Мониторинг эмоций

Мониторинг — это сплошное наблюдение явления в его полной динамике; сканирование, прослеживание. Мониторинг необходим для того, чтобы выявить ранние признаки начинающейся манипуляции. Некоторые изменения в эмоциональном состоянии адресата являются достоверными признаками того, что манипулятор начал свою «работу» с его эмоциональными струнами.

К числу таких признаков относятся:

□ дисбаланс — противоречивость, амбивалентность эмоций, напри­
мер, сочетание гордости и обиды, радости и недоверия, умиле­
ния и тревоги, или, как выразился один из участников тренинга,
«когда одновременно смешно и неприятно», и т. п.;

□ «странность» эмоций, например вспышка ярости в момент обсуждения
несущественных подробностей плана действий; безотчетный страх в
процессе мирного обсуждения объема будущих поставок и т. п.;

□ повторяемость эмоций, например систематическое возникнове­
ние одних и тех же эмоций при встрече с определенным челове­
ком, чувства вины, профессиональной некомпетентности, уни­
жения, протеста и т. п.;

□ резкий всплеск эмоций, который не кажется оправданным объек­
тивными характеристиками ситуации.

Дисбаланс эмоций, внутренняя противоречивость нашего эмоцио­нального состояния, может быть следствием применения манипулято­ром универсального щипка (см. раздел 3.1).

«Странность» эмоций также объясняется тем, что задета одна или несколько наших чувствительных струн, причем столь искусно, что нам даже не удалось заметить, когда и как это было сделано.

Повторяемость эмоций может свидетельствовать о том, что данный манипулятор постоянно играет на одной и той же нашей струне, кото­рая с готовностью начинает звучать при его появлении.

Резкий всплеск эмоций — это, пожалуй, самая важная характерис­тика, которая должна быть проанализирована в первую очередь. Од­нако парадокс состоит в том, что при возникновении интенсивной реакции мы забываем о мониторинге. Поэтому тот индикатор, кото­рый легче всего заметить, оказывается самым трудным для практи­ческого применения. Вместо того, чтобы использовать собственную эмоцию как важный информационный сигнал, мы отдаемся во власть этой эмоции.

Альберт Эллис высказывал идею о том, что «преувеличенные» эмо­ции являются признаком того, что активизирована иррациональная идея (см. Главу 3). Если задеты наши (зачастую неосознаваемые) пред­ставления о том, какими должны быть мы сами, какими должны быть окружающие и мир в целом, то возникают неприятные чувства, по ин­тенсивности значительно превосходящие значение произошедшего события, произнесенной собеседником фразы и т. п. Вместо легкой озабоченности мы почему-то испытываем панику, вместо мимолетной досады — тоску, вместо сожаления — отчаяние, вместо едва различи­мого раздражения — бешенство и т. п.

Собственные эмоции выступают в качестве значимых сигналов, информирующих нас о начале манипулятивных действий со стороны другого человека. Впервые о том, как собственные эмоции могут ис­пользоваться в качестве «ключа» для понимания целей другого челове­ка, я узнала из описаний плохого поведения детей Рудольфа Дрейкурса (DreikursR., 1947; KottmanT., Stiles К., 1990).

106

Тренинг влияния и против остояния влиянию

«Дети¹, чья цель — внимание, уверены, что они становятся причастными к этому миру, только когда их замечают. В консультационной сессии часто создается впечатле­ние, что дети специально ведут себя таким образом, чтобы вынудить консультанта по­стоянно находиться поблизости, говорят громко и быстро, отрицательно реагируют на то, что внимание консультанта от них отвлекается. Все это может постепенно ввести консультанта в состояние раздражения. Если такая аффективная реакция возникнет, консультант должен использовать ее как информационный сигнал о том, что цель ре­бенка — внимание.

Дети, чья цель — достижение силы, обычно ведут себя так, как если бы они чув­ствовали свою причастность, только когда они отказываются сделать то, о чем их про­сят другие. В консультационной сессии такие дети часто проверяют ограничения, уста­новленные консультантом по поводу того, что можно и чего нельзя делать с игрушками и вещами в игровой комнате, ведут себя агрессивно по отношению к консультанту или по отношению к объектам, которые могут его символизировать (вроде боксерской гру­ши), проявляют упрямство, впадают в приступы гнева. Консультант в ответ на эти про­явления «голодных по силе» и стремящихся доказать свое превосходство над ним детей обычно испытывает гнев. Если у консультанта возникает такая аффективная реакция, он должен расценивать ее как информационный сигнал о том, что цель ребенка — сила.

Дети, чья цель — месть, уверены, что какой-либо человек или какие-либо обстоя­тельства сильно повредили им в жизни. Им кажется, что единственный способ почув­ствовать себя значимым — это отомстить другим за себя. В консультационной сессии мстящие дети могут попытаться нанести вред консультанту или другим детям. Это мо­жет быть и эмоциональный, и физический вред. Например, они могут попытаться вы­стрелить в консультанта или в других детей из лука, разбить зеркало молотком, сделать консультанту какое-нибудь неприятное личное замечание. Когда это происходит, кон­сультант может почувствовать себя глубоко задетым. У него даже может возникнуть желание отплатить тем же. Эт^ чувства — информационный сигнал о том, что цель ребенка — месть.

Дети, чья цель — неадекватность², убеждены, что они не способны что-либо сделать. Как правило, они чувствуют себя совершенно не значимыми и ведут себя так, как если бы чувство причастности возникало у них только в тех случаях, когда от них ничего не ждут. Их поведение, которое чаще всего можно было бы определить как уход из ситуа­ции, имеет своей целью скрыть то, насколько глубоко они потеряли веру в свои силы.

В консультационной сессии дети, испытывающие чувство неадекватности, не спо­собны отвечать за себя. Они часто просят консультанта сделать за них что-то такое, что они должны были бы уже уметь делать сами. Некоторые совсем потерявшие веру в свои силы дети вообще не выражают желания делать что-либо или хоть как-то взаимодей­ствовать с консультантом. Они могут просто стоять или сидеть на одном месте безо всякого (или почти безо всякого) стремления что-либо предпринять.

Работая с такими детьми, консультант, вероятно, будет чувствовать себя беспомощ­ным, потерянным, обескураженным.

¹ Мелким шрифтом приведены отрывки из статьи Т. Коттман и К.Стайлс «Взаим­ное рассказывание историй: применение Адлерианского подхода в детской терапии (KottmanT., Stiles К., 1990).

- По существу, данная цель должна называться «покой». Неадекватность, демонст­рация своего несоответствия целям и требованиям — лишь средство, которое исполь­зует ребенок, чтобы его оставили в покое.

Доценко называет способность судить о манипулятивных намере­ниях партнера по собственным эмоциональным реакциям внутренним эмоциональным толкователем (Доценко Е. Л., 1996, с. 225). Правда, при этом он ссылается не на Дрейкурса, а на другой источник (Dinkmey-ег L., McKay G. D., 1976; Доценко Е. Л., 1996. С. 222-223).

Самомониторинг — это техника, широко используемая в бихевио-ральной терапии. При этом бихевиоральные терапевты отмечают, что сам факт мониторинга существенно снижает интенсивность наблюда­емого симптома (Greydanus D. E., Wolraich M. L., 1992).

Самонаблюдение снижает интенсивность чувства.

6.4. Психологическая самооборона (психологическое самбо)

Задача техник психологического самбо — предохранить себя от раз­рушительных последствий варварского нападения и манипуляции, помочь самому себе справиться с ошеломленностью, смятением, эмо­циональной бурей в душе. Техники самбо позволяют выиграть время, нужное для того, чтобы вновь обрести самоконтроль и восстановить свои способности к функционированию в интеллектуальном пласте взаимодействия с партнером.

Мы говорим о самообороне, а не о самозащите, поскольку между этими понятиями могут быть выделены по крайней мере три важней­ших различия:

1. Защищают обычно слабого, а обороняться может и сильный, если
на него напали.

2.Защищаться можно на любой территории, в то время как обороня­
ются на собственной земле.

3.Лучший способ защиты — встречное нападение, обороны — пре­
образование материала и формы нападения в новый материал и новую
форму для эмоциональной нейтрализации ситуации. '

Психологическое самбо требует:

а) использования четких речевых формул;

б) правильно подобранной интонации — например, спокойной, хо­
лодной, задумчивой, веселой или грустной;

в) основательности в ответе, которая достигается:
□ выдерживанием паузы перед ответом;

Тренинг влияния и противостояния влиянию

Глава 6. Цивилизованное противостояние нападению и манипуляции

□ неторопливостью ответа;

□ обращенностью ответа в пространство более глубокое и об­
ширное, нежели то, которое представляет собой непосред­
ственная зона столкновения.

Пауза большинством нападающих воспринимается как признак силы, если, конечно, адресат молчит не потому, что «потерял дар речи». Пауза должна сопровождаться задумчивым выражением лица и вни­мательным (даже до некоторой пристальности) взглядом в лицо собе­седнику. Слишком поспешный ответ означает, что адресат не в состоя­нии справиться с интервенцией и торопится «отбросить» выброшенное в него ядро, как пытаются отбросить горячую картофелину. Однако перебрасываться горячей картофелиной — значит вступить в манипу­ляцию или ответить нападением на нападение. Вопреки ожиданиям нападающего, адресат удерживает картофелину некоторое время у себя, изучает, рассматривает, взвешивает ее — и лишь затем возвращает ин­тервенту в неузнаваемом виде.

Самооборона требует спокойствия и задумчивости, возможно, даже грусти. Однажды в тренинге я использовала метафору шестикрылого Серафима, величественно омывающего своими крылами нападающе­го на него варвара или навязывающегося манипулятора.

В случае применения техники английского профессора иногда допус­тимо использование веселой интонации (см. ниже). Холодная интона­ция может быть использована лишь в тех случаях, когда адресат при­меняет технику внешнего согласия и при этом хочет дать понять, что он вынужден согласиться с манипулятором, хотя ему это может быть и не очень приятно.

Каждая из техник психологического самбо — это не только метод социально-психологического взаимодействия, но и метод размышле­ния. Используя соответствующие этими техникам речевые формулы, мы возвращаем себя к размышлению. Ответ интервенту в технике пси­хологической самообороны означает, что мы напоминаем и себе, и ему: летают не только горячие картофелины, но и ласточки, снег, кометы, самолеты...