Железная дорога № 2

Оранжевое солнце висело над горизонтом, косыми лучами освещая пурпурные пески Плюка. Платформа бесшумно, как во сне, катилась по рельсам. Девушка сидела в клетке на подушке, земляне, - перед ней на курточке Гедевана. Голову Гедевана украшала пилотка из газеты.

Машков мастерил вторую.

- Цан, а можно еще на скрипке, как на мандолине сыграть. - предложил Гедеван. Он взял скрипку, проверил пальцем строй, - Дядя Вова дайте спичку, пожалуйста.

Машков посмотрел на него.

- Извините, забыл, - вздохнул Гедевай. - Ничего, я ногтем.

Гедеван заиграл “Сулико”.

- Не надо. Отсебятина. Маму будем петь, - сказала Цан и улыбнулась Машкову.

Машков закончил шапку. Надел.

- Цан, посмотри, а вот Батуми, - Гедеван показал пальнем на фотографию на сгибе газетной пилотки Машкова. На фотографии был запечатлен колхозник на фоне чайной плантации. Бату-у-ума, - мягко повторила Цан, глядя в глаза Машкову.

- Нет, Батуми - это город. А это, - Гедеван похлопал Машкова по плечу, - Владимир Николаевич.

- Дядя Вова, - нежно сказала девушка.

- А меня зовут Гедеван, - сказал Гедеван.

- Ты говорил, скрипач, - напомнила Цан и подмигнула Машкову.

- Цан, у тебя воды не найдется? - спросил Машков.

- Найдется, - ласково ответила девушка.

- Угостишь?

- Угощу потом. После выступления.

- Ясно. - Машков открыл портфель, вынул пучок травы и нож. - Высушим, покурим. Не возражаешь? - спросил он Гедевана.

- Что вы?! Пожалуйста! - Цан, это грузинская трава киндза.

- Кин-дза-дза, - поправила Цан.

- Нет, Цан, - улыбнулся Гедеван. - Кин-дза-дза - это ваша галактика, а киндза - это наша трава. Вах! Как я раньше не додумал? Владимир Николаевич, а может это не совпадение, а? Может кто-то из наших когда-то в древности уже прилетал сюда и отсюда это название? А что? Почему нет?

- Из Батуми прилетал, - сказала Цан и снова подмигнула Машкову.

- Нет, почему обязательно из Батуми… Это ж так… Гипотеза…

Машков положил траву на футляр и стал нарезать ее на узкие полоски.

- Цан, извини, а вот такие, с хоботками, это кто? - спросил Гедеван.

- Никто. Фитюльки.

- В какой смысле?

- Во всех. Болтают, что они тут раньше до плюкан жили.

- Но это так… Треп.

- Цан, а еда у тебя есть? - спросил Машков.

- У меня все есть, дядя Вова, - многозначительно сказала Цан.

- Дядя Вова, шлюпка! - сказал Гедеван.

Впереди на песке полусгнившая шлюпка.

- Скоро будем выступать. - Цан прикрепила колокольчик к носу.

Машков и Гедеван последовали ее примеру.

- Цан, если тут раньше море было, почему ракушек нет? - спросил Гедеван.

- Из них луц сделали.

- Чем думали эти плюкане, когда все уничтожили. Как тут можно жить? – возмутился Гедеван.

- Лично я довольна, что меня сюда занесло, - сказала Цан.

В этой галактике Ки лучше, чем Плюк планеты нет.

- А что на твоей Зетте еще хуже было?

- Воздух.

- Воздуха не было?

- Был, Но не у всех.

- Как это? - поднял голову Машков.

- А так. У кого есть чатлы, тот покупает кусок воздуха.

- И это его воздух. А если я подышала его воздухом, то мне надо платить, - Цан выразительно посмотрела на Машкова. - Вот так-то.

- Катер! - воскликнул Гедеван.

- Впереди из-за бархана показался катер.

- А как определить, где чей воздух? - спросил Машков.

- Ну вот, смотри. Вот твой участок воздуха. Вот его. А между ними безвоздушное пространство. Элементарно.

- А у кого денег нет, тот чем дышит?

- А тот не дышит. Тот последний выдох в шарик выпускает.

- Ну ладно, приехали… Приготовились! - Цан взяла кофемолку, встала. - Играем, как репетировали.

- Буксир, - сказал Гедеван.

Машков аккуратно собрал нарезанную траву, спрятал ее в нагрудный карман и взял у Гедевана скрипку и смычок. Гедеван поднял футляр.

Катер.

Платформа остановилась у катера.

Это был ржавый большой буксир со свежевыкрашенной оранжевой рубкой. Поломанная мачта, упиралась в фальшборт, лежала клотиком на песке. К фальшборту был привязан большой серый шарик.

- Заходите, ребята, - позвала Цан, освобождая место в клетке.

- Цан, в клетке мы петь не будем. Это унизительно, - твердо сказал Гедеван. - И тебе не позволим! Выходи! Пусть попробует кто-нибудь что-то сказать. Я с ним поговорю!

- Кю! - раздался истеричный вопль и их рубки на палубу выскочил взъерошенный, небритый мужик, с лицом помятым, как привокзальный пирожок.

- Кю! Кю! Кю! - завизжал Пирожок, поглядев на артистов. Он двумя руками содрал привязанный к борту серый шар и сжал его руками. Шар с шумом лопнул. Пирожок бросил на палубу остатки и скрылвя в рубке.

- Чего он сказал? - спросил Машков.

- Говорит, чтобы мы не выступали. У него башка болит. Ребята, подтяните телегу, а то тут подъем, - попросила Цан.

Машков положил скрипку на платформу, соскочил на шпалы и приналег на платформу.

Та не двигалась с места.

- А шарик зачем он раздавал? - спросил Гедеван.

- Потом расскажу, Ты, скрипач, не филонь! Помоги дяде Вове, - сказала Цан. Гедеван спрыгнул, но не успел он прикоснуться к платформе, как та быстро покатилась.

- Привет, ребята! - крикнула Цан и выбросила на песок скрипку, портфель и футляр.

Платформа, развив скорость, мгновенно превратилась в точку в далекой перспективе рельс.

- Уехала, - удивился Гедеван.

- Такова жизнь, родной, - сказал Машков голосом Би и пошел за вещами.

- Кю! - из рубки выскочил Пирожок с тяжелой чугунной трубой в руках и провел невидимым лучом по рельсам. Рельсы запузырились и растеклись по песку.

- Кю! - Пирожок провел трубой у себя под ногами.

- Лазер, - шепнул Гедеван.

- Здоровайся! - в панике шепнул Машков Гедевану. - Присел, хлопнул себя по щекам и крикнул:

- Ку!

- Ку! - пустил петушка Гедеван и зашлепал себя по щекам нещадно.

Пирожок наконец обратил внимание на землян.

- А где еще одна штука? - спросил он, тяжело дыша.

- Уехала и нашу клетку увезла. Ку, дорогой! Ку! – Машков снова похлопал себя по липу и присел.

Пирожок вздохнул, положил трубу на борт и задумался, глядя на землян тяжелым свинцовым взглядом.

Помолчали.

Вдруг раздался скрип, скрежет и корма катера, развалившись, грохнулась на песок. Пирожок мельком взглянул на обломки и, вернувшись взглядом к землянам, начал бить по фальшборту пальцем и размеренно выговаривать:

- Идите и передайте Пж, что Кырр был вынужден трэнклюкировать шарик своего отца, чтобы его последний выдох не видел, как на Плюке пацаки перед стопроцентным чатланином без клетки хотели петь.

- Слушаюсь! - козырнул Машков. - За мной, скрипач! – и зашагал по рельсам.

- Есть! - крикнул Гедеван и побежал за Машковым.

- Стоять! - грозно крикнул Пирожок.

Земляне застыли.

- Передайте ему, что не для того мы его выбрали, чтобы он спокойно смотрел, как каждую ночь над моей головой висела и нахально светилась эта пацакская планета Зетта! – Пирожок показал на небо.

- Слушаюсь! - сказал Машков.

- Есть! - крикнул Гедеван.

- Стоять! И передайте этому клоуну, что если он не приступит к тренклюкации,. то я… Хотя нет! Я ему сам все скажу!

- Пирожок по трапу спустился о катера, взял трубку на плечо и зашагал по песку навстречу заходящему солнцу.

Шпалы.

Смеркалось. Машков и Гедеван топали по шпалам,

- Все должно развиваться в естественной гармонии, - говорил Гедеван. - Нет, дядя Вова?

- Да. Коли есть рельсы, то должен быть и вокзал.

- Нет, я о чем говорю… Лично я считаю, что техническая мысль не должна бежать впереди общественного сознания. Иначе плюкановский абсурд можно получить. Как вы думаете?

- Одного не могу понять, скрипач, хотел стать дипломатом, а пошел в текстильный. Ну, понимаю, в Иняз или педагогический. Почему?- помолчав, спросил Машков.

- В педагогический Алик не пустил.

- Алик кто? Брат?

- Папа.

- Мать жива?

- Нет. Меня Алик воспитал.

- Он текстильщик?

- Текстильщик дядя, Алик учитель.

- Язык преподает?

- Английский.

Помолчали.

- А я одним только иностранным овладел. Но зато в совершенстве, - сказал Машков. - Вот спроси меня, как по пацако-чатлански будет “Спокойно, скрипач. Если есть на этом Плюке где-нибудь гравипаппа, то мы ее достанем. Не такое доставали”. Спроси!

- Я и сам знаю. “Ку”.