ЛАСТОЧКА. Ибо говорите Вы, что Ласточка, что бы ни делала, делает все это на лету

Ибо говорите Вы, что Ласточка, что бы ни делала, делает все это на лету. Господом клянусь! Взаправду верно, что немало людей такой природы! Приземлившись где-нибудь, они там не задерживаются, но желают все проведать и узнать; а о них никто ничего никогда не узнает. Если кто-нибудь о чем-нибудь их спросит, то они не скажут правды, но совсем наоборот, и начнут увиливать, меняя с каждым часом свое мнение, — так что правда, на которой, как нам кажется,

мы их поймали, оборачивается полнейшей выдумкой, а они тотчас склоняются к другому мнению.

И, клянусь именем Господа, любезный сир, я таких видала; хорошо поступит тот, кто от них убережется, если сможет. Ибо они чужое все себе присваивают, их же самих поймать не может ни одна хищная птица, если только не захватит их врасплох. Но, однако, знайте, что нет ничего, чего нельзя было бы захватить, применив при этом хитрость и предательство.

ЕЖ

И еще Вы мне рассказывали о Еже, так утыканном иголками, что он колюч со всех сторон, и его не удается взять, не уколовшись.

Верно это, Боже мой! Ведь знаю я немало тех, кого не возьмешь никак, не напоровшись на колючки. Тем не менее, как бы то ни было, их ловят и удерживают. Мне хотелось бы, чтоб те, [165] кто их удерживает, их держали бы столь крепко, что их жало их самих бы поразило прямо в сердце, отчего б они и умерли. Ибо знаю безошибочно, что те, у кого имеется в запасе много сладких слов, после станут грубыми и подлыми, то заполучив, за чем охотились.

В точности как Кот, ⁵² столь приветливый на вид и шерсть имеющий такую мягкую и нежную. Но лишь стоит потянуть его за хвост, как он выпускает когти на всех четырех лапах и все руки вам исцарапает, если тотчас его не выпустите. ⁵³

Бог свидетель, точно так же, я считаю, кто прикидывается столь мягким и такие говорит слова, с помощью которых убедит, чтобы ему поверили, и получит все, чего желает, тот, почувствовав в руках добычу, поведет себя куда хуже кота, если что-нибудь из его желаний не будет исполняться. Правильно поступит, кто от таковых людей по возможности убережется. В самом деле: если даже Ласточка и Еж не могут уберечься так, чтобы, в конце концов, не оказаться пойманными, то тем паче мне нужна предусмотрительность.

Ибо я немало опасаюсь Крокодила, ⁵⁴ о котором я от Вас услышала.

Ибо также говорили Вы, что, когда он настигает жертву, он затем ее оплакивает и печалится; что с того, однако, съеденному? после смерти нет надежды что-нибудь исправить. [166]

И поэтому, скажу я, мне весьма необходимо опасаться такового Крокодила. Ибо если я утрачу честь, будучи обманута тем, кто пожелает мною завладеть, мало мне тогда помогут чьи-нибудь оплакивания. Ибо знаю я доподлинно, что невысоко меня тогда оценят. Истинно я знаю, что сейчас очень чтят меня и уважают те, кто после станет насмехаться. У меня же сердце разорвется, и погибну я, как крокодил, обманутый Гидрой, соответственно тому, что Вы рассказывали.

Ибо правда, что отчаявшегося [гораздо] легче обмануть, чем того, кто сохраняет разум. Посему, узнав о том от Вас, я доподлинно считаю, что, случись со мной когда-нибудь такое, от чего пришла бы я в отчаяние, — тут же явится кто-нибудь и обманет, чтобы за мой счет осуществить свои желания, а потом начнет меня за это презирать; и уверена я в этом безусловно.

ГИДРА

Боже всеблагой! Убереги меня от такого Крокодила. Ибо и взаправду я боюсь его настолько, что не успокоюсь никогда. Ведь, клянусь Господним именем, я лишена природы Гидры. Ибо у нее, как Вы сказали, отрастает две головы, если ей одну отрезать.

И, конечно же, со мной так быть не может. Ибо, если бы [167] меня лишили чести, никогда никто не смог бы мне ее вернуть; и пришлось бы поступить мне так, как, я слыхала, поступает Серра.

СЕРРА

Ибо Серра следует за кораблем в открытом море и пытается перегнать его, что у нее никак не получается.

Так и мне доподлинно известно, что, случись мне как-либо пойматься, я должна вести себя, как будто ничего плохого не произошло, и скрывать ущерб, мне нанесенный; и чем меньше замечали бы происшедшее со мной, тем сильнее я стремилась бы вести себя правдоподобно и старалась бы презирать тех, с кем случилось что-либо подобное, дабы так прикрыть свои намерения. Но, о Боже! Рано или поздно истина открылась бы, и пришлось бы мне тогда сложить свои поддельные крылья, против истины способные устоять не более, чем ветер может победить корабль: тот ведь все время будет продолжать свой путь, покуда хватает поверхности воды.

Бог свидетель, никто не сумеет сделать то, о чем я говорила. Надо знать ведь и гордыню, что присуща людям, и самую жизнь, какова бы ни была она, хороша или плоха. И поэтому я [168] говорю, что когда я больше не могла бы скрыть свою безумную затею, я была бы столь обескуражена, как и Серра, погружающаяся на дно моря.