Симулякры в географии

Итак, мы заключили, что, понимая КГХ как мифы, понимая их создание как бесконечный процесс семиозиса (создание новых семиологических сис­тем и/иди мета-пространств), мы остаемся в поле географии. Теперь, чтобы выяснить, что же есть предел трансформации — надо, во-первых, сказать, что предела у бесконечности, естественно, нет. Во-вторых, надо обратиться к по­нятию симулякра с тем, чтобы объяснить, чем же мы можем в конечном итоге считать создаваемое географами-мифологами пространство КГХ-мифов.

Симулякр возникает неизбежно в результате закономерного продолже­ния процесса дематериализации сферы умопостигаемого, сферы науки, сфе-

ры культуры, сферы реальности (актуализация которых в свою очередь была следствием очеловечивания природы). «Естественный мир заменялся его ис­кусственным подобием, второй природой. Симулякры же воспринимаются как объект третьей природы. Так, потребление опережает производство, день­ги замещаются кредитом — симулякром собственности. Вещи становятся все более хрупкими, эфемерными, иллюзорными» [Маньковская, 2000, с. 59]. Симулякр есть не-действителъность, но не вне-действительность. «Так как пределов насыщения знаками нет, культура постепенно подменяется идеей культуры, ее симулякром, знаковой прорвой» [Маньковская, 2000, с. 60].

Автор концепции симулякра Жан Бодрийяр так определяет его в своей работе «Simulacres et simulation»: «Симулякр - это псевдовещь, замещающая «агонизирующую реальность» постреальностью посредством симуляции, выдающей отсутствие за присутствие, стирающей различия между реаль­ным и воображаемым» [цит. по: Маньковская, 2000, с. 60]. Здесь нам важно, что стирается грань между восприятием и воображением, между реальным (видимым) и воображаемым - несмотря на то, что это ведет к противоречиям из-за разницы в законах функционирования образов [см. Найссер, 1981; Сартр, 2001 ]. Это итог бесконечных (в теории) трансформаций пространства и мета-пространства: «отражение глубинной реальности сменяется ее деформацией, затем - маскировкой ее отсутствия и наконец — утратой какой-либо связи с реальностью, заменой смысла - анаграммой, видимости-симулякром» [Мань­ковская, 2000, с. 60]. Значит ли это, что география перестает быть географией, т.к. пропадает, наконец, ее объект (он же предмет)? На наш взгляд, переход от пространства через мета-пространство к симулякру пространства, от района к симулякру района и т.п. есть переход к новой географии, но не ее смерть, хотя эта позиция и может считаться дискуссионой.

Однако здесь важно подчеркнуть, что нет прямой связи между вне­дрением понятия доминанты, рассмотрением КГХ как мифов - и превраще­нием пространства в симулякр. Мы в данном случае рассматриваем пре­дельный вариант наших построений. Отметим, тем не менее, что, скорее все­го, путь к симулякру в географии начинается там, где заканчивается синтез «первичной» КГХ и начинается ее трансформация - «накручивание» но­вых семиологических систем.

Важно заметить в этой связи, что квази-географические симулякры наполняют повседневную культуру. Так, разве не есть симулякр Карелии стремящееся стать стандартным представление о всей Карелии как о земле глухих непроходимых лесов, чистейших порожистых рек и прозрачных озер? Даже Кижи и Валаам зачастую позиционируются в сознании отдельно от Карелии, строго географически их вмещающей. Таким образом, география Карелии превращается в симулякр, сводящий республику к точке, выра­женной вне-пространственно, хотя и наполненной некоторыми (!) географи-

ческими смыслами. При этом важно отметить, что не происходит исчезно­вения ни Карелии, ни географии, ни представления о Карелии в географии. Происходит - только трансформация. «Ничто (даже Бог) не исчезает более, достигнув своего конца или смерти; исчезновение происходит из-за раз­множения, заражения, насыщения и прозрачности, изнурения и истребле­ния, из-за эпидемии притворства, перехода во вторичное, притворное суще­ствование. Нет больше фатальной формы исчезновения, есть лишь частич­ный распад как форма рассеяния. Ничто более не отражается в своем истин­ном виде ни в зеркале, ни в пропасти, которая являет собой ни что иное, как раздвоение сознания к бесконечности» [Бодрийяр, 2000, с. 9].