Глава 99

Всю неделю несмотря на протесты Ленки, я приходил к ней и выхаживал мою любимую. Молоко с маслом и мёдом, полоскание горла раствором из соли, соды и йода, закапывание в нос разведённого с водой свекольного сока, ингаляции, горячий чай с малиной… Нравилось Кулёминой лишь последнее, хотя первые дни, когда у неё держалась температура, она не особо сопротивлялась лечебным процедурам. А вот когда ей стало полегче, начала капризничать как маленький ребёнок. Иногда девушка сдавалась, спокойно позволяя заботиться о себе, а иногда мне приходилось буквально скручивать её и насильно заставлять принимать лекарства. Отдельно можно, наверное, рассказать, как я решил поставить Ленке горчичники.

Налил я как положено мисочку тёплой воды, принёс два полотенца, сами горчичники и крем, чтобы после процедуры намазать его на раздражённые участки тела любимой. Пётр Никанорович куда-то ушёл, чему я был безмерно рад. Всё-таки при нем я не мог почувствовать себя абсолютно раскованным рядом со своей спортсменкой. Итак, я стянул с Ленки тёплый свитер, в котором она лежала, и закинул один горчичник в воду. Девушка сразу же подставила мне спину, обхватив руками подушку. Чуть ли не высунув язык от старания, я аккуратно наложил ей четыре горчичника, накрыл девушку махровым полотенцем и перевернул на спину. Взгляд тут же упал на её ничем не прикрытую грудь. Так, Степнов, Лена болеет! Лена болеет! Лена болеет! Моё внушение помогло и я, наконец, смог отвести взгляд в сторону. Я уже собирался отстраниться от девушки и закинуть в миску ещё один горчичник, предназначенный для грудной клетки, как неожиданно Кулёмина притянула меня к себе и стала целовать.

– Ленок, не надо! – заставил я себя оторваться от её сладких губ.

– Ну, Вить! – заныла она, не собираясь отпускать меня. – Ну почему?

– Ты болеешь… – начал я, но Ленка, нахмурившись, снова с силой потянула меня за одежду и прижала к своим губам, теперь уже обнимая за шею и не давая подняться совсем.

К слову сказать, я ведь тоже не железный… Тем более Ленкина болезнь лишила нас традиционного занятия любовью на выходных, а организм требовал. Растворяясь в поцелуе с любимой девушкой, я даже не заметил, как она приподняла мою футболку, а я сам отшвырнул кусок ткани куда подальше. Наконец прикоснулся к её манящей груди, играя с ней пальцами. Томный вздох и Лена накрыла мою руку своей рукой, чуть откинув голову назад. Этот жест заставил меня начать ласкать губами притягательную кожу шеи моей девушки. Периодически, переключая свое внимание на её губы и лицо, я замечал, как Ленка закатывает глаза от удовольствия. Было приятно осознавать, что ей меня тоже не хватает, но…

– Лен, – снова попытался я взять себя в руки…

– Степнов, ну хватит уже! – со стоном отчаяния произнесла Лена. – Дурак, я по тебе так соскучилась за эти дни! Мне так не хватало твоих рук, твоих губ, твоих ласк и прикосновений! Если ты сейчас остановишься, клянусь, я выкину тебя в окно! – твёрдо сказала Кулёмина. Удивившись её настойчивости, я сильно задумался, пытаясь решить, что лучше сделать. Всё-таки Ленка действительно болеет! Очнулся лишь тогда, когда на мою ладонь лёг яркий квадратик фольги с известным названием Contex. Не ожидав такого, я ошарашено посмотрел на Кулёмину.

– Я ещё в тот раз, когда ты меня обломал, после школы в аптеку пошла… деду за лекарствами, – смущаясь, рассказывала Лена. – Ну, на глаза попались, – кинула она на покоящийся на моей ладони презерватив, – я и купила. Думаю, вдруг как-нибудь будем с тобой вместе у меня сидеть, дед куда-нибудь уйдёт, а ты опять обломаешь меня тем, что с собой не берёшь… Вить, ну, пожалуйста! Теперь же тебе ничто не мешает и ничто не останавливает?

– Глупенькая моя, – улыбнулся я, так как её настойчивость вызывала во мне неопределённые чувства, но они мне однозначно нравились. – Ведь болеешь же! Температура только позавчера спала…

– Да по фигу мне! – рявкнула Ленка и, уцепившись за пояс моих джинсов, снова притянула меня поближе к себе.

Это была её последняя провокация. Большего я просто не мог выдержать. Быстро расстегнул ремень и снял джинсы, осторожно лёг к Ленке и стал водить руками по её животу, поднимаясь к груди и спускаясь ниже пупка, вызывая у неё дрожь.

Наши тела настолько истосковались друг по другу, что в момент соединения и я, и Лена не смогли сдержать довольного стона. Это было просто незабываемо! Никогда прежде я не чувствовал такого притяжения к своей девушке. Жаль только, что мы не могли растянуть наше удовольствие, так как Пётр Никанорович мог вернуться домой практически в любой момент.

– Кайф… – с прикрытыми от наслаждения глазами и приоткрытым от недостатка кислорода ртом прошептала Лена, блаженно глядя в потолок.

Я лишь усмехнулся. Пошёл на кухню, вылил остывшую в миске воду, намочил последний горчичник под краном и, вернувшись в комнату, положил тёплый кусок бумаги на грудную клетку девушки. Сомкнув края полотенца, я накрыл любимую одеялом и прилёг рядом, крепко прижимая её к себе. Через пару минут Лена стала как-то странно елозить.

– Вить, жжётся! – пожаловалась девушка.

– Уже? – удивился я, приподнимая одеяло, а за ним и полотенце.

– Нет, не тут… На спине.

Я почувствовал, как у меня всё похолодело внутри от ужаса. Господи, сколько времени назад я поставил ей горчичники на спину? А потом мы ещё и… кхм…

– Чёрт! – воскликнул я, подсчитав примерное количество минут и, не ожидаясь помощи Лены, перевернул её на живот и резко стянул одеяло и полотенце. На месте лежавших горчичников теперь были ярко-красные прямоугольные следы. Дотронувшись до одного из них, я услышал, как Лена с шумом втянула в себя воздух.

– И чего там? – с интересом спросила девушка.

– Ожоги там! – гаркнул я, злясь то ли на себя, то ли на нее, то ли на горчичники, то ли на Петра Никаноровича, который так не вовремя ушёл из дома. – Потерпи. Сейчас должно стать полегче, – сказал я, вытирая спину Кулёминой вторым полотенцем и беря в руки крем.

Спустя некоторое время Лена полностью поправилась. Благо в эту неделю не было экзаменов, и пропустила она лишь несколько консультаций. Несмотря на то, что у нас всё было хорошо, я всё равно не мог отделаться от ощущения, что что-то не так. Ленка стала реже появляться у меня дома, часто куда-то уходить, бросая на выходе «по делам», иногда у неё был настолько уставший вид, будто она всю ночь ворочала мешки с картошкой. Спросил прямо – сказала, мол, готовится к экзаменам. Вроде бы логичное объяснение, но мне оно почему-то не казалось правдивым. Ну ладно усталость и наши редкие встречи… но уходит-то она куда? Не в библиотеку же!

Осторожно попытался узнать, не замечал ли Пётр Никанорович за Кулёминой ничего странного? Но старик был на удивление спокоен. Решив не беспокоить фантаста, я задался вопросом, что мне делать? С одной стороны, я могу ошибаться. Может быть у меня всего-навсего паранойя. С другой – не могу же я сидеть сложа руки, чувствуя, что беспокойство мое усиливается с каждым днём! Отсюда вытекает следующий вопрос: а что я могу сделать? На прямой вопрос Ленка отвечать не хочет, а следить за ней – это как-то низко. И вот как поступить в этой ситуации?