Роберт Ненашев. 24 марта. В гостиницу Роберт не поехал – у отца в Москве была квартира

В гостиницу Роберт не поехал – у отца в Москве была квартира. Правда, к квартире прилагалась последняя отцовская «любовь» – Анжела, но, может, это и к лучшему, не придется начинать поиски с посещения милиции – Анжела наверняка знает все подробности отцовского исчезновения.

Но дверь ему открыл незнакомый мужчина, поджарый и седовласый, благообразное лицо которого так и лучилось безграничной скорбью и сочувствием.

– Роберт? – Незнакомец полез обниматься, долго хлопал Роберта по спине и сопел ему в плечо. Потом отступил на шаг и, чуть склонив голову набок, оценивающе оглядел гостя с ног до головы. – Вылитый отец! Просто копия, только помоложе, конечно. Позволь представиться, Волгин Константин Эдуардович, старый добрый друг твоего отца. Он тебе про меня рассказывал?

Роберт неопределенно пожал плечами.

– Не стой на пороге, проходи, будь как дома. – Волгин помог Роберту снять плащ. – Кстати, ничего, что я так сразу на «ты»? Не знаю, как там у вас в Америке принято…

– Все нормально. Об отце есть что‑то новое?

– Увы. – Волгин тяжко вздохнул. – Никаких зацепок. Зайди, поздоровайся с Анжелой.

Роберт вошел в указанную Волгиным дверь и оказался в спальне.

На постели с сигаретой в руке полулежала, опершись на подушки, холеная, обильная красотой женщина. Она оказалась несколько толще и несколько старше, чем Роберт себе ее представлял, но в целом вполне в отцовском вкусе – длинноногая жгучая брюнетка.

– Здравствуй, Бобби. Как долетел? – Анжела вымученно улыбнулась.

– Нормально. Только не надо называть меня Бобби.

– Не буду, Бобби. – Вдруг она порывисто вскочила и бросилась Роберту на грудь: – Чует мое сердце: осиротели мы!

Сигарета тлела прямо на покрывале.

Вошел Волгин и, оценив всю серьезность угрозы, аккуратно загасил окурок в пепельнице, и стряхнул с покрывала остатки пепла.

– Пойдем, сынок, на кухне поговорим. Тебе перекусить надо с дороги.

Анжела, внезапно потеряв к Роберту всякий интерес, плюхнулась обратно на кровать и закурила снова.

Волгин, видимо, прекрасно осведомленный о порядках в этом доме, извлек из холодильника бутылку «Посольской», ветчину, сыр и малосольные огурцы.

– Давай по старой русской традиции за знакомство и чтобы все хорошо закончилось.

Роберт выпил молча. Есть совсем не хотелось.

– Я хотел бы узнать подробности – как все было?

– О, брат, было все прямо как в детективе. – Волгин налил еще по одной. – Ехал наш Дмитрий Федорович в своей машине среди белого дня по самому центру Москвы в обществе своего шофера Марика и телохранителя Автандила. Куда ехал – до сих пор не известно, но ехал. Даже разговаривал по сотовому с Анжеликой. И вдруг где‑то в районе трех вокзалов как будто заехал в самую настоящую пространственно‑временную трещину, как у фантастов. Короче, бесследно исчез. Растворился вместе с машиной, шофером, телохранителем и сотовым телефоном. Вот, собственно, и все, больше о нем никому ничего не известно.

– А милиция? Может, они уже что‑то нашли?

– Ничего они не нашли, – махнул рукой Волгин. – Я, между прочим, полковник этой самой милиции. Правда, я по другому ведомству, но руку держу на пульсе и на какие нужно рычаги время от времени нажимаю. Но ты же сам понимаешь, нет тела – нет дела, а тела нет, и дай Бог, чтобы не было.

– И что же делать?

– Я думаю, ждать. В инопланетян и всякие там пространственные дыры я, конечно, не верю, но время сейчас сам знаешь какое, в Москве какие‑нибудь чечены запросто могут человека выкрасть. Американец, да еще предприниматель, могли решить, что за него большой выкуп возьмут. Две недели всего прошло, возможно, со дня на день пришлют нам кассетку с требованиями. Весь сценарий, понимаешь, как в дрянном боевичке: машину под прицел взяли со всех сторон, загнали в какой‑нибудь трейлер, потом перекрасили, номера перебили и продали. А людей в Чечню переправили. И то, что вместе с шофером и телохранителем Дмитрий пропал, тоже в эту схему укладывается. Если родственники платить откажутся, им для начала голову шофера в посылке пришлют.

Роберт слушал молча. Он слышал, конечно, и про русскую мафию, и про чеченских террористов‑работорговцев. Но не стали бы ведь отца похищать из‑за десяти тысяч долларов, а, судя по тому, сколько он пересылал бабушке, заработал он пока очень немного.

– Анжела, несомненно, сильная женщина, – прервал Волгин размышления Роберта. – Она стойко выдержала этот удар, так что о ней ты не беспокойся. Я думаю, вы подружитесь. С отцом твоим у них все очень серьезно, не какая‑нибудь там дешевая интрижка. А я по мере своих скромных возможностей помогу, если что. – Он придвинул свой стул поближе к Роберту и плеснул еще водки. – Давай за здоровье. И твое, и Дмитрия, дай Бог ему долгих лет. Ну, и тебе, конечно.

Но пить Роберт уже не мог. В глазах потемнело, голова раскалывалась. Несколько рюмок, и не на два пальца, как у них в Штатах принято, да без закуски, да еще после утомительного перелета сделали свое дело.

– Что с тобой? Тебе плохо? – Волгин вывалил на стол содержимое аптечки и отыскал таблетку баеровского аспирина: – Вот выпей и иди приляг.

Убедившись, что Роберт уснул, он вернулся на кухню и с удовольствием выпил еще.