Задним числом

Задним числом я испугался известия о смерти Лео. Задним числом испытал облегчение оттого, что это была неправда. Если санитар ничего не знал, значит, ничего не было. В этом я не сомневался. Эберляйн тоже реагировал бы иначе, если бы этот «несчастный случай» действительно произошел. Может, он просто хотел меня спровоцировать и выведать, что мне известно о Лео? Во всяком случае, он от меня узнал больше, чем я от него. То, что и этот факт дошел до моего сознания задним числом, меня разозлило.

Вернувшись домой, я позвонил Филиппу. Мир тесен – может, Филипп как хирург городской больницы что‑нибудь знал о психиатрической клинике и ее врачах. У него как раз начинался вечерний обход, и он пообещал перезвонить. Но через час раздался звонок в дверь, и Филипп собственной персоной вошел в квартиру.

– Я подумал, лучше я загляну к тебе. Мы так редко видимся.

Мы устроились в гостиной, которая одновременно служила мне кабинетом, на угловом кожаном диване, перед открытой дверью на балкон. Я откупорил бутылку вина и рассказал Филиппу о своих приключениях в психиатрической больнице.

– Я совсем запутался. Вендт со своим глупым враньем, этот мракобес Эберляйн и намеки санитара насчет директорского любимчика – ты в этом что‑нибудь понимаешь?

Филипп залпом выпил бокал моего роскошного эльзасского рислинга и протянул его мне, требуя добавки.

– В пятницу у нас в яхт‑клубе Праздник весны. Я возьму тебя с собой, и ты сможешь спокойно поговорить с Эберляйном.

– У Эберляйна есть яхта?

– «Психея». «Хальберг‑Расси 352», ходовые качества под парусами – как у четырехтонника, шикарная посудина. – Бокал Филиппа уже опять был пуст. – Ты называешь Эберляйна мракобесом – я знаю только, что это энергичный, властный руководитель. Больница была в плачевном состоянии, когда его назначили заведующим, а теперь ее не узнать. В своем деле он считается традиционалистом, но я не думаю, чтобы какой‑нибудь реформатор на его месте все делал бы иначе и лучше, чем он. То, что он прикрывает Вендта, как‑то не вписывается в общую картину. Конечно, он, скорее всего, по‑разному оценивает своих врачей. Вполне возможно, что Вендт нравится ему больше других. Но если бы этот Вендт, о котором я пока ничего не слышал, действительно так вляпался, как ты говоришь, – то я бы не хотел оказаться в его шкуре.

– А как тебе в своей собственной шкуре?

Филипп, уже успев оприходовать и третий бокал, теперь задумчиво вертел в руке бокал и выглядел далеко не самым счастливым человеком на свете.

– Фюрузан переехала ко мне…

– Просто так взяла и переехала?

Он кисло улыбнулся.

– Как в рекламном ролике банка ипотечного кредитования. Звонок в дверь – и на пороге стоит она, со своими пожитками, в сопровождении какого‑то типа. Транспортного агента, который приволок ее вещи в мою квартиру.

Эта новость произвела на меня глубокое впечатление. Сколько я знаю Филиппа, он постоянно клеит каких‑то женщин, тащит их в ресторан, а потом в постель, и на этом все кончается. Как он сам любит повторять, с медицинскими сестрами – так же как с медицинскими учреждениями: либо ты быстро выписываешься, либо превращаешься в «безнадежный случай». Так что в отношениях с медсестрами он проявляет особую бдительность. Не в последнюю очередь еще и в связи с заботой о моральном климате в трудовом коллективе. И вдруг Фюрузан, гордая, пышная медсестра‑турчанка одним победоносным броском сметает всю его оборону.

– Когда это было?

– Две недели назад. Мне надо было закрыть у нее перед носом дверь. Закрыть и запереться на ключ. С ее стороны это был запрещенный прием. Но я как‑то… прошляпил момент.

Турбо спустился с крыши на балкон и вошел в комнату. Филипп протянул к нему руку и поманил: «Кс‑кс». Но кот гордо прошествовал мимо.

– Вот видишь, он чует кастрата и с презрением отворачивается.

Я тоже кое‑что чуял. Филипп пришел не потому, что мы редко видимся. Когда я принес из кухни вторую бутылку, он раскололся.

– Спасибо, мне один глоток, я сейчас уже пойду. А если Фюрузан позвонит и спросит про меня… Я не знаю, может, она и не позвонит, но если позвонит… Ты не мог бы… не в службу, а в дружбу… Ты же как детектив должен знать, как действовать в таких ситуациях. Ты можешь ей, например, сказать, что у меня проблемы с машиной, что я поехал к механику, которого ты хорошо знаешь и который может только сегодня… И я сижу и жду, пока он не разберется с машиной, а у него в мастерской нет телефона. Понимаешь?

– Ну и кто она такая?

Он, как бы извиняясь, пожал плечами и поднял руки.

– Ты ее не знаешь. Она из Франкенталя, учится на медсестру. Но фигура, скажу я тебе!.. Груди – как зрелые плоды манго, а зад – как… как…

– Тыквы?

– Точно. Тыквы. Или нет, дыни – не желтые, а зеленые, с красной мякотью… А может… – Но он так и не нашел подходящего сравнения.

– Если хочешь, можешь сказать Фюрузан, что мы с тобой решили где‑нибудь выпить. Я сегодня вечером уже не буду подходить к телефону.

Он ушел, а я сидел и смотрел в сумерки, размышляя то о деле, которое расследовал, то о Филиппе. Фюрузан не позвонила. В десять часов пришла Бригита. Меня вдруг разобрало любопытство – прежде чем она успела надеть ночную сорочку, я окинул быстрым внимательным взглядом ее прелести. Тыквы? Нет. И не дыни – не желтые и не зеленые. Бельгийские помидоры.