Шевардино

Первым актом грандиозной Бородинской битвы стал бой за Шевардинский редут 24 августа. Недостроенный редут оборонял отряд генерал-лейтенанта князя А.И. Горчакова 2-го. На передовых позициях располагалась 27-я пехотная дивизия генерал-майора Д.П. Неверовского и егерская бригада 12-й дивизии. 1-я бригада 27-й дивизии (Симбирский и Виленский пехотные полки), разместив один батальон (очевидно, Виленский) в редуте, встали непосредственно за укреплением. 2-я бригада (Одесский и Тарнопольский полки) развернулась в одну линию батальонных колонн слева от редута. 6-й, 41-й и 49-й егерские под командованием полковника Глебова 1-го заняли деревню Доронино и ее окрестности. По некоторым данным, 50-й егерский изначально занимал окрестности деревни Фомкино, но под давлением французов отступил на крайний левый фланг [38, с. 28]. Пехоту поддерживали кавалерийские полки. В некотором отдалении от редута расположились резервы — 2-я гренадерская, 2-я сводно-гренадерская и 2-я кирасирская дивизии.

Правее отряда Горчакова 2-го развернулись 5-й и 42-й егерские полки 26-й пехотной дивизии под командованием полковника Ф.Г. Гоге-ля, которые при поддержке артиллерийской роты до самого вечера удержали свои позиции.

Превосходящие силы французов около 2 часов дня двинулись на редут. Со стороны Ельни действовал корпус Ю. Понятовского, постепенно оттесняя егерей, с запада надвигались дивизии корпуса маршала Л.Н. Даву 57-й линейный полк и батальон вольтижеров вытеснили русских из Доронина [83, с. 57]. Очевидно, именно здесь отличились генерал-майор М.С. Вистицкий и ряд офицеров, которые «удерживали стрелков, шедших назад». Дивизия Ж.Д. Компана, заняв Доронинский курган, начала активно обстреливать площадку редута, и вскоре артиллерия и пехота начали покидать укрепление. Французы двинулись вперед и, не доходя до вершины холма, наткнулись на 2-ю бригаду 27-й дивизии, которая, развернувшись в линию, открыла сильнейший ружейный огонь; полки Компана отвечали. На расстоянии 60 шагов войска стояли на противоположных скатах возвышенности и, прикрытые друг от друга по грудь, перестреливались в течение часа. Все усилия Компана сдвинуть с места свои полки не приносили результата, пока он лично не повел в бой колонны резерва, которые и ворвались на редут.

^{Команда «Кладсь». Реконструкция.}

С этого момента истинный ход боя установить довольно сложно. На помощь егерям 50-го полка, изнемогающим под натиском войск Понятовского, был брошен Тарнопольский полк, который восстановил положение на крайнем левом фланге. Н.И. Андреев так рассказывал о действиях этого полка: «Нашей дивизии Тарно-польской полк пошел колонной в атаку с музыкой и песнями (что я в первый и последний раз видел). Он после бросился в штыки в глазах моих. Резня недолго была, и полкового их командира ранило в заднюю часть тела на вылет пулею. Его понесли, и полк начал колебаться. Его место заступили, полк остановили, и он опять бросился в штыки и славно работал» [87, с. 191]. В свою очередь Виленский полк, понесший большие потери, был перемещен вправо от редута, а симбирцы остались в центре позиции, имея слева от себя Одесский полк. Подошедшая двумя линиями батальонных колонн 2-я гренадерская дивизия, очевидно, сумела выбить неприятеля из укрепления. «Гренадеры, пред полками коих священники в облачении, с крестом в руках, шли истинно в страх врагам — геройски, у каждого в глазах сверкала слеза чистой веры, а на лице готовность сразить и умереть», — писал офицер 27-й дивизии [74, с. 113]. В атаке участвовали и полки 27-й дивизии: так, шеф Симбирского полка полковник Лошкарев был представлен к награде за то, что «24-го числа августа со вверенным ему полком по взятии неприятелем батареи, устроенной в середине, ходил для сбития его с оной в штыки, показывая отличное мужество, и поощряя своих подчиненных, сбил и возвратил батарею; причем и ранен жестоко пулею в обе щеки» [39, с. 226]. Подошедшие подкрепления позволили французам вновь занять редут, после чего бой полностью переместился на восточные склоны высоты. По всей видимости, правый фланг русского отряда был прикрыт батальонами 2-й сводно-гренадерской дивизии. По рассказу очевидца, «самая кровавая схватка завязалась у деревни Шевардиной. Здесь мне представилась ужаснейшая картина обоюдного ожесточения, какой я не встречал после в продолжение целой кампании. Сражавшиеся батальоны, Русские и Французские, с растянутым фронтом, разделенные только крутым, но узким оврагом, который не позволял им действовать холодным оружием, подходили на самое близкое расстояние, открывали один по другому беглый огонь, и продолжали эту убийственную перестрелку до тех пор, пока смерть не разметала рядов с обеих сторон. Еще разительнее это зрелище стало под вечер, когда ружейные выстрелы сверкали в темноте как молнии, сначала очень густо, потом реже и реже, покуда все утихло по недостатку сражающихся» [65, с. 341].

^{Генерал-лейтенант Д.П. Неверовский.}

Действительно, бой продолжался и в темноте при свете горящих деревень и стогов сена справа от редута. Неверовский, собиравший дивизию, заметил движение неприятельской колонны и, «поворотив свои полки направо, приведя мгновенно их в порядок, приказал Симбирскому, открыв полки, порох с оных долой, итти без выстрела и шума опять в штыки на ту колонну. Полк наш, с мертвой тишиною приближаясь к оной, напав внезапно и решительно во фланг, жестокое нанес поражение. Французы, оставя свое предприятие, в величайшем беспорядке бросились назад, мы смешались с ними, перекололи множество, преследовали, взяли одну фуру с медицинскими запасами, другую с белыми сухарями и две пушки» [74, с. 114]. Ночная атака была поддержана и усилена кирасирами и драгунами. На этом бой завершился, и русские войска отступили на новую позицию к деревне Семеновская. Не слишком удачное расположение редута, позволившее французам применять перекрестный артиллерийский огонь, а также существенное превосходство неприятельских сил привели к тому, что русские потеряли больше людей (до 6 тысяч), чем атакующий противник.

* * *

На следующий день русские армии, расположившись на позициях у села Бородино, готовились к решающему сражению.

24 августа командующим была роздана диспозиция, которая, правда, на следующий день претерпела существенные изменения в связи с потерей Шевардинского редута и перемещением 3-го корпуса на крайний левый фланг. Текст диспозиции гласил:

«Армия, присоединив все сикурсы (подкрепления. — И.У), от Калуги и Москвы прибывшие, ожидает наступление неприятеля при Бородине, где и даст ему сражение.

Армии расположены ныне в позиции следующим образом:

С правого фланга 2,4, 6 и 7-й корпуса и 27-я дивизия, находящаяся на левом фланге. Все сии корпуса составляют кор-де-баталь (основную боевую линию. — И.У.) и расположены в две линии.

За ними расположатся кавалерийские корпуса, имеющие вступить в ордер-де-баталь (боевую линию. — И.У), в полковых колоннах следующим образом:

за 2-м пехотным — 1-й кавалерийский

за 4-м «» — 2-й «»

за 6-м «» — 3-й «»

за 7-м «» — 4-й «» в 2-й армии находящийся.

В центре ордер-де-баталь за кавалерийскими корпусами стоят резервы в баталионных колоннах на полных дистанциях в две линии, а именно:

3-й корпус, за коим 5-й или гвардейской корпус.

Сводные гренадерские батал[ионы] 4, 17, 1 и 3-й дивизий.

2-я же гренадерская див[изия] и сводные гре[надерские] бат[алионы] 2-й армии становятся за 4-м кавалерийским корпусом и составляют резерв левого фланга. Егерские полки 1-й армии, ныне в ариергарде находящиеся, равномерно и те, кои в кор-де-баталии расположены, по мере отступления их к кор-де-баталии, проходят оный и идут на правой фланг за 2-й пехот[ный] корпус, где поступают частию для занятия лесов, на правом фланге находящиеся, и частию на состав резерва правого фланга армии.

Все кирасирские полки обеих армий должны во время действия стать позади гвардейского кор[пуса] также в полковых колоннах.

Артиллерия, при резервах остающаяся, составляет в сем боевом порядке резервную артиллерию.

Начальники в кор-де-баталь.

Правый фланг, из 2-го и 4-го корпусов, под командою генерала от инф[антерии] Милорадовича.

Центр, из 6-го корпуса, под командою генерала от инфантерии Докторова (Дохтурова. — И.У.).

Левый фланг, из 7-го корпуса и 27-й дивизии, под командою генерал-лейтенанта князя Горчакова 2-го.

Главнокомандующие армиями командуют, как и прежде, войсками, их армии составляющие.

Генерал-лейтенант князь Голицын 1-й командует 1-ю и 2-ю кирасирскими дивизиями, кои соединить вместе в колоннах за 5-м корпусом.

Светлейший князь Михаила Ларионович в сем боевом порядке желает привлечь на себя силы неприятельские и сообразно движениям его действовать.

^{План Шевардинского боя 24 августа 1812 г. (Бой при редуте Шевардинском 24-го августа 1812 года. СПб., 1839).}

^{Князь П.И. Багратион. Рисунок Луи де Сент-Обена. 1812-15 гг.}

Не в состоянии будучи находиться во время действия на всех пунктах, полагается на известную опытность гг. главнокомандующих армиями и потому предоставляет делать им соображения действий на поражение неприятеля. Возлагая все упование на помощь Всесильного и на храбрость и неустрашимость русских воинов, при счастливом отпоре неприятельских сил, даст собственные повеления на преследование его, для чего и ожидать будет беспрестанных рапортов о действиях, находясь за 6-м корпусом.

При сем случае не излишним Его Светлость почитает представить гг. главнокомандующим, что резервы должны быть сберегаемы сколь можно долее, ибо тот генерал, который сохранит еще резервы, не побежден.

На случай наступательного во время действия движения, оное происходит в сомкнутых к атаке колоннах, в каковом случае стрельбою отнюдь не заниматься, но действовать быстро холодным ружьем.

В интервалах между пехотными колоннами иметь ан ешекие (в шахматном порядке. — И.У.) некоторую часть кавалерии, также в колоннах, которая подкрепляла бы пехоту.

На случай неудачного дела генералом-квартирмейстером Вистицким открыты несколько дорог, которые он гг. главнокомандующим сообщит и по ним армии отступить должны будут» [39, с. 93, 94].

Совершенно очевидно, что указанная диспозиция носила исключительно пассивный характер, отдавая наступательную инициативу в руки противника, а оборонительную — в руки командующих армиями и начальников корде-баталии. Всю основную линию составили пехотные полки, в то время как отборные части гвардии и гренадеров были размещены в резерве. Только большая убыль 27-й дивизии в бою у Шевардина заставила выставить на передовые позиции батальоны 2-й сводно-гренадерской дивизии — у 2-й армии просто не было больше «обычной» пехоты. Своеобразным шагом стало также выделение егерских полков в отдельные соединения резерва, что действительно и было реализовано на практике; поэтому, говоря о «пехотной дивизии» в Бородинском сражении, мы в большинстве случаев должны подразумевать, что такая дивизия состояла только из 8 батальонов. Егерские же отряды очень неплохо проявили себя в день битвы, вступая в действие у села Бородино, в Утицком лесу и у батареи Раевского.

Командующие армиями сделали и свои распоряжения подчиненным войскам. М.Б. Барклай де Толли в приказе по армии призывал начальников как можно меньше заниматься пальбой, что, на наш взгляд, довольно странно для обороняющейся стороны: «Внушить господам шефам и командующим егерскими полками, сколько возможно в начале дела менее высылать стрелков, но иметь небольшие резервы, для освежения в цепи людей, а прочих людей, построенных позади в колонне. Большая стрелков потеря не может отнестись к искусному неприятеля действию, но чрезмерному числу стрелков, противопоставляемых огню неприятеля. Вообще сколько возможно избегать перестрелки, которая никогда не влечет за собою важных последствий, но стоит непременно немалого количества людей. Вообще, преследуя неприятеля, не вдаваться слишком далеко, дабы можно иметь от прилежащих частей войск вспомоществование. В атаках, на неприятеля производимых, войскам воспретить кричать ура, разве в десяти уже от неприятеля шагах, тогда сие позволяется. Во всяком другом случае взыщется строго.

Господа корпусные командиры особенное обратят внимание, дабы люди не занимались пустою стрельбою, и артиллерия, сколько возможно, щадила снаряды, ибо скорая, но безвредная, пальба с начала может только удивить неприятеля, но вскоре заставить потерять всякое уважение.

Особенных прикрытий, вблизи самых батарей расположенных, не иметь, но учреждать оные по мере приближения неприятеля, или явного его на батарею покушения; иначе вдруг неприятелю даются две цели, и батарея сама по себе и ее прикрытие.

Колоннам, идущим в атаку, бить в барабаны» [39, с. 107, 108].

Приказ П.И.Багратиона был более лаконичен и касался в основном организационно-бытовых вопросов. Но и здесь командующий обязал «резервы иметь сильные и сколько можно ближе к укреплениям как батарейным, так и полевым». Таким образом, взаимодействие пехоты и артиллерии в двух армиях было организовано совершенно по-разному, что, впрочем, могло объясняться относительной безопасностью позиций 1-й армии.

^{Обер-офицер и егерь армейского егерского полка. И. Каппи. 1815 г.}

^{Нижние чины лейб-гвардии Преображенского и Семеновского полков. Реконструкция.}

С утра 25-го августа возобновились работы на спешно строящихся укреплениях, в особенности на трех «флешах» или люнетах перед деревней Семеновское, известных позднее под названием «Багратионовы флеши». Выделенные для работ солдаты 2-й гренадерской дивизии возводили правое укрепление, 12-й дивизии — левое, 26-й дивизии — центральное; рабочие от 27-й дивизии вязали фашины. Пехотинцам помогали ополченцы. Главнокомандующий армиями приказал выплачивать рабочим по 10 копеек за день, но вряд ли это еще больше усилило трудовой энтузиазм солдат — и без того было понятно, что мощные укрепления могли спасти сотни жизней и, в частности, жизни самих строителей. К сожалению, работы так и не были окончены. Унтер-офицер Тихонов позже вспоминал: «Багратионовские шанцы сам видел. Так, дрянь, и шанцами стыдно назвать. В Тарутине сказывали, будто Шевардинский редут и Раевского шанцы такие же были: ров мелкий, в колено, амбразуры до земли, и лезть через них ловко, и каждого солдата внутри видно» [136, с. 118]. В то время, когда рабочие, обливаясь потом, вгрызались в тяжелую бородинскую землю, остальная армия также готовилась к предстоящему сражению. По линиям войск возили чудотворную икону Смоленской Божией Матери, перед которой солдаты и офицеры произносили самые искренние слова молитвы. «Необыкновенное оживление проявлялось как бы перед большим праздником во всех рядах войск. В пехоте чистили ружья, обновляли кремни…» — вспоминал А.С. Норов. Стрелок лейб-гвардии Семеновского полка Чернов, находясь по болезни при лазаретных каретах, узнав о близости боя, вернулся в роту и, несмотря на уговоры офицеров и солдат, со слезами просил «за милость позволения остаться в рядах». Выйдя невредимым из сражения, он умер от болезни через 2 дня [41, с. 42, 43]. В перелесках и оврагах весь день велась перестрелка, которая на левом фланге стала довольно ожесточенной. Офицер 50-го егерского полка писал: «На ночь мы опять пошли в стрелки и стояли смирно, а 25 числа утром сменены были 49-м егерским полком, но ненадолго. После весь полк был несколько раз в стрелках и много потерял, а 49-й еще и более нас: у них потеря была очень велика. Во всей армии 25-е число было тихо кроме нас. На левом фланге стрелков никто не замечал, а у нас в бригаде едва ли осталось по 30 человек в роте» [87, с. 191].

Передовые цепи егерских полков вечером 25-го августа были заменены стрелками пехоты и под утро, отдохнув, вновь заняли свои места. Полки вечером и к утру сварили каши, но солдаты нередко отказывались принимать винную порцию, ссылаясь на исключительность близкой битвы.

Наступившая ночь принесла тишину в русский лагерь, но принесла ли она успокоение?

Многие ли из десятков тысяч лежащих на земле людей спали в эти часы? Многие ли, одолеваемые тяжелыми предчувствиями, всю ночь гнали от себя дурные мысли или, наоборот, вспоминали лучшие моменты прожитой жизни? Кто знает? Но звезды, звезды бородинского неба, притягивали тысячи взглядов… Кто-то, подавляя подступавший страх, связывал свою судьбу с далекими огоньками, а кто-то, вверяя думы свои страницам дневника, в неверном свете потухающего костра наскоро дописывал фразы: «Сердца наши чисты. Солдаты надели чистые рубашки. Все тихо. Мы долго смотрим на небо, где горят светлые огни — звезды…»