ЦЦНИТО. Ф. 9291. Оп. 7. Д. 37. Л. 7. Копия

№ 427 5 февраля 1945 г.

Ниночка, родная, проейите за краткость. Пишу на наблюдательном пункте батальона. Идет бой за соседнюю сопку. Из оконца словенской хатки прекрасно видны движущиеся фигурки наших бойцов. Свирепствует немец. Даже здесь нас не забывает. Только сейчас вылетели стекла. Но ничего... Главное рад, что могу послать фото - неудобно чувствовать перед Вами долж[ником]. (Э, черт! Опять ухнул радом). Неудобно чувствовать перед Вами должником. Фотографа встретил на пути к переднему краю.

Маленькое недоразумение в карточке: хотел сфотографироваться серьезным, а сзади рассмешили, вот что-то незаконченное и получилось в улыбке.

Жду писем. Очень жду.

Володя

ЦЦНИТО. Ф. 9291. Оп. 7. Д. 37. Л. 8. Копия.

№ 428 28 апреля 1945 г.

Долго не было письмеца, долго. А я, грешным делом, решил было, что Вы оборвали переписку. Оказывается - «хвосты» всему виною. Но хорошо все тем, что все перемелено, перетерто. Право, мне нравится Ваша напористость: Только уж слишком-то не перегибайте палку: окунувшись в учебу, нельзя забывать и о себе. А то ведь здоро-

вье - кокетливая штука, от него, как ни от чего больше, «хвосты» получаются.

Сложное, Нина, сейчас настроение на душе*. Ведь, если всем вам там, в Москве, часто бывает уныло, потому что война, нет желанных людей и т.п., то какая же тоска у нас, которые не видели родного порога уже почти четыре года. Ведь война не каждую минуту, времени хватает, чтобы подумать, погрустить и даже любить. Но жизнь сейчас такая, что ко всем личным старым чувствам притекает еще одно - оно и личное и общее, какое хотите - ясная близость победы. Чертовски получается. Мало самого себя, чтобы все кипение удержать внутри. Ходишь, как полоумный: восторженный, потрепанный, бешеный.

О нашей встрече мы спишемся. Только мне кажется, что мы впервые увидим друг друга у могилы Зои.