­ском смыс­ле она су­ще­ст­ву­ет как эпо­ха сме­ны цик­лов, свя­зан­ная с иде­ей ино­бы­тия, на­сту­паю­ще­го вслед­ст­вие осо­бо­го ро­да Транс­фор­ма­ции. Эти ми­фы в не­ко­то­рых ми­фо­ло­ги­ях по­рой при­об­ре­та­ют раз­вер­ну­тый вид (в скан­ди­нав­ской ми­фо­ло­гии это вре­мя Раг­на­рек и свя­зан­ный с ним мо­тив «су­ме­рек бо­гов», Апо­ка­лип­сис и Ар­ма­гед­дон в Биб­лии). От­дель­ные эс­ха­то­ло­ги­че­ские мо­ти­вы спо­соб­ны пред­ста­вать в оп­ти­ми­сти­че­ском клю­че: к та­ким от­но­сит­ся про­ро­че­ст­во о вос­со­еди­не­нии ут­ра­чен­но­го род­ст­ва се­ве­ро­аме­ри­кан­ских рав­нин­ных пле­мен или у пле­мен юго-за­па­да, про­ро­че­ст­во о воз­вра­ще­нии Ка­цаль­ко­ат­ля у ац­те­ков, про­бу­ж­де­ние от сна Ко­ро­ля Ар­ту­ра и дру­гих ге­ро­ев кельт­ских ми­фов для за­щи­ты оте­че­ст­ва и др.

Мо­ти­вы та­ко­го ро­да име­ну­ют­ся эс­ха­то­ло­ге­ма­ми. К их чис­лу от­но­сят­ся, в ча­ст­но­сти, мо­ти­вы ухо­да бо­же­ст­ва и его эпо­хи, как в бы­ли­не об Илье и Свя­то­го­ре. Та­кой мо­тив ухо­да ге­роя дра­ма­тич­но ос­мыс­лен Тен­ни­со­ном в сти­хо­тво­ре­нии «Morte d’Arthur» и у Лонг­фел­ло в фи­на­ле «Пес­ни о Гай­а­ва­те»). Сю­да же от­но­сят­ся и мо­ти­вы, свя­зан­ные со Страш­ным Су­дом или Фи­наль­ной бит­вой со Злом. Рус­ский сю­жет о гра­де Ки­те­же так­же пред­став­ля­ет со­бой эс­ха­то­ло­ге­му (срав­ним сход­ные сю­же­ты об уто­нув­шей де­рев­не пле­ме­ни кай­о­ва из-за при­хо­да ос­пы или ле­ген­ду о «За­те­рян­ном ост­ро­ве» у скво­ми­шей, по­этич­но пе­ре­дан­ную Э. По­лин Джон­сон). Вну­ши­тель­ный пласт та­ко­го ро­да на­хо­дим в пре­да­ни­ях ко­ми о чу­ди, ушед­шей под зем­лю с при­хо­дом хри­сти­ан­ст­ва. Урок эс­ха­то­ло­ги­че­ских ми­фов не­ред­ко за­клю­ча­ет­ся в тра­ги­че­ском столк­но­ве­нии эт­но­куль­тур­ных цен­но­стей в ка­та­ст­ро­фи­че­ские мо­мен­ты ис­то­рии и в им­пе­ра­ти­ве куль­тур­ной и ак­сио­ло­ги­че­ской пре­ем­ст­вен­но­сти – лю­бой це­ной – в пе­рио­ды ми­ро­вых ка­та­ст­роф, кру­то ме­няю­щих судь­бу со­циу­ма.

То, что че­ло­ве­че­ско­му соз­на­нию обыч­но свой­ст­вен­но фор­ми­ро­вать для се­бя ми­фо­ло­ги­че­ские эпо­хи, рас­по­ла­гая в их рам­ках сво­его су­ще­ст­во­ва­ния, до­ка­зы­ва­ют се­мей­ные пре­да­ния. Так, ис­сле­до­ва­ния это­го ас­пек­та у кре­сть­ян Си­би­ри, про­де­лан­ные Н.А. Под­гор­бун­ских, убе­ди­тель­но де­мон­ст­ри­ру­ют: отец пред­ста­ет в вос­при­ятии сы­на лич­но­стью ле­ген­дар­ной, а дед раз­рас­та­ет­ся уже до мас­шта­бов ге­рои­че­ских 1/.

 

1. Под­гор­бун­ских Н.А. Се­мей­ные пре­да­ния кре­сть­ян юж­но­го За­ура­лья (Кур­ган­ская об­ласть). Ав­то­ре­фе­рат дис­сер­та­ции на со­ис­ка­ние уче­ной сте­пе­ни кан­ди­да­та фи­ло­ло­ги­че­ских на­ук. М., 1996.

 

ТЕМА 3. МИФ КАК ОБРЯД И МАГИЯ. СВЯЩЕННОЕ ДЕЙСТВО В КУЛЬТУРЕ

И ИГРА В ЦИВИЛИЗАЦИИ

 

Дол­гое вре­мя в нау­ке шел спор о том, миф су­ще­ст­ву­ет как сю­жет или как об­ряд (ма­ги­че­ское дей­ст­во)? На ис­хо­де ХХ сто­ле­тия уче­ные при­шли к за­клю­че­нию, что миф су­ще­ст­ву­ет в обо­их этих ка­че­ст­вах, в ко­то­рых и вос­про­из­во­дит­ся как в тра­ди­ци­он­ной куль­ту­ре, так и в ци­ви­ли­за­ции. Бо­лее то­го, оба эти ка­че­ст­ва ми­фа взаи­мо­свя­за­ны; луч­ше ска­зать – это два ас­пек­та еди­но­го фе­но­ме­на. Об­ра­тим­ся сна­ча­ла к об­ря­до­вой ро­ли ми­фа в тра­ди­ци­он­ной куль­ту­ре.

Пре­ж­де все­го за­ме­тим, что ми­фо­ло­ги­че­ские сю­же­ты про­ни­за­ны ма­ги­че­ски­ми мо­ти­ва­ми, на­прав­лен­ны­ми на пре­об­ра­зо­ва­ние ми­ра и че­ло­ве­ка. Ми­фо­ло­ги­че­ские ге­рои по хо­ду сю­же­та то и де­ло со­вер­ша­ют ма­ги­че­ские дей­ст­вия, из­ме­няя ок­ру­жаю­щие ус­ло­вия и раз­ви­вая по­ве­ст­во­ва­ние. Мож­но ска­зать, что об­ряд – это дей­ст­во, вос­про­из­во­дя­щее ос­но­во­по­ла­гаю­щие для дан­ной куль­ту­ры эле­мен­ты ми­фа. Об­ряд и ма­гия ге­не­ти­че­ски то­ж­де­ст­вен­ны, по­сколь­ку ма­гия как раз яв­ля­ет­ся це­лью и ре­зуль­та­том со­вер­шае­мо­го об­ря­да. Об­ряд и ми­фо­ло­ги­че­ский сю­жет суть ак­туа­ли­за­ция па­мя­ти и опы­та со­циу­ма, воз­вра­щаю­щие его пред­ста­ви­те­лей к жиз­нен­но важ­но­му ми­фо­ло­ги­че­ско­му пре­це­ден­ту.

Мож­но на­блю­дать, как эти тра­ди­ци­он­ные ка­че­ст­ва ма­гии и об­ря­да со­хра­ни­лись до­ны­не, по­рой силь­но ут­ра­тив, а по­рой и во­все не ут­ра­чи­вая сво­ей са­краль­ной ро­ли, ко­то­рая пре­ж­де бы­ла им свой­ст­вен­на. При­чем ска­зан­ное от­но­сит­ся как к бы­то­вой сфе­ре, так и к от­но­ше­ни­ям внут­ри со­циу­ма, рав­но как и ме­ж­ду со­циу­ма­ми. При­чи­на это­го за­клю­ча­ет­ся в том, что че­ло­век, пе­ре­жи­вая зна­чи­мые для сво­его су­ще­ст­во­ва­ния мо­мен­ты или эта­пы, адап­ти­ру­ясь к ним, не мо­жет не по­ме­щать их в об­ря­до­вый кон­текст. То же са­мое про­ис­хо­дит и на уров­не со­циу­ма. Так, по­жи­ма­ние рук в знак при­вет­ст­вия есть ре­ду­ци­ро­ван­ный об­ряд, ми­фо­ло­ги­че­ский пре­це­дент ко­то­ро­го ут­ра­чен, но суть со­хра­ни­лась: ус­та­нов­ле­ние мир­ных и дру­же­ст­вен­ных на­ме­ре­ний че­рез бра­та­ние (пре­ж­де, воз­мож­но, речь шла о транс­фор­ма­ции ли­бо уве­ли­че­нии ма­ги­че­ской си­лы, о пе­ре­да­че си­лы и др.). Точ­но так же, хо­тя это час­то внеш­не и не оче­вид­но, под­пи­са­ние ме­ж­ду­на­род­ной важ­но­сти до­ку­мен­тов со­про­во­ж­да­ет­ся стро­жай­шим про­то­ко­лом поч­ти об­ря­до­во­го смыс­ла. Ис­пол­не­ние гим­на или ми­ну­та мол­ча­ния – об­ря­до­вые дей­ст­ва, имею­щие са­краль­ный ха­рак­тер, и де­са­кра­ли­за­ция их вле­чет за со­бой ха­ос.

Дру­гой при­мер. В тра­ди­ци­он­ных куль­ту­рах – осо­бен­но у на­ро­дов Кав­ка­за – тра­пе­за ны­не, как и тра­ди­ци­он­но, яв­ля­ет­ся эпи­чес­ким дей­ст­вом слож­ной при­ро­ды: здесь де­мон­ст­ра­ция един­ст­ва и мо­гу­ще­ст­ва ро­да и од­но­вре­мен­но празд­не­ст­во бы­тия, а по­рой и эко­но­ми­че­ский ре­гу­ля­тор. У лю­бо­го на­ро­да раз­де­лить за­сто­лье оз­на­ча­ет ос­вя­тить вза­им­ные от­но­ше­ния и дос­тичь ис­крен­но­сти в об­ще­нии. По­рой это свя­за­но с по­бра­тим­ст­вом (в древ­ней Ру­си из­вес­тен со­суд для ис­пи­ва­ния об­ря­до­во­го на­пит­ка под на­зва­ни­ем «бра­ти­на»). Точ­но так же в Рос­сии се­го­дня «спрыс­нуть» важ­ную сдел­ку оз­на­ча­ет ос­вя­тить ее суть, об­ря­до­вым кон­тек­стом «за­кре­пить» смысл от­но­ше­ний, в ко­то­рые всту­па­ют уча­ст­ни­ки. В со­вре­мен­ной жиз­ни, сла­бо от­да­вая се­бе в этом от­чет, мы по­сто­ян­но всту­па­ем в са­краль­ные про­стран­ст­вен­но-вре­мен­ные свя­зи, кон­сти­туи­ро­ван­ные об­ряд­но­стью. Мы не со­мне­ва­ем­ся в этом, со­вер­шая цер­ков­ные об­ря­ды. Од­на­ко и вся­ко­го ро­да эти­кет, в том чис­ле да­же ау­ди­тор­ный, в сущ­но­сти, об­ла­да­ет об­ря­до­вым смыс­лом. Об­ще­ст­во ви­дит так­же не­об­хо­ди­мость в том, что­бы вы­де­лить и за­кре­пить жиз­нен­но важ­ные про­фес­сии клят­ва­ми (та­кой смысл име­ет во­ин­ская при­ся­га или же клят­ва Гип­по­кра­та).

Не­по­сред­ст­вен­но воз­вра­ща­ют нас к ми­фу об­ря­ды пе­ре­хо­да, эти он­то­ло­ги­че­ские спут­ни­ки че­ло­ве­ка. Та­ко­вы дни ро­ж­де­ния, осо­бен­но – со­вер­шен­но­ле­тие (вспом­ним, что в ре­ли­ги­оз­ном кон­тек­сте эти ве­хи от­кро­вен­но са­краль­ны: пер­вое при­час­тие, кон­фир­ма­ция в ка­то­ли­циз­ме и др.), свадь­ба, ро­ж­де­ние де­тей, по­хо­ро­ны. Об­ря­ды пе­ре­хо­да ина­че име­ну­ют­ся об­ря­да­ми ини­циа­ции, обо­зна­чая сме­ну цик­лов че­ло­ве­че­ской жиз­ни и со­ци­аль­но­го ста­ту­са. Та­ким об­ра­зом, пе­ре­ход лич­но­сти от эта­па к эта­пу не­раз­дель­но свя­зан с под­го­тов­кой и про­ве­де­ни­ем ини­циа­ций.

Жиз­не­строи­тель­ное ка­че­ст­во ма­гии в рам­ках тра­ди­ци­он­ной куль­ту­ры яс­нее все­го вы­ра­же­но в це­ли­тель­ст­ве, а оно – в ша­ма­низ­ме. Этот ас­пект объ­яс­ня­ет дея­тель­ность вся­ко­го ро­да це­ли­тель­ских тай­ных об­ществ (ти­па Ми­де­ви­ви­на у ин­дей­цев од­жиб­ве). Ви­зу­аль­ное вы­ра­же­ние охот­ничь­ей ма­гии мож­но ви­деть на фе­ти­шах ин­дей­цев зу­ни: обыч­но это на­ко­неч­ник стре­лы, при­вя­зан­ный к ка­мен­ной фи­гур­ке до­бы­вае­мо­го зве­ря.

 

В тра­ди­ци­он­ных куль­ту­рах су­ще­ст­во­ва­ли сле­дую­щие ви­ды об­ря­до­вых иг­рищ:

1. Об­ря­ды ини­циа­ции;

2. Об­ря­до­вые со­стя­за­ния (из тех, что функ­цио­наль­но не свя­за­ны с ини­циа­ция­ми);

3. Об­ря­ды бра­та­ния и по­род­не­ния;

4. Об­ря­до­вые жерт­во­при­но­ше­ния.

 

Все эти об­ря­ды, ра­зу­ме­ет­ся, про­ни­за­ны са­краль­но­стью.

 

Ряд фе­но­ме­нов по­зво­ля­ет уви­деть эво­лю­цию тра­ди­ци­он­ной ма­гии от куль­ту­ры к ци­ви­ли­за­ции. Как из­вест­но, ан­тич­ная дра­ма (тра­ге­дия и ко­ме­дия) есть раз­де­ле­ние двух про­ти­во­по­лож­ных функ­ций об­ря­да Дио­ни­сий – вос­кре­ше­ния Бо­га и его оп­ла­ки­ва­ния как час­тей еди­но­го цик­ла – кста­ти, по­ста­нов­ка дра­ма­тур­га­ми три­ло­гий со­хра­ни­ла и эле­мент со­стя­за­ния, воз­мож­но, уже к то­му вре­ме­ни ут­ра­тив­ший ма­ги­че­ский смысл. Олим­пий­ские иг­ры, со­глас­но ми­фу, ос­но­ван­ные Ге­рак­лом, уже по на­зва­нию ука­зы­ва­ют на бо­же­ст­вен­ность и на ге­рои­ку ат­ле­тов, ко­то­рым воз­дви­га­лись ста­туи на­ря­ду с бо­га­ми.

Бо­лее древ­ние ва­ри­ан­ты са­краль­ных игр не­раз­дель­ны с га­да­ния­ми и про­ро­че­ст­ва­ми. Та­ко­вы иг­ри­ща у древ­них ме­соа­ме­ри­кан­цев, у майя и ац­те­ков, свя­зан­ные с жерт­во­при­но­ше­ния­ми, в ча­ст­но­сти, иг­ра в кау­чу­ко­вый мяч. Эти со­стя­за­ния уст­раи­ва­лись в со­от­вет­ст­вии со стро­жай­ши­ми пра­ви­ла­ми на осо­бых ста­дио­нах, чьи руи­ны со­хра­ни­лись по всей Мек­си­ке до на­ших дней.

То, что иг­ро­вая со­стя­за­тель­ная ма­гия при­вле­ка­лась для ре­ше­ния спор­ных со­ци­аль­ных

во­про­сов, по­ка­зы­ва­ет сю­жет о ги­бе­ли иро­кез­ско­го пле­ме­ни Эри; иг­ра в тлачт­ли у ац­те­ков, сю­же­ты о пар­ти­ях в фид­хелл у древ­них ир­ланд­цев (вся Ир­лан­дия пред­став­ля­лась в ви­де дос­ки для иг­ры в бран­дуб). Та­ко­вы и ми­фы юго-за­пад­ных ин­дей­цев (на­при­мер, кри­ков о со­стя­за­нии зве­рей) или у пре­рий­ных пле­мен се­вер­ной Аме­ри­ки (на­при­мер, у ко­ман­чей – миф о том, от­че­го Мед­ведь хо­дит впе­ре­вал­ку). Там иг­ра про­сто при­рав­не­на к жиз­не­строи­тель­но­му ми­ро­ор­га­ни­зую­ще­му дей­ст­ву: в хо­де со­стя­за­тель­ной иг­ры «ноч­ные» и «днев­ные» жи­вот­ные ре­гу­ли­ру­ют дви­же­ние сол­неч­но­го све­ти­ла.

Ес­ли из об­ря­до­во­го дей­ст­ва раз­ви­лась дра­ма, то из ма­гии – ли­ри­че­ская по­эзия. Так, по край­ней ме­ре, счи­та­ет анг­лий­ский ми­фо­лог и по­эт Р. Грейвз. В древ­ней­ших уст­ных тек­стах му­зы­ка и сло­во син­кре­тич­ны и яс­но сви­де­тель­ст­ву­ют, что ма­гия за­да­ет­ся в них рит­ми­че­ски­ми (по­вто­ряю­щи­ми­ся) кон­ст­рук­ция­ми (на­при­мер, песнь о Тро­пе Кра­со­ты у на­ва­хо). Ин­те­рес­на ин­тер­пре­та­ция тан­ца (пля­ски) в его об­ря­до­вых ис­то­ках: это по­вто­ряе­мые дей­ст­вия, не­ред­ко при­во­дя­щие к тран­су (что мы до сих пор на­хо­дим у нег­ров на Юге США, пе­сен­ное ис­пол­не­ние у ко­то­рых в са­краль­ном кон­тек­сте при­во­дит к тран­су, а тан­це­валь­ные дви­же­ния вос­хо­дят к аф­ри­кан­ско­му язы­че­ст­ву, но до сих пор вос­про­из­во­дят­ся в церк­ви). Пля­ску под му­зы­ку в ре­ли­ги­оз­ном экс­та­зе на­хо­дим у су­фи­ев. На «ге­ро­изм» Бит­лсов ука­зы­ва­ет Джо­зеф Кэм­пбелл, го­во­ря о том, что они со­еди­ни­ли вос­точ­ную ме­ди­та­тив­ную при­ро­ду му­зы­ки с за­пад­ной эс­т­рад­ной, тем са­мым транс­фор­ми­ро­вав оба эти ми­ра. Сим­во­ли­ка тан­ца/пля­ски как дей­ст­ва ин­тер­пре­ти­ру­ет­ся в сло­ва­ре сим­во­лов сле­дую­щим об­ра­зом: «Та­нец оз­на­ча­ет кос­ми­че­скую со­зи­даю­щая энер­гию, транс­фор­ма­цию про­стран­ст­ва во вре­мя, все­лен­ский ритм, уве­ли­че­ние си­лы. Хо­ро­вод­ные тан­цы со­ляр­ны и за­клю­ча­ют со­бой са­краль­ное про­стран­ст­во. Ли­ней­ные тан­цы сим­во­ли­зи­ру­ют со­юз муж­ско­го и жен­ско­го на­чал, еди­не­ние Зем­ли и Не­ба (час­то по­сред­ст­вом спле­тен­ных рук). Это те­лес­ный об­раз ста­нов­ле­ния и вре­мен­ной про­тя­жен­но­сти, со­юз вре­ме­ни и про­стран­ст­ва, сим­вол рит­ми­че­ско­го ак­та со­тво­ре­ния. Та­нец пред­по­ла­га­ет мас­ку, ибо в су­ти его за­ло­же­на транс­фор­ма­ция» 1/.Все это – важ­ней­шие эле­мен­ты ми­фа в его об­ря­до­вом ка­че­ст­ве.

Эво­лю­ции об­ря­до­во­го иг­ри­ща в ци­ви­ли­за­ции со­пут­ст­ву­ет от­па­де­ние са­краль­но­го на­ча­ла и за­ме­на его раз­вле­ка­тель­ным ли­бо со­стя­за­тель­ным во имя ут­вер­жде­ния лич­но­го пер­вен­ст­ва (та­ко­вы гла­диа­тор­ские бои в древ­нем Ри­ме, ры­цар­ский тур­нир в сред­не­ве­ко­вой Ев­ро­пе, кор­ри­да в Ис­па­нии, те­ат­раль­ные пред­став­ле­ния, па­ра­ды, лю­бые спор­тив­ные со­стя­за­ния, азарт­ные иг­ры – на­при­мер, кар­точ­ные).

 

При­ме­ры от­го­ло­сков тра­ди­ци­он­ных са­краль­ных действ, со­хра­нив­шие­ся се­го­дня:

Ис­пан­ская кор­ри­да;

Мед­ве­жье дей­ст­во (празд­ник или иг­ри­ще) у хан­тов и ман­си;

Кар­на­ва­лы «Дней Мерт­вых» в Мек­си­ке;

Ро­ж­де­ст­вен­ские Ко­ля­ды и га­да­ния на Ру­си;

Олим­пий­ские иг­ры.

 

Гла­диа­тор­ские иг­ры бы­ли за­им­ст­во­ва­ны рим­ля­на­ми из по­гре­баль­ных жерт­во­при­но­ше­ний, при­ня­тых у эт­ру­сков. Ац­те­ки так­же име­ли сход­но­го ро­да иг­ри­ща, свя­зан­ные с жерт­во­при­но­ше­ния­ми плен­ни­ков че­рез по­еди­нок, то­гда как кор­ри­да вос­хо­дит к ри­ту­аль­ным иг­ри­щам-со­стя­за­ни­ям с бы­ком, имев­шим са­краль­ный смысл, и со­дер­жит в се­бе ком­по­нент жерт­во­при­но­ше­ния.

ИГ­РА В ЦИ­ВИ­ЛИ­ЗА­ЦИИ ко­рен­ным об­ра­зом от­ли­ча­ет­ся от об­ря­до­вых иг­рищ в тра­ди­ци­он­ной куль­ту­ре. Вот по­че­му не­пра­во­мер­но ото­жде­ст­в­ле­ние то­го и дру­го­го, как это де­ла­ет­ся в ли­те­ра­ту­ре и кри­ти­ке по­стмо­дер­на – в ча­ст­но­сти, в тру­де Й. Хей­зин­ги «Че­ло­век иг­раю­щий».

Обиль­ный ма­те­ри­ал ХХ ве­ка сви­де­тель­ст­ву­ет о серь­ез­но­сти про­изо­шед­ших в ис­то­рии че­ло­ве­че­ст­ва куль­ту­ро­ло­ги­че­ских пе­ре­мен. Са­краль­ное на­ча­ло ос­ла­бе­ло до пол­но­го унич­то­же­ния, сме­нив­шись фе­ти­ши­за­ци­ей и псев­до­са­кра­ли­за­ци­ей та­ких эле­мен­тов, как день­ги и игор­ный биз­нес, зре­ли­ще-шоу. Ме­ж­ду тем, вы­тес­не­ние са­краль­но­го на­ча­ла из об­ще­ст­ва, как по­ка­зы­ва­ет миф и его позд­ние ана­ло­ги (на­при­мер, ре­ли­ги­оз­ные биб­лей­ские сю­же­ты), чре­ва­то де­гра­да­ци­ей со­циу­ма и воз­вра­том к хао­су (на что, на­при­мер, ука­зы­ва­ет ста­ти­сти­ка рос­та пре­сту­п­ле­ний и са­мо­убийств – в ча­ст­но­сти, на поч­ве азарт­ных игр). Та­ким об­ра­зом, ком­мер­че­ское на­ча­ло вра­ж­деб­но ми­фо­ло­гиз­му в его тра­ди­ци­он­ном смыс­ле. Ка­зи­но, тор­го­вый дом, банк и бир­жа (мы го­во­рим, «иг­рать на бир­же») все проч­нее за­ни­ма­ют ме­сто хра­ма и свя­ти­ли­ща в бы­ту и соз­на­нии ин­ди­ви­да. В по­вес­ти «Мол­ча­щий» не­нец­кой пи­са­тель­ни­цы Ан­ны Нер­ка­ги эта не­га­тив­ная эво­лю­ция пред­став­ле­на де­гра­да­ци­ей об­ще­ст­ва от «Иг­ра­ли­ща» к «Ско­пи­щу».

Дру­гой не­га­тив­ной тен­ден­ци­ей, фа­таль­но влияю­щей на сме­ну куль­тур­ных ори­ен­ти­ров, сде­ла­лась тех­но­кра­тия, став­шая при­ме­той за­пад­но­го ти­па ци­ви­ли­за­ции. По­яв­ле­ние ки­не­ма­то­гра­фа, за­тем раз­ви­тие те­ле­ви­де­ния при­вет­ст­во­ва­лись об­ще­ст­вом по­на­ча­лу как про­яв­ле­ния про­грес­са. И лишь поз­же они пред­ста­ли как два по­сле­до­ва­тель­ных эта­па «оп­то­во­го от­клю­че­ния» ис­то­ри­че­ской па­мя­ти ин­ди­ви­да и со­циу­ма и вы­тес­не­ния его лич­но­ст­но­го на­ча­ла. Треть­им эта­пом на том же пу­ти яви­лась ком­пь­ю­те­ри­за­ция. И чет­вер­тым – ин­тер­нет. Ло­зунг «За­чем ис­кать в биб­лио­те­ке – най­ди в Ин­тер­не­те!» стал псев­до­фе­ти­шем на­шей эпо­хи. Вслед­ст­вие этих тен­ден­ций мы доб­ро­воль­но от­ка­зы­ва­ем­ся от па­мя­ти – на­шей ге­не­ти­че­ской и био­ло­ги­че­ской спо­соб­но­сти, дан­ной при­ро­дой и хра­ня­щей на­шу нрав­ст­вен­ную суть, ведь па­мять по оп­ре­де­ле­нию нрав­ст­вен­на. По су­ти, фе­ти­ши­за­ция тех­ни­че­ских средств срод­ни фе­ти­ши­за­ции та­лис­ма­нов, толь­ко ли­ше­на их со­зи­да­тель­ной сущ­но­сти. Как в игор­ном биз­не­се, в вир­ту­аль­ной ре­аль­но­сти ком­пь­ю­те­ра мож­но «иг­рать» тем, чем иг­рать в тра­ди­ци­он­ной эти­ке (и в бы­ту) не­воз­мож­но: опы­том на­ро­да, его ак­сио­ло­ги­ей, жиз­нью и смер­тью ис­то­ри­че­ских лич­но­стей, да­же сво­ей соб­ст­вен­ной (сколь­ко жиз­ней есть у ге­роя в ин­тер­нет-иг­ре?) и мно­гим дру­гим. Еще ра­ди­каль­ней вы­гля­дит то, что вне­дре­ние тех­ни­ки ни­ве­ли­ру­ет ин­ди­ви­ду­аль­но-твор­че­ское на­ча­ло (как на­при­мер, циф­ро­вая фо­то­ка­ме­ра), и ин­ди­вид и об­ще­ст­во от­ка­зы­ва­ют­ся от не­по­вто­ри­мо­сти «штуч­но­го» мас­тер­ст­ва. Да­же кни­га по­тес­не­на ин­тер­не­том, что ни­ве­ли­ру­ет ли­те­ра­тур­ное твор­че­ст­во; не го­во­ря уже об уст­ном об­ще­нии, за­ме­нен­ном гло­баль­ной се­тью (в кон­це кон­цов, ее пра­виль­но име­ну­ют пау­ти­ной) и ин­ди­ви­ду­аль­ны­ми СД-ро­ма­ми.

Вспом­ним и тре­тью не­га­тив­ную тен­ден­цию, свя­зан­ную с де­са­кра­ли­за­ци­ей че­ло­ве­че­ско­го бы­тия. В тра­ди­ци­он­ной куль­ту­ре от­но­ше­ния че­ло­ве­ка (и об­ще­ст­ва) с при­ро­дой бы­ли во­про­сом жиз­ни и смер­ти, по­это­му они са­кра­ли­зо­ва­лись и име­ли по­сто­ян­ный ха­рак­тер. Се­го­дня же эко­ло­ги­че­ское мыш­ле­ние с раз­ви­ти­ем про­мыш­лен­но­сти (уст­рем­лен­ном лишь к аг­рес­сив­но­му до­ми­ни­ро­ва­нию над при­ро­дой) при­ни­ма­ет вид де­ко­ра­тив­ных кам­па­ний, не влияю­щих на ре­аль­ную си­туа­цию.

На­обо­рот, «ба­за дан­ных» на­род­но­го опы­та бы­ла ис­клю­чи­тель­но уст­ной и со­хра­ня­лась в кол­лек­тив­ной че­ло­ве­че­ской па­мя­ти (ге­рои­че­ский эпос, на­род­ная ме­ди­ци­на, эко­ло­ги­че­ский опыт, нрав­ст­вен­ные и фи­зи­че­ские за­пре­ты). При сня­тии этих фак­то­ров эле­мен­ты хао­са в со­вре­мен­ной ци­ви­ли­за­ции на­рас­та­ют. Ли­те­ра­то­ры и фи­ло­со­фы О. Шпенг­лер и Т.С. Эли­от, У.Х. Оден и Д.Г. Ло­уренс уви­де­ли в этих тен­ден­ци­ях при­зна­ки уми­ра­ния и ис­чер­пан­но­сти за­пад­ной ци­ви­ли­за­ции, а фак­ти­че­ски – все­го че­ло­ве­че­ст­ва (об этом пря­мо ово­рит сти­хо­тво­ре­ние «Щит Ахил­ла» У.Х. Оде­на).

Итак, в со­вре­мен­ной ци­ви­ли­за­ции, где во­зоб­ла­да­ло по­тре­би­тель­ст­во, иг­ри­ще сде­ла­лось ком­мер­ци­ей. Ини­циа­ция пре­вра­ти­лась в те­ле­про­грам­мы вро­де «По­след­не­го ге­роя», «Вы­жи­ва­ния» и др. В иг­ро­вых ав­то­ма­тах соз­да­ны азарт­ные иг­ры вро­де «Еле­ны Тро­ян­ской», в ком­пь­ю­тер­ных иг­рах мож­но из­ме­нять ис­то­рию по сво­ему про­из­во­лу. Та­ким об­ра­зом, куль­ту­ра и ис­то­рия как бы ап­про­прии­ру­ют­ся, как бы «при­ва­ти­зи­ру­ют­ся», они ис­кус­ст­вен­но (и ис­кус­но) ли­ша­ют­ся сво­ей со­ци­аль­ной зна­чи­мо­сти – во­об­ще вся­ко­го смыс­ла. Са­краль­ность как та­ко­вая сме­ни­лась во­ин­ст­вую­щей ин­ду­ст­ри­ей раз­вле­че­ния. Дис­ко­те­ка ими­ти­ру­ет груп­по­вой транс ини­циа­ции, а Ди-джей – функ­цию жре­ца, но без са­краль­но­сти и со­зи­да­тель­ных функ­ций, то­му свой­ст­вен­ных. Га­да­тель­ные кар­ты Та­рот сде­ла­лись фе­но­ме­ном мас­со­вой куль­ту­ры. Те­ле­шоу яв­ля­ет­ся про­фа­ни­ро­ван­но-сни­жен­ным ма­ни­пу­ли­руе­мым иг­ри­щем. Вла­ст­ные струк­ту­ры во всем ми­ре по­ощ­ря­ют де­са­кра­ли­за­цию имен­но в тех со­циу­мах и со­цио­куль­тур­ных пла­стах, ко­то­рые пре­пят­ст­ву­ют их соб­ст­вен­ной вы­го­де, с це­лью кон­ку­рент­но­го ос­лаб­ле­ния, для вос­соз­да­ния хао­са, свое­об­раз­но­го «на­ве­де­ния пор­чи», «зом­би­ро­ва­ния» умов для по­лу­че­ния управ­ляе­мо­го люд­ско­го то­ва­ра. По­это­му мож­но ска­зать, что ма­ни­пу­ля­ция соз­на­ни­ем яв­ля­ет­ся чет­вер­той не­га­тив­ной тен­ден­ци­ей по­стин­ду­ст­ри­аль­ной эпо­хи, влияю­щей на при­ро­ду со­вре­мен­но­го со­циу­ма 2/. Ме­ж­ду тем, де­са­кра­ли­за­ция ба­зо­вых цен­но­стей ве­дет лю­бое об­ще­ст­во к хао­су, по­сколь­ку миф, эти цен­но­сти ус­та­но­вив­ший, обес­це­ни­ва­ет­ся.

Та­ким об­ра­зом, в ци­ви­ли­за­ции ХХ – ХХI ве­ка иг­ро­вое на­ча­ло пре­тер­пе­ва­ет ра­ди­каль­ную транс­фор­ма­цию, пря­мо про­ти­во­по­лож­ную ее су­ти в ми­фе. Це­лью ста­ло не дос­ти­же­ние жиз­не­твор­ной ма­гии, вы­жи­ва­ние ин­ди­ви­да и его со­циу­ма, а на­сла­ж­де­ние (иг­ра как эс­ке­пизм, раз­вле­че­ние) и ком­мер­ция (иг­ра ра­ди до­бы­ва­ния де­нег). На­сла­ж­де­ние так­же про­ду­ци­ру­ет­ся ра­ди вы­клю­че­ния лич­но­ст­но­го соз­на­ния; так, пор­но­гра­фия (хао­ти­за­ция био­ло­гиз­ма) в не мень­шей сте­пе­ни ста­но­вит­ся ин­ст­ру­мен­том ма­ни­пу­ля­ции соз­на­ни­ем. Культ и ин­ду­ст­рия на­си­лия спо­соб­ст­ву­ют вы­сво­бо­ж­де­нию в че­ло­ве­ке тем­но­го и де­ст­рук­тив­но­го на­ча­ла.

При­ме­ча­тель­на в этом смыс­ле ико­но­гра­фия об­ло­жек глян­це­вых жур­на­лов. Вне за­ви­си­мо­сти от кон­крет­ной спе­циа­ли­за­ции и от­рас­ли, в це­лях ком­мер­ции они обыч­но вос­про­из­во­дят од­ну и ту же ико­но­грам­му: об­на­жен­ная де­вуш­ка с ору­ди­ем убий­ст­ва. Та­ким об­ра­зом, здесь секс и на­си­лие ото­жде­ст­в­ля­ют­ся и пре­воз­но­сят­ся, под­ме­няя или про­фа­ни­руя оп­по­зи­ци­он­ное то­ж­де­ст­во ми­фа, вы­ра­жен­ное в Биб­лии: «силь­на как смерть лю­бовь»). Той же це­ли слу­жит нар­ко­биз­нес, рез­ко вы­клю­чаю­щий лич­ность из сфе­ры лич­но­го и об­ще­ст­вен­но­го. В ре­зуль­та­те че­ло­век из са­краль­но­го цен­тра дей­ст­ва пре­вра­ща­ет­ся в его при­да­ток, слу­жа­щий эгои­сти­че­ским ин­те­ре­сам лю­бых вла­ст­ных струк­тур, будь то по­ли­ти­ка, биз­нес или кри­ми­нал. Та­ким об­ра­зом, транс­фор­ма­ция са­краль­но­го иг­ри­ща из тра­ди­ци­он­ной куль­ту­ры в кон­текст ци­ви­ли­за­ции есть ис­то­рия под­ме­ны сущ­но­сти на ви­ди­мость, ду­хов­но­сти на без­ду­хов­ность, са­краль­но­го на про­фан­ное, дей­ст­вия (ге­рои­че­ско­го по­ступ­ка) на сур­ро­гат дея­тель­но­сти (вир­ту­аль­ная лю­бовь, пе­ре­иг­ры­ва­ние ис­то­рии и др.).

Тео­ре­ти­че­ским обос­но­ва­ни­ем бес­прин­цип­но­сти иг­ры или иг­ры как са­мо­вы­ра­же­ния слу­жит тео­рия и прак­ти­ка по­стмо­дер­низ­ма, прин­ци­пи­аль­но иг­раю­ще­го всем, что ни при­дет к го­ло­ву, во имя са­мо­дов­лею­ще­го ус­пе­ха. Ме­ж­ду тем, еще Каф­ка ска­зал о кни­ге О. Уай­ль­да «За­мыс­лы»: «Это свер­ка­ет и ма­нит, как мо­жет свер­кать и ма­нить толь­ко от­ра­ва. – Вам не нра­вит­ся эта кни­га? – Я не ска­зал это­го. На­про­тив, она мо­жет слиш­ком лег­ко по­нра­вить­ся. И в этом то­же од­на из опас­но­стей. Ибо опас­на кни­га, иг­раю­щая с ис­ти­ной. Иг­ра с ис­ти­ной все­гда иг­ра с жиз­нью. – Вы счи­тае­те, что без ис­ти­ны нет на­стоя­щей жиз­ни? – Час­то ложь лишь вы­ра­же­ние стра­ха пе­ред тем, что ис­ти­на мо­жет раз­да­вить. Это про­ек­ция соб­ст­вен­но­го ни­что­же­ст­ва, гре­ха, ко­то­ро­го стра­шат­ся.» И в дру­гом мес­те: Ис­ти­на – то, что нуж­но ка­ж­до­му че­ло­ве­ку для жиз­ни и что тем не ме­нее он не мо­жет ни у ко­го по­лу­чить или при­об­ре­сти. Ка­ж­дый че­ло­век дол­жен не­пре­рыв­но ро­ж­дать ее из са­мо­го се­бя, ина­че он по­гиб­нет. Жизнь без ис­ти­ны не­воз­мож­на. Мо­жет быть, ис­ти­на и есть са­ма жизнь» 3/.

На ма­те­риа­ле ска­зан­но­го мож­но сде­лать вы­вод: са­краль­ность как свой­ст­во, ор­га­нич­но при­су­щее ми­ру ин­ди­ви­дуу­ма и ми­ру со­ци­аль­но­му, есть ос­но­во­по­ла­гаю­щий его при­знак, обу­слов­ли­ваю­щий вы­жи­ва­ние куль­ту­ры, в том чис­ле и на ста­дии ци­ви­ли­за­ции. Де­са­кра­ли­за­ция же цен­но­стей куль­ту­ры воз­вра­ща­ет ци­ви­ли­за­цию к хао­су.

 

1. Cooper J.C. An Illustrated Encyclopaedia of Traditional Symbols. Lnd., Thames & Hudson,1978, p. 49-50.

2. О ма­ни­пу­ля­ции соз­на­ни­ем см. фун­да­мен­таль­ную кни­гу С. Ка­ра-Мур­зы «Ма­ни­пу­ля­ция соз­на­ни­ем». Мо­ск­ва, Ал­го­ритм, 2000.

3. Каф­ка Франц. При­ло­же­ния в кни­ге: За­мок. Но­вел­лы и прит­чи. Пись­ма к от­цу. Пись­ма к Ми­ле­не. М., Изд-во по­ли­тич. лит-ры, 1991б с. 568.

 

ТЕМА 4: ПРОСТРАНСТВЕННАЯ МИФОЛОГИЧЕСКАЯ КАРТИНА МИРА

 

К ос­но­вам лю­бой ми­фо­ло­гии и к ба­зо­вым пред­став­ле­ни­ям вся­кой куль­ту­ры о сво­ем мес­те в ми­ре от­но­сят­ся пред­став­ле­ния о про­стран­ст­ве и вре­ме­ни. В ми­фе (и в жиз­ни!) ка­те­го­рии вре­ме­ни и про­стран­ст­ва, внеш­не оп­по­зи­ци­он­ные, на де­ле ото­жде­ст­в­ля­ют­ся, при­чем ино­гда это ста­но­вит­ся яв­ным (на­при­мер, ко­гда мы про­хо­дим в дверь из од­ной ком­на­ты в дру­гую или ко­гда при­ни­ма­ем уча­стие в пля­ске: в обо­их слу­ча­ях мы пре­об­ра­зу­ем вре­мя в про­стран­ст­во и на­обо­рот). В ми­фе мы име­ем де­ло, как и во сне, с «ме­сто­вре­ме­нем», то есть с хро­но­то­пом осо­бо­го ро­да. Са­мый тер­мин этот, воз­ник­ший в ХХ ве­ке в ли­те­ра­ту­ро­ве­де­нии (у М. Бах­ти­на), явил­ся зна­ком сво­ей эпо­хи: он на­пря­мую от­сы­ла­ет нас к ми­фо­ло­гии вре­ме­ни и про­стран­ст­ва.

То и дру­гое – про­стран­ст­во и вре­мя – в по­все­днев­но­сти мы да­ле­ко не все­гда спо­соб­ны фи­зи­че­ски на­блю­дать, а ме­ж­ду тем че­ло­век су­ще­ст­ву­ет имен­но во вре­ме­ни и про­стран­ст­ве. Ну­ж­да в упо­ря­до­че­нии ми­ра дви­жет че­ло­ве­ком, ве­дя его от хао­са к кос­мо­су, и сле­до­ва­тель­но, не­об­хо­ди­мость уче­та вре­ме­ни и про­стран­ст­ва ра­но сде­ла­лась в об­ще­ст­ве на­сущ­ной не­об­хо­ди­мо­стью. По­это­му че­ло­ве­че­ст­во для под­сче­та вре­ме­ни и про­стран­ст­ва изо­бре­ло чис­ла, учесть же то и дру­гое воз­мож­но толь­ко че­рез ритм. Чис­ла и обо­зна­ча­ют этот ритм и ус­та­нав­ли­ва­ют по­ря­док, от­вое­вы­вая че­ло­ве­че­ский мир у хао­са, вся­ко­го ро­да не­оп­ре­де­лен­но­сти, не­ста­биль­но­сти. Чис­ла от 1 до 12 че­ло­ве­че­ст­во силь­но «за­гру­зи­ло» смыс­лом, взя­тым из за­ко­но­мер­но­стей бли­жай­ше­го бы­то­во­го ок­ру­же­ния, то­го «хро­но­то­па», за пре­де­ла­ми ко­то­ро­го не­по­сред­ст­вен­ное вос­при­ятие уже «не ра­бо­та­ет» и по­то­му ну­ж­да­ет­ся в умо­зри­тель­ных кон­ст­рук­ци­ях.

 

МИ­ФО­ЛО­ГИЯ ПРО­СТРАН­СТ­ВА. Про­стран­ст­во в ми­фе из­ме­ря­ет­ся как по го­ри­зон­та­ли, так и по вер­ти­ка­ли, и обыч­но на­хо­дит вы­ра­же­ние в сим­во­ли­ке чи­сел 3, 4 и 7. Во­об­ще го­во­ря, как уже бы­ло ска­за­но, все чис­ла от 1 до 12 силь­но на­гру­же­ны сим­во­ли­кой; од­на­ко от­ме­чен­ные три чис­ла вы­де­ля­ют­ся в этом смыс­ле осо­бо. Сво­ей сим­во­ли­кой чис­ла не толь­ко объ­е­ди­ня­ют вре­мя и про­стран­ст­во, но бла­го­да­ря при­су­щей им аб­ст­ракт­но­сти да­же спо­соб­ны уво­дить нас за пре­де­лы вре­ме­ни и про­стран­ст­ва. Са­кра­ли­за­ция чи­сел вы­ра­зи­лась в ци­ви­ли­за­ции – на­при­мер, у пи­фа­го­рей­цев; в Биб­лии на­хо­дим от­дель­ную кни­гу «Чис­ла». Очень на­гляд­но сим­во­ли­ка чи­сел в сво­ем ма­ги­че­ском ка­че­ст­ве рас­кры­ва­ет­ся у Баль­мон­та, вос­соз­даю­ще­го древ­ний текст друи­дов под на­зва­ни­ем «Ря­ды»:

 

Все­кра­си­вый ре­бе­нок, жи­вой,

Луч Друи­да, ска­жи, неж­ный мой,

Что ты хо­чешь, чтоб спел пред то­бой?

 

Ты о ря­де мне спой од­но­го,

По­ка я не за­пом­ню его.

 

Для счис­ле­нья один – ря­да нет,

Не­из­беж­ность од­на, кла­дезь Бед,

Смерть, а до – ни­че­го боль­ше нет. /…./

 

Спой о ря­де мне двух, для то­го,

Что­бы мог я за­пом­нить его.

 

Два бы­ка, а в уп­ряж­ке од­ной,

Пред од­ною идут скор­лу­пой.

Вот пом­рут. Ви­дишь их, неж­ный мой?

 

Спой о ря­де мне трех, для то­го,

Что­бы мог я за­пом­нить его.

 

Трой­ст­вен мир, у не­го три ли­ца,

Три на­ча­ла и три есть кон­ца,

Муж и дуб ждут то­го же вен­ца. / …./

 

Спой про ряд че­ты­рех, для то­го,

Что­бы мог я за­пом­нить его.

 

Счет че­ты­ре – Мер­лин, счет кам­ней,

Тех, чтоб меч от­то­чить нам ост­рей,

Чтоб сра­жать лез­вия­ми ме­чей. /…../

 

Спой о ря­де пя­ти, для то­го,

Что­бы мог я за­пом­нить его.

 

Пять по­лос у Зем­ли, пять ве­ков

В оке­ан­но­сти на­ших ча­сов,

У се­ст­ры на­шей пять мая­ков.

 

Спой о ря­де шес­ти, для то­го,

Что­бы мог я за­пом­нить его.

 

Шесть мла­ден­цев из вос­ка, тень сна,

Их жи­вит сво­ей вла­стью Лу­на,

Ты не зна­ешь, я знаю спол­на.

 

Шесть це­ли­тель­ных трав в ки­пят­ке,

Кар­лик сок их сме­шал в ко­тел­ке,

Па­лец в рот – слы­шит все вда­ле­ке.

 

Спой о ря­де се­ми, для то­го,

Date: 2015-11-13; view: 1409; Нарушение авторских прав; Помощь в написании работы --> СЮДА...



mydocx.ru - 2015-2024 year. (0.007 sec.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав - Пожаловаться на публикацию