Екатерина Романовна Дашкова

(1744–1810)

Княгиня. Участница государственного переворота 1762 года, приведшего на престол Екатерину II. С 1769 года более 10 лет жила за границей, встречалась с Вольтером, Д. Дидро, А. Смитом. В 1783–1796 годы была директором Петербургской Академии наук и президентом Российской академии. Автор «Записок».

Екатерина Дашкова больше всего желала для себя обычной женской судьбы: мужа, детей, семейного очага, где царствует любовь, только любовь…

Пятнадцатилетняя графиня Воронцова выходила замуж по большой любви. Она и слышать не хотела ни о каких «неприятных обстоятельствах». Жених Михаил Дашков, поручик Преображенского полка, красавец, увлек одну из барышень многочисленного семейства Воронцовых, вступил с ней в связь, и дело едва не кончилось скандалом. Однако для влюбленной, напористой Екатерины подобная история не показалась достойным поводом отсрочить свадьбу. Злые языки в Петербурге поговаривали, будто на балу, когда Дашков неосторожно рассыпался в комплиментах перед молоденькой графиней, девица Воронцова не растерялась, позвала дядюшку‑канцлера и сказала: «Дядюшка, князь Дашков делает мне честь, просит моей руки».

Наша героиня забросила свои прежние увлечения – книги, энциклопедии, словари. Надо сказать, что такая юная особа, каковой являлась Екатерина, успела сама собрать ко времени замужества одну из самых больших частных библиотек России. Да не просто собрать, а еще и тщательно изучить многочисленные фолианты. И среди мужчин более почтенного возраста немного нашлось бы в России ХVIII века столь широко образованных людей. Но семья, любовь заставили Дашкову понять, что есть вещи гораздо более приятные, нежели корпение над книгами. От размышлений о Вольтере и Монтене она охотно отошла к заботам о дорогом муже и терзаниям низменной ревности.

В Москве, где прошли первые годы счастливого замужества, Екатерина с грустью вспоминала свою венценосную подругу, тезку Екатерину. С первого знакомства они прониклись взаимной симпатией, выделили друг друга из довольно серой массы особ слабого пола – созданий мелких и пустых, интересовавшихся лишь «булавками» да свежими сплетнями двора. Дашкова понимала, что с возвращением в Петербург домашняя жизнь для нее закончится, зато она получит возможность вновь видеться с молодой императрицей, к которой она наряду с безграничным восхищением ее умом испытывала и глубокую женскую жалость. Подруга страдала от глупости и деспотизма своего высокопоставленного мужа и часто рыдала на плече Дашковой, поверяя наперснице самые сокровенные свои чаяния. Курьезность ситуации заключалась еще и в том, что любовницей Петра III и, больше того, самым близким ему человеком была родная сестра Дашковой – Елизавета Воронцова. Однако даже это обстоятельство не помешало тому, что две Екатерины – «большая» и «маленькая» – были чрезвычайно близки друг другу.

В офицерском мундире, в лихо надвинутой треуголке, похожая на пятнадцатилетнего юношу – такой была Дашкова в самый незабываемый день ее жизни – 28 июня 1762 года. Свершилось то, о чем мечтали подруги, шептались, беспрестанно оглядываясь на двери, в зловещей тишине царских покоев. Теперь они на конях, Петр III отрешен от престола, а за ними – многотысячное войско, готовое в огонь и в воду.

В невероятной сумятице событий, опьяненная восторгом свершившегося, здравицами, возбуждением толпы, Дашкова не заметила, что венценосной подружке уже не очень приятно видеть рядом с собой умную женщину. Екатерина II слишком долго терпела, слишком мучительно шла к власти, чтобы с кем‑либо разделить пришедшую славу. Царице казалась достаточной помощь братьев Орловых, а о «жалостливых» женских беседах с подругой ей хотелось поскорее забыть.

Возвращение мужа из командировки по приказу Екатерины II стало своеобразной и единственной наградой Дашковой за верность и мужество. Теперь характер общения нашей героини с императрицей изменился. Дашковы обязаны были посещать веселые дворцовые приемы, нравы которых становились все фривольнее. Не расположенная к забавам Дашкова, с ее влюбленностью в одного мужчину, чувствовала себя в атмосфере опьяняющей эротической игры екатерининского двора неуютно. Но отказаться от царской милости было нельзя, к тому же Михаил, муж нашей героини, весьма удачно вписался в озорной кружок властительницы.

Есть в воспоминаниях Дашковой фраза, которая позволяет о многом догадываться. Княгиня пишет, что лишь две вещи на свете были способны перевернуть в ней все, заставить лицом к лицу столкнуться с адом: первая – это темные пятна на короне Екатерины, то есть убийство государя; вторая – неверность мужа. Дашкова в «Записках» лишь упомянула о несчастье, ее постигшем (она предпочитала вспоминать о князе в восторженных тонах), а мы можем лишь предположить, кто стал причиной глубокой сердечной раны нашей героини. Дочь княгини, Анастасия Щербинина, рассказывала Пушкину, очень интересовавшемуся ее знаменитой матерью, что семейная драма Дашковых была связана с увлечением князя Михаила императрицей. Правда, безоговорочно верить этой версии нельзя, однако, зная нравы Екатерины, ее моральные принципы, легко представить – почему бы императрице и не увлечься красивым, стройным офицером, который к тому же достаточно прост, чтобы разделить незатейливые шутки двора. Если Щербинина права, то диву даешься, как смогла Дашкова пережить двойное предательство, с каким чувством она стояла у колыбели второго сына, крестной матерью которого вызвалась стать сама Екатерина.

Беда не приходит, как известно, одна. Вскоре Дашкова потеряла горячо любимого мужа. До последнего вздоха княгиня считала смерть Михаила катастрофой своей жизни, а ведь ей было всего двадцать два. Пятнадцать дней после получения известия о кончине мужа Дашкова находилась в состоянии комы. И лишь дети возвратили ее к реальности. Михаил поставил семью на грань полного разорения. Чтобы заплатить многочисленные долги покойного мужа, Дашковой следовало продать землю, но ради будущего своих чад наша героиня отправилась в деревню и экономила на всем, живя в крайней бедности.

Спартанское существование принесло свои плоды лишь спустя пять лет. Дети подросли, и собранную сумму денег Дашкова решила употребить на заграничное путешествие с целью воспитания и образования сына Павла и дочери Анастасии.

Княгиня составила собственные программы обучения Павла, больше похожие по точности на рецепты врача. Шотландские профессора получили от любящей матери эти рекомендации с требованием неукоснительного их исполнения. Восемь лет – столько длилось обучение сына за границей – Дашкова находилась рядом. Крайняя скудость существования не мешала Екатерине Романовне, заботясь о душевном комфорте детей, устраивать в Эдинбурге даже балы для молодежи. Танцы, музыка, рисование, театры, верховая езда, уроки фехтования – расходы на это ее не страшили.

Пожалуй, самые строгие педагоги не смогли бы обнаружить изъянов в системе воспитания «по Дашковой», оттого‑то не укладывается в голове получившийся феномен – дети выросли на редкость никчемными и бестолковыми.

К возвращению Дашковой в Россию по прошествии многих лет императрица отнеслась благосклонно. За границей княгиня приобрела славу одной из самых просвещенных женщин Европы. Ее принимали Дидро и Адам Смит, сам старик Вольтер, больной и дряхлый, сделал исключение для «северной медведицы» (так Дашкову называли в чужих краях) и нашел время побеседовать с ней. В «прекрасном далеке» Екатерина Романовна принялась сочинять музыку, в чем весьма преуспела. Сложные полифонические произведения, исполняемые хором, которым дирижировала русская княгиня, приводили публику в восхищение. Царица не могла пренебрегать мнением просвещенной Европы, да и былые обиды позабылись. Для обеих наступило время зрелости и мудрости. Дашковой исполнялось 37…

Однажды на балу бывшая подруга предложила Дашковой возглавить Академию наук. Случай в истории России неслыханный! Никогда ни до ни после женщина не занимала такой высокий государственный пост. Даже свободомыслящая Европа не удержалась от изумления.

Зимним утром 1783 года Дашкова упросила знаменитого математика Леонарда Эйлера представить ее уважаемым ученым мужам. Придирчивая академическая публика с первых минут увидела в Дашковой справедливого и мудрого директора: заметив, что на место рядом с ней пытается пробраться бездарный ученый, властным жестом остановила проныру, обратившись к старцу Эйлеру: «Сядьте, где вам угодно. Какое бы место вы ни избрали, оно станет первым с той минуты, как вы его займете».

Императрица не ошиблась в своем выборе. Дашкова буквально возродила Российскую Академию из пепла. Наша героиня сразу отказалась от соблазна руководить наукой. Дашкова предпочла хозяйственную, издательскую и научно‑просветительскую деятельности и преуспела во всех трех. Почти за 12 лет своего президентства Екатерина Романовна восстановила академическое хозяйство (начать ей пришлось буквально с заготовки дров, чтобы покончить с безобразной практикой, когда ученые мужи от холода кутались на заседаниях в тяжелые шубы). Дашкова построила новое здание Академии, и, хотя, по свидетельствам современников, она попортила много крови архитектору Кваренги своим придирчивым характером, в памяти потомков княгиня осталась заботливой попечительницей науки и просвещения. Она восстановила деятельность типографии, с огромным трудом «выбивала» деньги на организацию научных экспедиций. Большое внимание Дашкова, следуя своим пристрастиям, уделила педагогике и образованию. При ее непосредственном участии и заботе составлялись новые программы обучения для гимназии при Академии. В критериях отбора талантливых юношей Екатерина Романовна была непоколебима и, несмотря ни на какие протеже, безжалостно отчисляла оболтусов из числа учеников.

По инициативе Дашковой Академия предпринимает первое издание сочинений Ломоносова с биографической статьей, выпускает «Словарь Академии Российской» – выдающийся научный труд конца ХVIII века, выходит вторым изданием «Описание земли Камчатки» профессора естественной истории С.П. Крашенинникова. С ее легкой руки крупнейшие ученые начинают читать в Петербурге публичные лекции по математике, минералогии, естественной истории. Именно при Дашковой статус науки, знания поднялся в русском обществе на недосягаемую высоту. Радея об интересах страны, наша героиня запретила раз и навсегда сообщать открытия отечественных ученых за границей, «пока Академия не извлекла из них славу для себя путем печати и пока государство не воспользовалось ими».

Официальным президентом Академии в то время считался граф К.Г. Разумовский. На этот высокий пост его назначила царица Елизавета Петровна, уважение к памяти которой Екатерина II всячески подчеркивала, чувствуя свою вину в смерти Петра III. Кроме того, Разумовский, командир Измайловского полка, выступил на стороне Екатерины во время переворота 1762 года, а таких услуг, как известно, правители не забывают, поэтому лишить графа высокого поста царица не решилась, зато изобрела для Дашковой должность директора Академии. Но в историю все‑таки именно Дашкова вошла как президент – да еще и двух Академий. В 1783 году царица утвердила указ об открытии Российской Академии, созданной по инициативе Екатерины Романовны как центр наук гуманитарных.

Чем выше всходила «президентская» звезда Дашковой, тем печальнее складывалась ее частная жизнь. Любящая мать не могла не замечать бездарность сына, и продвижение по службе давалось Павлу Дашкову лишь неусыпными хлопотами «президентши», к тому же сын женился на дочери приказчика, о чем Екатерина Романовна узнала совершенно случайно.

И все же неурядицы с сыном были лишь «цветочками» по сравнению с теми проблемами, которые создавала Дашковой ее дочь Анастасия. Диву даешься, отчего у такой умной матери и красавца‑отца появилась девочка странная, ограниченная, да к тому же с физическим недостатком – горбом. Властная, заботливая мать, Дашкова поторопилась выдать незавидную пятнадцатилетнюю невесту за меланхоличного, безвольного алкоголика Щербинина, который «купился» на богатство и знатность Дашковых. Муж, естественно, с первых же дней супружества пренебрег уродливой женой, уехал за границу, а Екатерина Романовна считала своим долгом опекать непутевую дочку. Но пришло время – Анастасия повзрослела и отомстила за собственную несостоятельность не в меру заботливой мамаше.

К великому стыду Дашковой, за дочерью президента двух Академий потянулся длинный шлейф скандальных историй. Анастасия завела знакомства с сомнительными личностями, промотала деньги, влезла в долги. Для Дашковой отношения с детьми, которым она посвятила свою жизнь, ради которых пожертвовала личной, женской судьбой, стали настоящим крахом всех ее ценностей. Она была близка к самоубийству.

После смерти Екатерины II карьера Дашковой закончилась. Для Павла наша героиня была сподвижницей ненавистной матери, а значит, врагом нового самодержца. Как многих соратников царицы, Дашкову сослали в глухую деревеньку, где в полном одиночестве ей надлежало доживать последние годы. 1807 год принес Екатерине Романовне еще один страшный удар. Проболев несколько дней, в Москве скончался ее сын.

Менялись времена, монархи, нравы. Последней просьбой, обращенной к новому царю Александру, стала воля умирающей: дочери к гробу ее не подпускать. В полном одиночестве, в бедности и запустении, брошенная всеми, среди крыс, ставших единственными собеседницами, закончила свою жизнь некогда известная всей Европе образованнейшая женщина своего времени.