Августа 1990 года

Большая Бронная. Пришла впервые, спустя более чем полтора года. За это время С.Т. был за границей, много играл, много болел. Перенес обширную операцию на сердце, потом еще одну тяжелую операцию. В Москву вернулся в конце июля. Я вернулась из Ялты.

15 июля 1990 года в Германии, в Кройте, во время фестиваля, на следующий день после концерта скончался Олег Каган.

Двери открыли Нина Львовна и Святослав Теофилович. Нина Львовна прекрасно выглядит, в элегантном шерстяном черном с серым жакете, с серебряными старинными украшениями и твидовой юбке. Святослав Теофилович тоже одет очень элегантно: летние светлые брюки, розовая рубашка, легкое синее кимоно, черные мокасины. Бледный, похудевший.

За время нашей встречи несколько раз менялся. Розовел, снова бледнел, как это бывает с сердечно-сосудистыми больными; сильная одышка.

Все это время вел дневник: записывал впечатления от телевизионных передач, фильмов, передач о Мясковском, Кондрашине, анализировал все лаконично, точно, емко, остроумно, совершенно особенно,

– Это, – сказал С.Т., – я старался держаться...

Из сильных впечатлений несколькими поделился.

Послушали леворучный Концерт Равеля под управлением Мути, Пятый концерт Прокофьева под управлением Кондрашина, Шестую сонату Прокофьева (эта запись нравится Рихтеру).

– Ее надо играть почти без piano. Урбанистическая, вроде Леже: винты, шпалы, что-то падает и так далее.

Я не соглашалась, – а как же третья часть? Как-то во время исполнения этой сонаты одна девочка в зале сказала: «За принцессой поехали».

Пили чай, Святослав Теофилович украдкой ел пряники.

Рассказал, что читал летом «Декамерон» – блестящая книга, и самое главное в ней – блеск.

Потом вне связи с разговором и отвечая на свои мысли, сказал: «Худшее – не идеи, а люди».