Дмитрий Алексеевич БУБНОВ

В 1957 году Дмитрий Алексеевич Бубнов работал главным инженером Средне-Колымского районного геологического управления, находящегося в составе большого Северо-Восточного управления (Магадан). В его разведрайоне велись обычные для Колымы поисковые и разведочные работы на россыпи золота. Однако, когда в Магадане встал вопрос, кого назначить начальником вновь создаваемого и переданного СВГУ Камчатского районного геологоразведочного управления, то выбор пал почему-то именно на Дмитрия Алексеевича. Может быть, потому, что умел он организовать работу почти на пустом месте, умел ладить с людьми и в то же время, держать их под контролем?

Так или иначе, но в октябре он с группой магаданских геологических руководителей полетел в Петропавловск, чтобы принимать управление. Он не мог знать, что летит на Камчатку навсегда, что она так и не отпустит его, он умрет через полтора года от инфаркта и будет похоронен в Петропавловске. А его дело продолжат здесь же, на полуострове, сыновья-геологи.

Похоронен Дмитрий Алексеевич на старом кладбище, что на 4 километре. Могила находится на середине крутого склона возле института Камчаткоммунпроект. Ее видно издали из-за единственного на этом кладбище надгробного бюста-постамента: геолог через лупу разглядывает камень. Под бюстом надпись: "Дмитрию Алексеевичу Бубнову. 1916 - 1959. Мужу, отцу, другу".

Родился Дмитрий Алексеевич Бубнов в 1916 году на станции Уссури Уссурийского области (ныне Приморье). После школы был техникум, затем Дальстрой, Колыма. В 1951 году окончил геологоразведочный факультет Владивостокского политехнического института. Геология была его любимым и единственным делом жизни.

"Каким надо быть человеком, чтобы в Дальстрое выбиться в начальство! - восхищенно рассказывал автору камчатский геолог Анатолий Иванович Байков, лично знавший Бубнова. - Это ж надо было пить и не спиться, интриговать и не сгореть. Там надо было быть личностью!

И Бубнов был такой личностью! Он сильное впечатление производил. Когда я в мае 1959 года приехал на Камчатку вместе со своими товарищами Еркиным и Долматовым, нас принял лично Дмитрий Алексеевич - начальник управления. Даже таких начинающих геологов, как мы, которые лишь год отработали после вуза, ничего еще собой не представляли, принимал лично он сам. Это особенность Дальстроя. Там умели работать с кадрами, ценили их, понимали, что сражения выигрывают солдаты, в нашем случае - простые геологи. Поэтому стремились знать каждого в лицо.

Причем Бубнов не сразу нас всех троих скопом принял, а приглашал в кабинет каждого персонально. Смотрел в глаза, расспрашивал, а затем предлагал место работы.

К сожалению, он вскоре неожиданно умер. Я фотографией увлекался, на его похоронах был фотографом. Жаль, ничего не осталось…".

"Это был необыкновенный человек, - вторит Байкову ветеран камчатской геологии Петр Антонович Головин. - Ему Богом был дан талант руководителя. Он был одновременно строг и необыкновенно добр. Доверял и проверял. Он наладил строгий контроль за исполнением в аппарате управления. В нем сочетались качества высокого геологического профессионализма с качествами организатора и воспитателя. С ним было легко работать. Несмотря на то, что Камчатское райГРУ входило в состав СВГУ, Бубнов добился в министерстве, что ассигнования для Камчатки выделялись отдельной строкой, минуя СВГУ. Это лишало возможности руководству СВГУ манипулировать средствами в пользу Магаданской области.

11 июня 1959 года Бубнова не стало. Он сгорел на работе. Пусть земля ему будет пухом. Светлая ему память".

Специально для этой книги написал воспоминания о Дмитрии Алексеевиче Бубнове бывший начальник Камчатского геологического управления Вадим Михайлович Никольский. Ниже я привожу воспоминания полностью.

"С Дмитрием Алексеевичем Бубновым я познакомился 30 октября 1957 года, когда он, еще будучи главным инженером Средне-Колымского райГРУ, прибыл на Камчатку в составе комиссии Северо-Восточного геологического управления, которому приказом Мингео СССР передавалась геологическая служба Камчатки с 1 ноября 1957 года. Я работал в то время главным геологом Камчатской поисково-съемочной экспедиции Дальневосточного геологического управления и давал комиссии СВГУ основные пояснения по работе ПСЭ и геологии Камчатки в целом. Результаты работ экспедиции в 1957 году были очень интересными.

Председателем приемной комиссии был начальник СВГУ Б. Б. Евангулов, а его заместителем - начальник геологического отдела управления В. А. Титов. Но больше всего вопросов задавал мне и вел со мной отдельные беседы Дмитрий Алексеевич Бубнов - член комиссии, что меня немало удивляло, поскольку вопросы были не только геологическими.

Внешне Д. А. Бубнов производил очень приятное впечатление. Среднего роста, плотного телосложения, с широким, округлым лицом "русака", на котором выделялись внимательные карие глаза, нередко смешливые. Он энергично тряс мою руку и оглядывался по сторонам базы ПСЭ, интересовался всеми вопросами жизни экспедиции, а слушая меня по итогам работ партий ПСЭ, делал какие-то пометки в своем блокноте.

Все прояснилось 5 ноября, когда Б. Б. Евангулов зачитал приказ по СВГУ о создании в его составе с 1. 11. 1957 г. Камчатского районного геологоразведочного управления, начальником которого назначался Дмитрий Алексеевич Бубнов. Исполняющим обязанности главного инженера райГРУ был назначен В. Н. Николаев - начальник ПСЭ, исполняющим обязанности главного геолога стал В. В. Крылов - главный геолог нефтяной экспедиции. Я назначался начальником геолого-поисковой экспедиции, объединяющей работы ПСЭ и нефтяной экспедиции. Это было сделано без моего ведома и согласия, в духе Дальстроя. Я обратился к Д. А. Бубнову с вопросом:

- Как же так, Дмитрий Алексеевич, без меня - меня женили? Я не согласен.

- А твоего согласия и не требуется, - отпарировал он. - Ты давал нам все пояснения по геологии Камчатки, тебе и работать. Моего согласия тоже никто не спрашивал. Вызвали в Магадан и сказали: "Надо". Понял? Ну да не боись, вместе будем работать. Ты мне понравился. Евангулову и Титову тоже, кстати.

7 ноября 1957 года мы впервые в объединенном составе - съемщики, нефтяники, геофизики, снабженцы, вышли под руководством Д. А. Бубнова на демонстрацию в Петропавловске-Камчатском. Всем нам новый начальник понравился своей общительностью, веселым нравом, душевностью. Пели песни, рассказывали геологические байки и анекдоты, знакомились. После демонстрации мы с Д. А. Бубновым были приглашены на праздничный обед в семью М. Б. Беловой и Л. П. Грязнова. Сидели рядом за столом и продолжали геологические беседы допоздна. Была взаимная симпатия, и я пошел провожать его до гостиницы "Восток".

Конечно, Дмитрию Алексеевичу было тяжело. Никаких разведочных работ на Камчатке в том году не велось, основные нефтеразведочные работы были почти полностью свернуты. Поэтому первым делом он вскоре восстановил Богачевскую нефтеразведочную экспедицию на восточном побережье Камчатки. Усилены были геофизические работы, правда, в небольшом объеме. Но упор все же делался на съемочные и поисковые работы, особенно на твердые полезные ископаемые, в том числе на золото, по которому магаданцы были большими специалистами. В начале 1959 года была создана гидрогеологическая экспедиция по разведке термальных вод, прежде всего паужетских. Все снабженческие, хозяйственные, строительные дела были объединены по аналогии со структурами райГРУ СВГУ в контору подсобных предприятий (КПП).

Все эти новшества и преобразования Д. А. Бубнов проводил оперативно и быстро. Работал он нередко по 14 - 16 часов в сутки, много курил. Правда, часто приказывал, не считаясь с мнением руководителей предприятий. Так, в геолого-поисковой экспедиции райГРУ - одной из крупнейших - он почти полностью ликвидировал аппарат, оставив начальника, главного геолога и одного техника-геолога (секретаря), передав все остальные службы в КПП. Это создавало массу неудобств.

В первых числах января 1958 года Дмитрий Алексеевич вызвал меня к себе в кабинет и сказал:

- Вот что, Вадим Михайлович, отправляйся в Магадан для защиты всех проектов работ райГРУ на 1958 год.

- Как так всех? - опешил я. - Геолого-поисковой экспедиции - другое дело. Всех - не смогу. И потом, у Вас есть главный геолог райГРУ. Его и посылайте.

- Ну что ты, он же не защитит, не сможет.

- Посылайте главного инженера.

- Тем более не сможет. Он не геолог. В общем, Вадим Михайлович, я уже заказал тебе билет на самолет и позвонил в Магадан. Тебя там ждут, собирайся. Да не боись, все будет о,кей! Я сам приеду к тебе на подмогу. Слово тебе даю.

Так я оказался в Магадане с двумя чемоданами, набитыми 32 проектами съемочных, поисковых, разведочных и тематических работ райГРУ на 1958-1959 годы. Я их сразу же разнес по отделам и управлениям СВГУ на просмотр и рецензию соответствующим специалистам. Ежедневно обходил их и давал пояснения.

Д. А. Бубнов постоянно подбадривал меня по телефону, а в начале февраля и сам появился на неделю в Магадане. В первый же день он объявил мне, что "все в порядке", моими пояснениями рецензенты удовлетворены, а на защиту проектов и смет райГРУ он постарается приехать еще раз.

Каждый вечер мы с ним ужинали в ресторане гостиницы, играли в шахматы и гуляли по Магадану. Но занимался он исключительно хозяйственными делами. Правда, и переговорил "кое с кем", чтобы сметы наши особенно не резали. Друзей в СВГУ у него было много, интерес к Камчатке был велик, и многие колымчане хотели у нас работать. Я даже сделал в СВГУ два доклада на тему о геологическом строении и полезных ископаемых Камчатки, а затем - Курильских островов.

Дмитрий Алексеевич стал комплектовать новый аппарат райГРУ. Из Магадана и экспедиций СВГУ им были приглашены на должности главного инженера М. Д. Чернов, главного геолога - И. Н. Карбивничий, заместителя по общим вопросам - А. В. Сафонов, главного бухгалтера - Э. В. Далецкий, начальника планового отдела - Г. Е. Горлицкий, начальника отдела труда и зарплаты - Кутузов. Вместе с А. В. Сафоновым Дмитрий Алексеевич стал создавать план строительства новой, благоустроенной базы геологов в Сероглазке. Это сразу повысило его авторитет.

В конце марта 1958 года я успешно защитил все 32 проекта геологических работ райГРУ на 1958-1959 годы в Магадане и вернулся на Камчатку. Д. А. Бубнов поблагодарил меня и сказал:

- Из СВГУ пришло приглашение на первое Всесоюзное совещание по ртути, которое будет 14 - 16 мая в Москве. Титов и я считаем, что надо ехать тебе.

- Но ртутью у нас занимается Юрий Васильевич Жегалов, ему и карты в руки, - ответил я.

- Нет, поедешь ты. Жегалов не сумеет отстоять наши интересы. Готовь доклад по ртути Камчатки, мы тебя заслушаем на НТС.

- Тогда у меня к Вам, Дмитрий Алексеевич, одна просьба: я не был в камчатском отпуске 7 лет, устал. Семья у меня в Хабаровске. Разрешите после ртутного совещания в Мингео пойти в отпуск.

- Валяй. Согласен. Напиши мне о совещании сразу же. Денег больше проси.

10 мая 1958 года на НТС райГРУ под председательством Д. А. Бубнова я сделал доклад "Ртутоносность Камчатки". Он был одобрен советом, и 12 мая я вылетел в Хабаровск, а затем в Москву. 16 мая после успешного сообщения по ртути Камчатки на, по сути дела, экспертном совете Мингео СССР, отбыл в отпуск в Саратов, подробно проинформировав Дмитрия Алексеевича о совещании.

Осенью 1958 года после возвращения из отпуска передо мной вдруг встала дилемма: оставаться на Камчатке или переводиться в Дальневосточное геологической управление, в Хабаровск. Дело в том, что еще в те годы, когда мы подчинялись Хабаровску, там мне выделили двухкомнатную благоустроенную квартиру, в которой уже три года жила моя жена, работающая ведущим палеонтологом в ДВГУ, к тому же ожидающая нашего второго ребенка. А начальником управления был Виктор Андреевич Ярмолюк - мой учитель и друг, усиленно уговаривающий меня перевестись в Хабаровск.

Дмитрий Алексеевич Бубнов и слышать не хотел о переводе. Пришлось пойти на осложнения в работе с рядом аппаратчиков райГРУ. В феврале 1959 года Дмитрий Алексеевич не выдержал и сказал в сердцах:

- Ладно, черт с тобой! Уезжай. Но я уверен, что ты еще пожалеешь и вернешься к нам. Помни мое слово.

Так и получилось. Но Дмитрия Алексеевича уже не было в живых. Он скоропостижно скончался от инфаркта в июне 1959 года. Для меня это было большой личной утратой и скорбью. Став начальником КТГУ, я старался с большим вниманием относиться к его жене и сыновьям-геологам.