Глава 8. В подземелье Слизерина

В длинной низкой комнате с потолком и стенами из необработанного камня, гостиной Слизерина, на стуле с высокой спинкой, вытянув к огню длинные ноги, сидел Драко Малфой. Зеленоватые лампы, свисавшие сверху, давали грустный тусклый свет. Огонь, потрескивающий под покрытой сложной резьбой каминной полкой, добавлял ненамного больше освещения. Драко отчаянно пытался придумать себе какое-нибудь занятие, но в голову ничего не приходило. Краббе и Гойл, напуганные возможным отчислением, ушли в библиотеку, где усиленно пялились в книжки. Малфой ушел от них, так как выносить постоянное хихиканье учеников он был просто не в состоянии. Ведь больше всего на свете он боялся выглядеть посмешищем. А кем ещё можно выглядеть, если сидеть между двумя придурками, один из которых до сих пор читает по слогам, шевеля губами, а второй, прочитав предложение, долго чешет репу, пытаясь вникнуть в смысл.

Из-за плохой погоды идти на квиддичный стадион не хотелось, а в Дуэльном клубе был выходной.

Можно, конечно, подразнить Миллисент Балстроуд, но нет никакого настроения. Она уже пять раз за последние десять минут прошествовала мимо под разными предлогами. Раньше от нее достаточно легко было отделаться, в семьях чистокровных волшебников уважали договоренности, а из того, что будущая его судьба должна быть тесно переплетена с семейством Паркинсон, никогда секрета никто не делал. Поэтому, Миллисент не оставалось ничего другого, как изредка строить ему свои бульдожьи глазки. Теперь же, после того случая в августе на званном обеде в Имении Малфоев, он оказался совершенно свободен.

Драко слегка улыбнулся, вспоминая, как он галантно положил Панси салатик, а она свирепо прошипела ему в лицо: «Хочу тебя предупредить, что все эти намеки и контракты, заключенные в незапамятные времена нашими папашами никакой ценности теперь не имеют. Нас с тобой абсолютно ничего не связывает. Этим летом у бабушки я, наконец, поняла, что Квентин Меари, мой кузен, и есть мое будущее, и если ты хоть раз ко мне прикоснешься …» Тогда он страшно развеселился, так как ни разу в жизни у него не было желания ее касаться. Они знали друг друга с рождения, в некотором роде даже дружили, но мысль о предстоящем браке с ней тяготила обоих всегда. Драко повезло, он уродился неисправимым оптимистом и искренне надеялся, что до его окончательного совершеннолетия все проблемы развеются сами по себе. Неизвестно, останутся ли доходы их отцов одинаковыми, то есть, будут ли они с Панси в равных условиях к этому моменту. Отцы их всегда могут поссориться насмерть, так как оба отличаются вспыльчивым нравом. Да и к тому далекому времени (в детстве совершеннолетие всегда кажется очень далеким событием) всякое может случиться: либо Панси похорошеет, либо Драко будет в состоянии послать папашу очень далеко с его идеями. Все оказалось так, как он и предполагал. И Паркинсон и Малфой немного запятнали свои имена перед Министерством Магии, конечно, оба выкрутились… Но Паркинсон всегда был немного туповат. Если Люциусу удалось привести миллион причин, по которым он никак не мог принимать участие в прошлогодних событиях и отвязаться от круглосуточного наблюдения ауроров под предлогом беременности Нарциссы, то штрафы, наложенные на Паркинсона, здорово снизили его стоимость, и необходимость связываться с его деньгами слегка поуменьшилась. Поэтому желание Панси решить свою судьбу самостоятельно не могло встретить сильного сопротивления со стороны обоих магов.

Драко же вздохнул с явным облегчением. Во время учебы в Хогвартсе он оказался сильно удивлен обилием симпатичных волшебниц. С детства круг его общения был довольно ограниченным, и он искренне считал, что ведьмы бывают красивыми, только если в роду у них были вейлы (как его мамаша). А немногочисленные пожилые родственницы, иногда навещающие Имение Малфоев были просто страшны. Оказалось, что ни Панси, ни Миллисент (ее он тоже видел ее в раннем детстве) не являются типичными ведьмами, просто ему не повезло.

Более того, как он ни скрывал этого от себя, но даже полукровные волшебники и, стыдно сказать, магглорожденные, и сами магглы внешне вполне симпатично выглядят, а некоторые даже очень ничего.

В Хогвартсе он не очень много общался с Панси, да и необходимости в этом не было, а Миллисент, хоть и положила на него глаз, старалась держаться подальше. Он одно время даже увлекся Блез Забини, она, действительно, была очень привлекательной колдуньей, но… Как оказалось, в мире существуют даже более хладнокровные маги, чем Люциус пытался вырастить из Драко. Эта девчонка не только была достойна учиться в Слизерине, своим коварством она, казалось, могла превзойти кого угодно. Она не нуждалась ни в подругах (бедная Миллисент тщетно пыталась с ней подружиться), ни в кавалерах. Наверняка, у нее были какие-то свои цели, но никто из ее однокурсников о них не знал. Когда она подставляла под взыскания и наказания бедных наивных хаффлпаффцев и придурочных гриффиндорцев это было весело. Но когда почти каждый из тех, кто сидел с ней на соседних партах испытал на своей шкуре, каково получить взыскания и лишиться баллов только потому, что у Блез появилась идея сотворить очередную хитрую штуку… Переиграть ее было практически невозможно. Драко постепенно привык держаться от нее подальше. Хоть он и получал чисто эстетическое удовольствие от созерцания правильных черт ее лица, но, все-таки, надо же придерживаться хоть каких-то правил! Она столько раз выставляла Панси и Милли полными дурами. Столько ребят ходило из-за нее в синяках, а уж когда об их проступках узнавали родители… В Слизерине учились и дети очень жестоких в воспитании родителей. И когда она в начале четвертого курса вывела всех первоклашек Слизерина на очень жестокие меры наказания, Драко понял, что эту девушку он постарается обойти стороной. Нельзя враждовать с теми, кто с тобой заодно, так же нельзя враждовать абсолютно со всеми, иначе придется ожидать ответных ударов со всех сторон.

Вот у него самого, есть определенное число врагов. Ясное дело, Поттер, он как отказался еще в первом классе от протянутой руки Драко, так и продолжает вести себя по-свински до сих пор. Потом его дружок Уизли, этот, вообще, полный отморозок. Тупой Лонгботтом, специально норовит расплавить свой котел рядом с вещами Драко, хоть и боится его. И все, какой смысл тратит свои силы на хафлпаффцев, они даже сдачи не дадут. Хоть он и дерется с ними в Дуэльном клубе, на них удобно тренироваться. А равенкловцев он почти не замечает, они держатся подальше от всего. Хотя у них самые симпатичные девчонки.

И еще, конечно, он ненавидел магглов и их отродья. Но последнее время какие-то смутные сомнения начали терзать его.

Началось все с того, что Нарцисса на следствии со слезами на глазах заверила ауроров, что было бы совершенно жестоко с их стороны из-за нелепых подозрений лишить беременную женщину единственного защитника, Люциуса. Их обоих отпустили домой, а вечером между Драко и родителями состоялся препаскуднейший разговор. Нарцисса гордо похвасталась, что у нее будет долгожданная дочка, истинная вейла, а не недоделанный мальчишка. Поэтому она устраняется от участия в политических играх, ведении домашнего хозяйства и воспитания сына. Все ее силы теперь будут направлены на то, чтобы передать будущей дочери все волшебные силы, знания и умения, оставленные ее бабушками и прабабушками. В результате получится настоящая английская вейла без французских примесей, поэтому это событие полностью отвлекает ее от остальных дел. Люциус легко согласился с ней, он не собирался рисковать в ближайшее время своим состоянием, поэтому тихонько закрытая в своей комнате супруга его вполне устраивала. Что же касается Драко, он, конечно, остается единственным наследником, но возиться с ним будет абсолютно некому. В ближайшее время Люциус будет заниматься благотворительностью, даже примет участие в судьбах бедных колдунов, оставшихся в результате последней войны без средств к существованию, и, вообще, примет сахарно-сиропный имидж. Поэтому Драко остается предоставленным самому себе, Темные искусства они с отцом изучать не будут, поэтому пусть довольствуется тем, чему его учат в школе или занимается самообразованием.

Драко тогда пожал плечами и послушался. Все равно, больше ничего не оставалось. Остаток лета он провел в гостях у Гойла, они довольно весело провели время, развлекаясь в лесу охотой и на реке рыбалкой, а в плохую погоду набегами на библиотеку.

Там, в библиотеке, на стене, он увидел то, что врезалось ему в сознание с ясностью молнии.

И сейчас, сидя у камина, он вспоминал этот предмет.

Карта. Карта мира. Развернутая во всю стену.

На ней были нанесены места, куда волшебники могли аппарировать, то есть места с зафиксированными координатами. Этих точек было не боле трех сотен. Также на карте были затонированнные приятным голубым цветом области, где проживали волшебники, и куда путь магглам был заказан. И что просто убило его, этих областей было очень мало! А те, что были, оказались такие малюсенькие, что на карте были просто обозначены цифрами. Сами пояснения к цифрам шли снизу карты, их было не больше тысячи. Например, на карте виднелся симпатичный город с надписью «Лондон». В нем прилепились три малюсеньких числа: 41, 42 и 43. Легенда гласила: 41 — Косой переулок, 42 — Лютный переулок, 43 — платформа девять и три четверти Хогвартс-Экспресса. Тысяча маленьких точек на огромной карте! Это и все, что отведено им, чистокровным магам, на этой планете?

А все остальное — магглам? Сколько же их?

Они с Гойлом перерыли все книжки (рылся в книжках только Драко, Грегори только картинки разглядывал, да и то при условии, что они цветные) и нашли демографический словарь, который гласил, что число населения Земли перевалило за 5 миллиардов.

5 миллиардов!

И это количество плюс несколько сотен полукровных волшебников его отец в компании с Вольдемортом пытался уничтожить?

Они полные кретины, или у них были другие цели?

Вот это и мучило его.

Ему еще в книжках попался анекдот про то, как некие магглы, именуемые чукчами отказались воевать с магглами-китайцами под предлогом, что если они победят, им этих китайцев хоронить негде будет. Теперь, со справочником в руках, он оценил юмор.

Ну не был, не был его отец идиотом! Он хитрый, коварный и жестокий тип, но никак не фанатик, чтобы ради такого дебилизма рисковать положением в обществе и честно нажитым капиталом. Что-то здесь не так, возможно, ему и объяснили, в чем дело, если бы победа обернулась к ним лицом, но теперь, ясно, их планы временно приостановились и посвящать в них Драко нет никакого смысла. И неизвестно, существует ли Вольдеморт сейчас, и призовет ли он Люциуса себе на помощь когда-либо… А победить они смогли бы вряд ли…

И что-то совсем ему не хотелось заниматься боевыми действиями. Вот если бы магглокровки первыми напали на них, это бы оказалось интересным, он дрался бы с отцом плечом к плечу до последнего!

А сейчас ему и так хорошо.

Только скучно, а чего не хватает, непонятно.

Хорошо, хоть сегодня за завтраком Грейнджер всерьез развлекла его. Драко снова улыбнулся, вспоминая, какая она маленькая, грозная и задиристая! А если над ней подшутить, она так забавно шипит и удерживает своих приятелей от драки. Просто массу положительных эмоций можно получить, дразня ее.

Ну, хватит, уже и спать пора, а последними его мыслями перед сном будут мысли об этой беспородной девчонке?

Драко Малфой встал, потянулся, послал Миллисент слащавую улыбочку (вон как обрадовалась, бедняжка) и направился в спальню для мальчиков.