Неправильная физика

Это была не страсть даже - слишком громкое, отдающее мыльной оперой, слово. Ей просто нравилось наблюдать за Китаной: за тем, как она двигается и разговаривает. За тем, как она гневно отчитывает провинившихся бойцов и молчаливо, с какой-то хищной, едва заметной окружающим сосредоточенностью, расправляется с каждым новым врагом императора. Шаг за шагом, будто воплощая в жизнь некую гениальную стратегию, лишенную всякого смысла.

Они - противоположности, которые просто обязаны были столкнуться однажды, пренебрегая всеми законами физики. Она была верной, когда видела в этом выгоду. Она была покорной, когда этой самой покорности требовали, взамен обещая золотые горы. И теперь, войдя в тронный зал ещё не хозяйкой, но уже не простым "приложением" к принцессе, Таня испытывала нечто, похожее на опьянение. Так, наверно, бывает со всеми, кому на голову неожиданно свалился долгожданный сюрприз.

- Ты снова выбрала не ту сторону. - Китана отплевывает кровавую пену: видимо, искусала себе губы - старые привычки не покидают экс-принцессу в стрессовой ситуации. Она точно знает, что у принцессы нет серьезных ранений. Пока ещё нет.

- Мне дали пятнадцать минут на воплощение мечты, так что не будем болтать. - Тихий, мелодичный голос, - совсем не в её стиле. Китана смотрит на предательницу, как на таракана, пробравшегося в светлую, чистую ванную. - Хотя, это вряд ли можно называть мечтой. Так, маленькая прихоть одной маленькой, но очень умной, женщины.

- Ты пожалеешь... - Ткань, оторванная от нарукавника, призванного защитить хрупкие женские косточки, приходится, как нельзя кстати. Оголившийся металл весело поблескивает, отражая блики факелов, а Китана пытается выплюнуть кусок вонючей материи, пропитанный засохшей кровью, но Таня только смеется, заталкивая ком практически в глотку женщины.

Бывшая принцесса, а теперь - простая игрушка, которую не жалко будет выбросить после короткой забавы, раскрывает рот невообразимо широко, пытаясь вытолкнуть тряпку языком. Напрасно: Таня не зря столько лет обучалась магии. Она могла бы заткнуть ей рот, не используя дополнительных средств, но этот способ показался интереснее. Зрелищней, что ли? Да, ей определенно нравилось бессилие, подкрепленное физическими, осязаемыми, факторами.

Острый, слишком тонкий для банального уличного боя каблук впивается в твердую, как скала, плоть. Китана пытается вырваться из тяжелых оков, скорее служащих декорациями; то, что удерживает девушку, во много раз сильнее каких-то там цепей. Тончайший, почти незаметный до тех пор, пока по всей его длине не выступают мелкие капельки крови, надрез, медленно раскрывается, - он тянется от груди до самого низа живота, пересекая женский пупок.

- Уже жалею, милая. - Таня оказывается на расстоянии нескольких сантиметров от экс-принцессы, обдавая ту неестественно-холодным дыханием. Глаза у неё страшные: абсолютно белые, словно покрытые дымкой и, кажется, она совсем не моргает. Китана пытается инстинктивно отстраниться назад, но только больно бьется головой о твердый пол, скрытый некогда роскошным, а теперь вытоптанным, насквозь пропитанным чужой и собственной кровью, ковром.

Вот так вот просто, лицом к лицу. Смогла бы она сказать подобное самой принцессе Китане лет двадцать назад, когда вынуждена была носиться за ней хвостом? Таня перехватывает худые, испещренные порезами и ссадинами, руки принцессы и сжимает их с такой силой, что на глазах Китаны выступают слезы. Надо же, плачет, как ребенок. Неужели не привыкла к травмам за время всех этих битв, бессмысленных сражений? Конец же был предрешен, а она всё брыкалась, сопротивлялась, не хотела ломаться.

Тем интереснее будет сломить её сейчас. Времени остается всё меньше: около одиннадцати минут на то, чтобы Китана больше не смогла поднять голову в присутствии Тани. Впрочем, скорее всего принцесса лишится этой самой головы уже сегодня, так что необходимость в подобных упражнениях отпадет. Она буквально сползает вниз, оставляя зазор в несколько миллиметров между телами: так, чтобы возникало ощущение легкого, едва уловимого, прикосновения.

Длинные темные волосы задерживаются на груди Китаны, дышащей теперь глубоко, редко. Старается успокоиться, не иначе. Убеждает себя в том, что всё это - страшный сон, который вот-вот закончится. Но в кошмарах иногда бывают вещи куда интереснее простой пытки. Таня спускается ещё ниже: так, что волосы теперь щекочут живот бывшей принцессы, снова заставляя слезы вырваться наружу. Интересно, с такой "пеленой" на глазах она хоть что-нибудь видит?

Аккуратно, чуть ли не брезгливо, Таня стягивает вниз короткие шортики, больше напоминающие нижнее белье. Так и есть: Китана предпочитает не носить белья, полагаясь на эти сомнительные тряпочки. Она осторожно, стараясь не вызвать излишнего волнения, касается оголенной темной плоти, чуть выступающей наружу через половые губы. Китана пытается закричать, понимая, что предательница задумала что-то в высшей мере странное.

А Таня уже аккуратно, стараясь зачем-то не задевать поразительно гладкий, в отличие от суховатой кожи на теле Китаны, лобок, и проникает внутрь, используя три пальца. Острые, как бритва, ногти, ранят женщину, выгибающую спину от боли. Она снова беззвучно кричит, некоторое время продолжает метаться, но затихает, как только Таня ненадолго прекращает движения пальцев.

Когда Китана, расслабившаяся было от отступившей боли, блаженно опадает на пол, женщина наносит "удар в спину": выгибает пальцы так, что ногти впиваются в нежные, чуть влажные мышцы, вызывая легкое кровотечение. Она сначала чувствует, как теплая жидкость появляется на пальцах, а только потом аккуратно вынимает их, некоторое время разглядывает и облизывает. С определенным наслаждением, несмотря на брезгливость.

- Нет, дорогая, я ошибалась. Ты точно такая же, как все люди. Просто ты так двигаешься. - Она прикрывает глаза и складывает губы в трубочку, подыскивая нужное сравнение. - В общем, словно сама смерть. Но какой интерес развлекаться со смертью, полностью находящейся в твоем владении?

Китана делает попытку свести ноги вместе, ощущая запоздалый стыд. Таня смеется и острая шпилька впивается в поразительно круглую для той, у кого в теле, кажется, практически не осталось жира, коленку. Теперь она кричит, а звук, рвавшийся наружу так долго, всё-таки преодолевает несколько слоев плотной, влажной от слюны и размокающей во рту старой крови, ткани.

- Тебе больно? - Она снова демонстрирует чудеса ловкости, оказываясь в сантиметре от лица Китаны. Теперь Таня нависает над ней с другой стороны: так, что волосы щекочут ключицы, а губы, наверно, соприкоснулись бы, если бы не тряпка, служащая подобием кляпа. - Ну-ну, не переживай ты так. Скоро всё закончится.

Китана закрывает глаза, отчаявшись докричаться. Да и кого теперь звать, когда всё, абсолютно всё, пропало? Пожалуй, сейчас бы она обрадовалась даже нелюбимой сестре. Таня нежно, вкладывая, наверно, всю себя, целует её в лоб и заливисто, немного безумно, смеется. Вряд ли в этом жесте, исполненном, на первой взгляд, одной лишь романтикой и страстью, действительно есть что-то такое, что можно называть любовью.

Таня запечатала свое превосходство этим поцелуем, раз и навсегда растоптала принцессу. Ей не нужно вдавливать симпатичную грудь Китаны ногами, топтать её хрупкие кисти или сжимать ноги стальными тисками, чтобы доказать себе раз и навсегда: эта женщина - больше ей не соперница. Достаточно просто поцелуя. Таня с сожалением смотрит на часы и, пожимая плечами, выходит. Не оборачиваясь больше на ту, кого теперь невозможно воспринимать всерьез.