Периодизация ораториального творчества Генделя

Нет никаких оснований резко противопоставлять оперное и ораториальное творчество Генделя или проводить между ними непроходимую временную и эстетическую границу. В течение очень долгого времени, практически до 1738 года, обе жанровые сферы развивались композитором одновременно и параллельно.

Так, в ранние годы Гендель поставил в Гамбурге не только свои первые оперы "Альмира" и "Нерон", но и "Страсти по Иоанну". В бытность в Италии в 1706–1710 годах он, помимо опер, написал также около 100 светских кантат и оратории "Триумф времени и правды" и "Воскресение". А деля свое время между Лондоном и Ганновером в 1711-1717 годах, Гендель, опять-таки наряду с операми, создал такие шедевры, как "Оду королеве Анне", "Утрехтский Te Deum", ораторию "Эсфирь" и цикл Чендосских антемов [12].

Отдельного внимания заслуживает хронология творчества Генделя после 1737 года, когда оратории действительно стали преобладать [13]:

Как видно из таблицы, в творчестве Генделя театральные жанры продолжали присутствовать даже после явного перехода пальмы первенства к ораториям. В ораториях нередко использовался музыкальный материал ранее сочиненных опер (например, в "Мессии" есть фрагменты из "Именео"), а жанр некоторых сочинений либо менялся в зависимости от ситуации, либо вбирал в себя сразу многие признаки. Так, итальянская оратория “Триумф времени и правды” (две версии, Рим 1707 и Лондон 1737) в третьей переработке (1757) стала английской маской, исполненной в театре Ковент-Гарден. К сюжету о трагической любви Ациса и Галатеи композитор также обращался трижды. В первом случае (Рим, 1708) это театральная серенада – то есть фактически опера, во втором варианте (1718, замок Кэннонс, резиденция герцога Чендоса, с новой музыкой) – английская маска, в третьем (Лондон, 1732) – также “серенада”, но уже английская. По традиции это произведение причисляют к ораториям, хотя и жанр серенады, и жанр маски подразумевали сценическое воплощение. "Семела" по драме У.Конгрива также представляет собой скорее английскую оперу, нежели обычную генделевскую ораторию: это вновь трагическая история о любви и ревности, а не хоровая фреска.

Библейская или мифологическая тематика обычно предстает у Генделя в опосредованном театральном преломлении, основываясь не только на сакральном первоисточнике, но и на его драматических переработках. На то были свои причины как формального, так и эстетического свойства. Во-первых, использование исключительно сакрального текста Писания было возможно лишь в преимущественно хоровых ораториях без ярко очерченных протагонистов, исполняющих арии и вступающих между собой в диалоги (в Ветхом Завете, в отличие от Евангелий, диалогов почти нет). Во-вторых, традиция адаптации библейских сюжетов к сценической практике XVII – первой половины XVIII веков уже сложилась, и композитор мог опираться на прецеденты в драматическом театре (поздние пьесы Жана Расина "Эсфирь" и "Аталия", написанные для пансиона благородных девиц; трагедия Джона Мильтона "Самсон-борец") и даже на оперной сцене (оперы на библейские сюжеты ставились в Гамбургском театре; в Париже в 1732 году состоялась премьера духовной оперы Мишеля де Монтеклера "Иеффай"). Правда, церковные власти во всех странах смотрели на сценическое воплощение таких сюжетов довольно враждебно, и даже использование непосредственно библейских текстов в ораториях, исполнявшихся в театральном зале, иногда встречалось в штыки.

Светских ораторий на античные мифологические или аллегорические сюжеты у Генделя несколько меньше. Любопытно, что в этих ораториях явное предпочтение также отдается самым мощным и сильным героям: Юпитеру (Зевсу) и его сыну Геркулесу (Гераклу). О них повествуется в ораториях “Семела” [15], “Геркулес” [16], “Выбор Геракла” [17], пастиччо “Юпитер в Аргосе”.

Особняком стоят свободные от театральных ассоциаций, морально-философские оратории: “Триумф времени и правды” и “L’ allegro, il pensieroso ed il moderato” (1740) [18]. Нынешнему слушателю они, вероятно, наименее доступны в образно-эмоциональном отношении, поскольку содержащаяся в них символико-аллегорическая система текстовых и музыкальных аллюзий требует особой расшифровки.