Мое знакомство с Толстым

Да, в семнадцать лет была заложена основа всей моей дальнейшей жизни. В определенном смысле можно даже сказать, что я родился в этот год и стал человеком. Годом раньше я окончил коммерческое училище. О том, что случилось со мной в то время, я уже много раз рассказывал и писал, но если я сейчас умолчу об этом, то не смогу объяснить свою философию. Поэтому я повторю эту историю еще раз.

Однажды, как обычно, я пришел к отцу на скрипичную фабрику и заглянул в один из каби­нетов. Там стояла английская пишущая машин­ка. Для меня она тогда была в новинку, и я стал с любопытством нажимать на клавиши. В это время в кабинет вошел начальник экспортного отдела и сделал мне замечание:

— Синити-сан, нельзя печатать на машинке, не вложив в нее бумагу.

Взращенные с любовью

— Но я ведь нажимаю клавиши не полнос­тью, — неизвестно почему соврал я.

— Я вижу, — сухо ответил он и вышел. Как только он скрылся из виду, меня охватила злость к самому себе и раскаяние. «Трус, — подумал я. — Почему ты соврал, вместо того чтобы про­сто извиниться?» Не в силах справиться со сво­ими эмоциями, я отправился домой. Но и дома мне не сиделось. Я вышел на улицу Хирокодзи. Мне нужно было что-то сделать, чтобы избавить­ся от самобичевания. Я зашел в книжную лавку и огляделся по сторонам в поисках какой-нибудь книги. Судьба дала мне в руки томик Толстого.

«Голос совести — голос Бога» •

Это было тоненькое издание дневников Тол­стого. Я случайно взял его с полки и раскрыл в первом попавшемся месте. Мой взгляд упал на строчку: «Предавать себя хуже, чем предавать других». Эти резкие слова потрясли меня до глу­бины души. Это был самый настоящий шок. Я задрожал и едва мог совладать с собой. Купив книжку, я помчался домой. Я буквально прогло­тил ее одним махом, а потом неоднократно чи­тал и перечитывал до тех пор, пока она совсем не развалилась. Какой же замечательный человек этот Толстой! Преклонение перед ним заставля­ло меня находить себя в каждом из его произве-

дений. Толстой дал моей душе пищу. Его днев­ники постоянно находились со мной. Куда бы я ни отправлялся, я брал с собой книгу. Спустя не­сколько лет, когда мне уже исполнилось двадцать три года и я отправился на учебу в Германию, я положил книгу к себе в карман. Толстой сказал, что нельзя предавать себя и что голос совести — это голос Бога. Я старался жить в соответствии с этими принципами.