Катастрофа. Путешественники шли всю ночь

Путешественники шли всю ночь. Стараясь развеселить сказандцев, пан Клякса без умолку рассказывал им о разных приключениях, выдуманных и настоящих, вспоминал Алойзи, доктора Пай Хи-во и даже принца, превращенного в скворца Матеуша. Но рассказами пустой желудок не наполнишь.

С трудом пробирались путники в глубь материка. От горячего тропического ветра у них растрескались губы и страшно хотелось пить.

Пан Клякса легко ориентировался без карты. Он полагался на удивительные особенности своей бороды, которая не только указывала направление, но и определяла, где находится вода и пища.

— Выше голову! — время от времени восклицал пан Клякса. — Мы приближаемся к реке… Я уже чувствую запах ананасов и фиников… Я вижу даже кокосовые орехи… Скоро будет обед!

При мысли о сочных фруктах матросы повеселели и ускорили шаг.

Рассвет наступил быстро и незаметно. Перед глазами путешественников предстал диковинный пейзаж: среди буйной зелени мелькали разноцветные птицы и порхали огромные бабочки. В густой траве, как серебряные монеты, звенели и гудели бесчисленные насекомые. Невдалеке виднелся бамбуковый лес.

Неиссякаемая изобретательность подсказала пану Кляксе прекрасную идею.

— Достаньте топоры и ножи! — крикнул он сказандцам. — Мы сделаем себе из бамбука быстроходные ходули.

Матросы с энтузиазмом принялись за работу.

Через полчаса каждый из них держал в руках по два длинных бамбуковых шеста. Из ремней сказандцы сделали петли для ног, наподобие стремян.

— Вперед! — скомандовал пан Клякса. — Смелей! Не бойтесь! Используйте гибкость бамбука! Отталкивайтесь посильнее!

Действительно, высокие ходули оказались необычайно эластичными, и, отталкиваясь от земли, путешественники скакали легко, как кузнечики. У пана Кляксы был всего лишь один шест, но и с ним он совершал гигантские прыжки и все время обгонял матросов. Поверьте мне, друзья мои, что легкость, с какой великий ученый взлетал вверх и приземлялся через полмили, вызывала всеобщее восхищение. Он словно превратился в кенгуру, а некоторым матросам даже казалось, что полы сюртука заменяют ему крылья. Путешественники так быстро скакали на ходулях-скороходах, что пан Клякса едва успевал выкрикивать с высоты своего шеста:

— Прошли десять миль! Гоп!… Еще десять миль! Гоп!… Еще сто миль — и мы у цели! Летим дальше! Прыгайте! Гоп!

Через час вдали показались пальмы. Проголодавшиеся сказандцы жадно набросились на плоды, свисавшие с деревьев. Они уплетали ананасы, топорами рассекали кокосовые орехи и залпом выпивали освежающее молоко.

— Остановитесь! — кричал пан Клякса. — Остановитесь, или вы заболеете от обжорства! А может быть, вам захотелось вернуться к этим аптекарям за касторкой?

При одном лишь упоминании об аптекарях сказандцы сразу же образумились: пыхтя, они слезли с ходуль и легли на землю. Только тогда пан Клякса сбил шестом ветку фиников и скромно позавтракал: ведь он вообще ел очень мало, предпочитая питаться той едой, которая ему снилась.

Хорошенько отдохнув, путешественники тронулись дальше. Они изнемогали от зноя и изо всех сил спешили к реке, которую пан Клякса высмотрел в пятидесяти милях к югу.

— Я ее вижу! — кричал великий ученый, прыгая полумильными скачками. — Мы великолепно искупаемся, если только нас не слопают крокодилы. Я очень уважаю этих почтенных животных. Они просто не подозревают, что люди не любят, когда их едят. Придется им это объяснить. Я умею разговаривать с животными. Я окончил в Саламанке Институт Звериных Языков. Кроме того, я знаю несколько наречий птиц и насекомых. А доктор Пай Хи-во умел разговаривать даже с рыбами. Но для этого нужно иметь третье ухо… Смотрите! Вот мы и на месте.

Путешественники оказались на берегу необычайно широкой реки. Медленно и величественно катились ленивые волны цвета пива, кое-где образуя пенистые водовороты. От реки веяло свежестью и прохладой. В прибрежной пойме грелись на солнце крокодилы.

Пан Клякса снял башмаки и носки, засучил до колен брюки и вошел в воду. Крокодилы беспокойно зашевелились. Пан Клякса смело направился к ним. Крокодилы разинули пасти, а один из них громко щелкнул зубами и угрожающе ударил хвостом по воде. Но пан Клякса бесстрашно шел дальше. Приблизившись к крокодилам, он о чем-то долго говорил с ними, оживленно жестикулируя. Сказандцы не слышали ничего, они только увидели, как крокодилы, покорно кивая головой, попятились, потом нырнули в воду и поплыли восвояси. Да, да, друзья мои, пан Клякса действительно был необыкновенным человеком.

Когда он вернулся к своим товарищам, казалось, что он продолжает разговор с крокодилами. Он бормотал какие-то непонятные слова, которые звучали примерно так:

— Kpa-ба-ба… кру… кру… бу-кра… бу-кру-кру…

Трудно, однако, поверить, чтобы именно так звучал крокодилий язык. Путешественники вмиг разделись и попрыгали в воду. Они плескались, ныряли, плавали и визжали от восторга, как дикари. А пан Клякса купался возле берега, держась в стороне от всех. Дело в том, что у него на груди была магическая татуировка, которую он хранил в тайне. Кто знает, может, там был словарь звериного языка? А может, премудрости доктора Пай Хи-во?

Искупавшись, путешественники еще раз подкрепились и по приказу великого ученого принялись сооружать плот. Они связали ремнями бамбуковые шесты, покрыли их слоем пальмовых листьев и со всех сторон прикрепили поплавки из пробкового дерева. Пан Клякса со знанием дела руководил строительством. Да, да, друзья мои, изобретательность пана Кляксы была поистине неисчерпаемой. В пять часов он построил всех сказандцев и обратился к ним:

— Не будем забывать главной цели нашего путешествия. Сказандия ждет чернил, и мы должны эти чернила достать. Пусть меня назовут Алойзи Волдырем, если я не выполню обещания, данного Великому Сказителю. Боцман Кватерно! Шаг вперед! Назначаю тебя капитаном! Команде занять свои места! Вольно!

Вскоре плот отошел от берега. Пан Клякса стоял впереди на одной ноге и, поглаживая свою окладистую бороду, смотрел вдаль. На плечо ему уселся пестрый попугай и стал клевать его в ухо. Но пан Клякса не обращал на попугая никакого внимания. Он высчитывал расстояние до неведомой страны и вскоре установил, что она лежит на правом берегу, за двадцать седьмым поворотом реки.

— Не надо терять надежды, — наконец прошептал он. — Пусть меня назовут Алойзи Волдырем, если я вернусь в Сказандию с пустыми руками.

Капитан Кватерно умело вел плот. У руля стоял старый моряк Лимпо. Голые до пояса матросы за несколько дней загорели и стали совсем бронзовыми. Только пан Клякса был верен своим привычкам. Он стоял на посту в сюртуке и жилете, как всегда в жестком воротничке, с изящно завязанным галстуком. Это был человек не только великого ума, но и неколебимых принципов.

После двух недель спокойного плавания наступил период тропических дождей. Дождь лил как из ведра, гремел гром; молнии, раскалывая черное небо, то и дело озаряли прибрежный лес. То тут, то там возникали пожары, вызывая переполох среди птиц.

Бегемоты и крокодилы в панике ныряли под воду при каждом ударе грома.

Казалось, вся природа ополчилась на путешественников. Плот то вздымался на гребень волны, принимая вертикальное положение, то погружался в бушующую пучину, но всякий раз снова выплывал на поверхность. Матросы, судорожно уцепившись за кожаные крепления, спасали тех, кого смывало волной.

На правом берегу реки пылали леса. Левого вообще не было видно. Морская буря показалась бы детской игрушкой по сравнению с этим бешеным потоком с его водоворотами, с несущимися гигантскими стволами и обезумевшими зверями и гадами.

Неустрашимый пан Клякса с развевающейся бородой, балансируя то на одной, то на другой ноге, стоял на носу плота.

— Выше голову! — кричал он лежащим на животе сказандцам. — Все идет хорошо! Осталось всего восемнадцать поворотов. Мы приближаемся к цели! Не бойтесь! Я с вами! — И, чтобы ободрить матросов, пан Клякса проделывал опасные трюки: он вскакивал на спину бегемота, хлопал его по голове и громко покрикивал: — Гип-гип! Гип-по! Гип-по-по! Там-там!

Отплыв на порядочное расстояние, пан Клякса отталкивался от бегемота и прыгал обратно на плот. При этом он махал в воздухе руками, как заправский пловец. После каждой такой прогулки на бегемоте он вытаскивал из карманов несколько дюжин летающих рыб, которых ловил по дороге, и бросал голодным матросам. Сказандцы долго терли рыб друг о друга, пока под действием трения они слегка не прожаривались. Потом матросы потрошили их и съедали с большим аппетитом.

Как-то ночью, когда буря еще неистовствовала, пан Клякса сказал:

— Капитан, я хотел бы вздремнуть часок. Сосчитайте до десяти тысяч, а потом разбудите меня.

Для безопасности он привязался бородой к краю плота и уснул глубоким сном. Его храп заглушал раскаты грома. В тот момент, когда капитан досчитал до семи тысяч двухсот двадцати четырех, произошло страшное несчастье. Многие летописцы писали о нем как о самой большой катастрофе того времени.

Вы только представьте себе: внезапно, когда ветер уже немного утих, а буря пошла на убыль, последняя молния угодила в плот и, как ножом, отсекла ту часть, где безмятежно спал пан Клякса.

Это был узкий кусок, шириной всего в полтора локтя. Оторвавшись от плота, он с головокружительной быстротой помчался вниз по течению, унося на себе спящего пана Кляксу. Капитан Кватерно пытался догнать его вплавь, но крокодил преградил ему дорогу. Сказандцам с трудом удалось спасти своего капитана. Вдобавок они попали в водоворот, и их крутило так долго, что они совсем потеряли пана Кляксу из виду, хотя горящий лес освещал реку.

Обломок плота несся все быстрее и быстрее. Великий ученый спал, храпя и посвистывая. Он проснулся только около полудня, когда буря совсем стихла. Ленивые волны снова катились спокойно и величественно. Сквозь редеющие тучи пробивались лучи солнца. Пан Клякса потянулся, отвязал бороду и весело закричал:

— Капитан, распогодилось! Выше голову!

Но ни капитан, ни матросы не подняли головы. Они были уже далеко и не могли слышать голос великого ученого. На двадцать первом повороте река раздваивалась, и плот сказандцев поплыл в неведомую страну. Страна эта еще не была открыта и не значилась ни на одной карте мира.

Лишь через пятнадцать лет один знаменитый путешественник нашел потерпевших кораблекрушение. Они жили среди туземцев, в окружении жен и детей, разводили домашних птиц, а капитан Кватерно, провозглашенный королем страны, правил под именем Кватерностера I.

Но это уже совсем другая история, которую я, может быть, когда-нибудь напишу.

А сейчас вернемся к пану Кляксе.

В тот момент, когда наш великий ученый закричал: «Выше голову», он обнаружил, что находится в полном одиночестве. Тогда он быстро скосил зрачки к носу, слил два взгляда в один и, удвоив зрение, увидел на расстоянии пятидесяти миль плот сказандцев.

Но было поздно.

Вместо правого рукава реки плот поплыл в левый и скрылся из глаз. Славный и мужественный экипаж сказандского корабля «Аполлинарий Ворчун» навсегда расстался с паном Кляксой, и коварные волны унесли его в неизвестность.

Великий ученый остался один. Он, который умел укрощать акул и крокодилов, который смог обуздать бегемота, стоял теперь на одной ноге, с распростертыми руками, развевающейся бородой, стоял и размышлял о судьбе своих товарищей.

Потом он заговорил сам с собой, так как любил иногда побеседовать с умным человеком:

— Ну да… разумеется… Все ясно, дорогой Амброжи… Сказандцы поплыли на юго-запад… На одиннадцатый день они приплывут в неизвестную страну… Мы знаем, что эта страна существует… Когда-то мы обозначили ее на нашей карте и назвали Адакотурада… Правильно. Дальше все ясно… Выше голову, Амброжи! Экспедиция продолжается…

И пан Клякса, полный бодрости и надежды, стал считать пройденные повороты реки.

— Все верно, — сказал он, одергивая сюртук и поправляя галстук. — Через полчаса мы войдем в порт.

Он лег на живот и руками начал грести к берегу. Вдали на холме показались какие-то строения.