О боли и наслаждении

Боль и наслаждение – это атрибуты, конечно же, автоматических иерархий.

Жизнестойкость автоматической иерархии определяется не только исполнительностью подчиненных подуровней и качеством обратной связи, но и возможностями для «отработки возмущений», нарушающих эту идиллию. Эталоном, по отношению к которому идентифицируются эти отклонения, является специальный пакет программ, который содержит полную информацию о том, «как оно все должно быть». Мощная программа сравнивает с этим эталоном информацию о том, «как оно все есть в действительности». Несовпадение действительности с эталоном – сигнал для запуска реагирования, исправляющего разницу. Далеко не все из таких сигналов дублируются тревожными сообщениями оперативному сознанию; но когда они дублируются, роль тревожных сообщений играет именно боль.

Кстати, на принципе сравнения с эталоном и исправления обнаруженных отклонений основано все принудительное развитие в автоматических иерархиях: для этого эталон должен всего лишь нужным образом изменяться, а системы регенерации – успевать отрабатывать все новые отклонения. Например, именно так вырастают растение из семечка и животное из эмбриона. Конечно, в процессе роста все время имеется рассогласование между эталоном и действительностью. Но если рост идет, все время стараясь убрать рассогласование, то боли не возникает. Если же ограничить рост и вызвать таким образом сильное рассогласование, то появится боль – так, страшно должны были мучиться дети, которых средневековые монархи велели помещать в жесткие сосуды, ограничивавшие рост их тел и придававшие им «ужасно смешную» форму.

Физическая боль, помимо индикации непорядка в теле, имеет еще одну важную функцию. Достаточно долгая и сильная боль означает, что системы регенерации не справляются с имеющимся повреждением – например, при ампутации конечности – и тогда сам эталонный пакет программ автоматически перестраивается в соответствии с новой ситуацией; при этом боль утихает.

Тело, с помощью своего эталонного пакета, контролируется полностью – в отличие от вспомогательного контроля тела с помощью периферической нервной системы, болевые индикаторы у которой расположены дискретно. То, что не все болевые ощущения возникают при участии нервов, легко наблюдается при тех же ампутациях конечностей. Физические воздействия на ампутированную конечность, даже далеко отнесенную, вызывают у пострадавшего такие же боли, как если бы конечность была на своем родном месте. В научной медицине такие боли называются фантомными, но она не может внятно объяснить их происхождение. Ей трудно согласовать фантомные боли с другим фактом: эффективным местным обезболиванием именно с помощью блокады проводимости нервов! Но обратим внимание, что такое обезболивание достигается тогда, когда нервы не повреждены – а при этом болевая индикация оперативному сознанию осуществляется, действительно, с их помощью. Если же они повреждены, то происходит переключение на аварийный режим болевой индикации – прямо с выхода программы, сличающей действительность с эталоном. Вот почему при травмах с повреждением нервов, например, при раздроблениях конечности, местные обезболивающие блокады неэффективны, и приходится применять наркотические анальгетики, изменяющие состояние сознания пострадавшего.

«Но ведь в головном мозге, – возразят нам медики, – имеются т. н. центры боли и наслаждения. Электрическое воздействие на них вызывает реальные ощущения у подопытного!» Это действительно так, но почему? Прежде мы говорили о том, что головной мозг – это оконечное устройство на физическом уровне у системы обратных связей для управления тела душой. Возмущения, вносимые в обратные связи, вызывают соответствующие отклики – так и должно быть. С помощью микроэлектродов можно вызвать у подопытного не только разнообразные физические ощущения, не только сокращения мышц, изменение тонуса сосудов и другие физиологические реакции, но и эмоции, мысли, чувства, и даже зрительные и другие образы – правда, при непременном условии: все эти отклики не выходят за рамки автоматических, рефлекторных актов. Никаким физическим воздействием на мозг не удается добиться сознательной реакции, скажем, новой мысли – кроме, разве что, мысли «сволочь ты, профессор…»

Происхождение душевных болей и мук основано на том же принципе, что и происхождение болей физических – на сравнении действительного положения вещей с эталоном. Должно быть вот как, а есть – как всегда… И душа болит, причем она может болеть не только за себя, а и за других и вообще за что угодно, к чему болящий имеет какое‑либо отношение. Имеется, однако, и качественное отличие душевной боли от физической. Долгая и сильная душевная боль не вызывает автоматической подстройки душевного эталона, поскольку перестройки в душе дарованы людям, как их сознательные деяния. Чтобы унять боль по поводу своей же души, можно перестроить либо ее эталон, либо – ее саму. Обычная дилемма: перестраивать эталон, т. е. занижать идеалы, означает признать себя ничтожеством, а возвышать душу до эталона – это же трудиться надо… Проще всего принять испытанное обезболивающее – что‑нибудь покрепче; это хотя бы на время избавляет от всех душевных мук, включая муки совести…

Представьте – сторожевая система сообщает: «Вот здесь имеется неблагополучие», – а хозяин, принимая обезболивающее, отвечает фактически «Ну и хрен с ним, с этим неблагополучием!» Добросовестный сторож повышает голос… дозу обезболивающего приходится увеличивать – до тех пор, пока не будет достигнуто динамическое равновесие. В результате такого поведения хозяина происходит перестройка эталона – нормой начинает считаться то состояние, когда принято обезболивающее. Теперь, при отклонении от этой «нормы» – разумеется, возникает боль (причем источника той боли, с которой все это началось, может уже и не быть). Вот так и возникает пристрастие к препарату. Своим «коварством» по этой части славятся алкоголь и наркотики, но некоторые любители таблеток успешно доводят себя до жалкого состояния, обходясь каким‑нибудь анальгином. Все внешние, насильственные методы обезболивания чреваты осложнениями такого рода.

Известны, впрочем, и другие методы подавления боли – через управление своим сознанием. Один из них – это переключение внимания: если отключить внимание от болящего места, то боль не чувствуется. Этому методу обучаются, например, бойцы – «Не обращай внимания на боль, иначе не сможешь продолжать бой!» Народное средство – «заговаривание зубов» – это, по сути, тот же метод. Эффективность такого метода обезболивания играет порой злые шутки. Известны случаи, когда отвлекшийся рабочий медленно (!) отпиливал себе руку циркулярной пилой. «Как же ты не чувствовал боли?!» – «Да задумался…» А еще говорят, что тем, кто достигает состояния внутренней молитвы и все свое внимание направляет к небесам, не страшны ни пытки, ни костер…

Еще один метод обезболивания через управление своим сознанием – несколько экзотичен. Его суть – превратить боль в наслаждение. Чтобы понять, как такое возможно, заметим, что боль и наслаждение связаны между собой, это как бы две стороны одной и той же медали. Прикосновение желанного для нас приятно, а точно такое же прикосновение нежеланного – неприятно! Одно и то же воздействие вызывает либо боль, либо наслаждение – в зависимости от нашего отношения к нему. Когда обнаруживается рассогласование действительности с эталоном, сигналящее болью, нужно всего лишь полярно изменить свое отношение к этому рассогласованию – сделать желанным не эталон, а действительность, т. е. переключить входы у сравнивающей программы, и боль тут же обернется наслаждением.

Разведчиков специально обучают приему противодействия пыткам – желать вот этой боли, желать еще более сильной боли! Вот в чем разгадка мазохизма – мазохисты не от боли испытывают наслаждение, а превращают боль в наслаждение. Вот почему существует феномен тех людей, которые так любят страдать и сострадать – вплоть до глубоких степеней пристрастия. Кстати, принцип «наслаждение испытывается только от того взаимодействия, которое желанно» – универсален. Изысканная пища не приносит удовольствия, если она вкушается не потому, что кушать хочется, а потому, например, что пришло время обеда; ласки прекраснейшей из женщин – ничто, если эта женщина не желанна. А по поводу мазохизма остается лишь добавить, что если он становится жизненной позицией, то фактически происходит превращение саморазрушения в наслаждение. И еще: не всякая боль утоляется мазохистским способом, ведь для этого необходима оценка ситуации сверху. Поскольку совесть находится на самом верху души, то муки совести превратить в наслаждение никак не удается.