Глава 3. В пяти тысячах миль от крошечной квартирки Ионы, в тесной тюремной камере, один состоятельный человек тоже не спал

В пяти тысячах миль от крошечной квартирки Ионы, в тесной тюремной камере, один состоятельный человек тоже не спал.

Мэтью Грейнджер, слушая стрельбу и взрывы снаружи, с удовлетворением отметил, что эти звуки обозначали не что иное, как падение американского правительства. Он в очередной раз взглянул на часы. Если Грейнджер рассчитал правильно, его сторонники доберутся сюда в течение следующих десяти минут. Через двадцать минут он выберется из тюрьмы и меньше чем через час покинет Калифорнию.

Грейнджер услышал торопливые шаги. Кто-то распахнул смотровое окошко в металлической двери, и он увидел юные голубые глаза, заглянувшие в камеру. Заметив его, глаза просияли.

– Вам лучше отойти немного, сэр, – сказал молодой человек. Грейнджер так и сделал. Он прижался к белой бетонной стене в глубине камеры. Небольшой взрыв сорвал с петель дверь, и в проеме появились его спасители, трое молодых людей в камуфляже.

Верные последователи Грейнджера, его Миллениалы. Он выпрямился на своем убогом подобии кровати, как будто сидел на троне, и обратился к ним.

– Нас ждет самолет? – это было скорее утверждение, чем вопрос.

– Да, сэр.

– А мои ноги?

Юные Миллениалы вкатили в камеру большой металлический кейс и извлекли из него две киберкинетические ноги. Тюремное заключение лишало Грейнджера возможности пользоваться ими, так как они были оснащены оружием.

– Надеюсь, не забыли положить на лед бутылочку «Cuvée de prestige»[2]две тысячи двенадцатого года? – Грейнджер улыбнулся своей тщательно отработанной чарующей улыбкой, способной открывать для него любые двери. Ему было уже под сорок, но он знал, что выглядит намного моложе благодаря своей ангельской внешности и копне непослушных светлых волос. – В этом месте невозможно достать хорошее шампанское, – добавил он.

– Для нас большая честь встретиться с вами, мистер Грейнджер.

– Не сомневаюсь. Могу ли я и дальше рассчитывать на вашу поддержку?

Трое Миллениалов принялись наперебой убеждать его в своей преданности.

– Видите ли, друзья мои, – сказал Грейнджер, – сегодня великий день для Метасферы. Слишком долго она находилась в руках дилетантов. Пора забрать у них мир, который я создал.

– Кое-кто… Кое-кто говорит, – нерешительно начала девушка, – что после освобождения вы собираетесь захватить власть над… над Четырьмя Углами.

Грейнджер защелкнул крепления ножных протезов и снова улыбнулся.

– Так и есть, – ответил он, – и пусть только попробуют меня остановить.

Вспыхнул резкий слепящий свет, и Иона прищурился. Его мать, Мириам, примостившись на краешке своей кровати в передней части автобуса, включила флуоресцентную лампу. С минуту она смотрела на Иону печальными глазами, не произнося ни слова.

Иона ненавидел эту тишину, которая все чаще воцарялась в их квартирке. Каждый день его мать молча сидела напротив него за завтраком, уставившись в пространство. Но сейчас все было по-другому.

Сейчас мать Ионы смотрела ему прямо в глаза со странным выражением, которое, должно быть, представляло собой смесь злости и разочарования.

– Я думал, что могу выиграть, – прервал он молчание, надеясь, что мать поймет.

– Это небезопасно, Иона, – в конце концов проговорила она. – Я слышала звуки взрыва, а тебя не оказалось в гамаке.

Она смахнула слезы рукавом своего халата:

– Я не могу потерять еще и тебя.

Иона не знал, что сказать. Он чувствовал себя виноватым.

– Это еще не говоря о том, что тебя могли поймать за нарушение комендантского часа, – продолжила она испуганно. – Возможно, если бы я запретила тебе вылазки в Метасферу…

– Ты не имеешь права! – оборвал Иона, не предполагая, что его слова прозвучат так резко. Он слышал подобные угрозы от матери и раньше. Она была метафобом и никогда не выходила в интернет. Но для Ионы все самое значимое находилось там: его школа, их сувенирный магазин и единственный из его родственников, бабушка. Он знал, что мама никогда не воплотит свои угрозы в жизнь.

– Мне жаль, – сказал Иона, – но я действительно думал, что могу выиграть, и тогда нам хватило бы денег, чтобы…

– Но я зарабатываю в банке, – возразила мать.

– Я знаю, мама, знаю, но в Метасфере ты могла бы заработать намного больше. Работа в реальном мире – это для…

Иона не позволил себе закончить фразу, но Мириам и так знала, что он хотел сказать. Она отбросила назад свои длинные темные волосы и медленно выдохнула, покачивая головой.

– Для неудачников? – спросила она. – Вот кем ты меня считаешь, верно?

– Конечно, нет, – возразил Иона. – Я просто думаю, что ты была бы гораздо, ну… счастливее, что ли, если бы выходила в интернет.

– Виртуальный мир – это не спасение от реальности, Иона.

Хоть в чем-то Иона был согласен с матерью. Для него виртуальный мир был не спасением, он был полной заменой реального мира. Он был ярче и лучше во всех отношениях; Иона хотел бы вообще никогда не возвращаться в реальный мир.

– Тебе придется продать магазин, – сказала мать безапелляционно. – Ты знаешь, что нам нужны деньги.

– Я могу достать деньги, – возразил Иона. – Я могу снова участвовать в гонке и…

– Нет! Я не собираюсь это обсуждать. Ты должен продать магазин. Другого выхода нет.

Иона знал, что когда-то этот момент настанет, и надеялся победой в гонке избежать или хотя бы отсрочить его. Но теперь мать все решила. Пришло время продать сувенирную лавку, созданную родителями сразу после свадьбы. Она была единственной вещью в Метасфере, которая напоминала Ионе об отце, и теперь он должен был расстаться с ней.