Глава 3 Турнир

«Бесчестье равное волочит за собой тот,кто предаст любовь и кто покинул бой.»
Корнель Пьер

Король с нескрываемым превосходством обвел глазами собравшихся и скривил свои тонюсенькие губки в подобие улыбки.
- Я жду, благородные лорды, неужели никто не проявит должной инициативы?
И тут вперед выступил старший из Стоунов:
- Я! – зычно и уверено заявил он.
И по тому, как скривилось лицо монарха, Билл понял, что подобной инициативы тот ждал от кого-то другого, и в который раз удивился недалекости Пита Стоуна. Бывший жених Мирей никогда не отличался большим умом, но раньше за ним хотя бы наблюдались честь и благонадежность. Теперь же он не вызывал у молодого ассасина ничего, кроме презрения. Мало того, что он легко смог предать его сестру, с которой его связывали не только годы детской наивной дружбы, но и впоследствии долгие ухаживания, поощряемые не только родителями, но и самой девушкой, влюбившейся в простого, немного грубоватого, но всегда искреннего парня. Так теперь он еще и вознамерился жениться на ее родном брате из простого желания обогатиться, а заодно и выслужиться перед королем.
Впрочем, как злорадно отметил Билл, эта попытка, скорее, вызвала крайнее раздражение правящей особы. С самого начала было ясно, что не просто так король легко согласился принять вассальную клятву – явно задумал что-то другое, а теперь этот балбес смешал ему все карты. Однако подобная бестолковость была юноше только на руку, и он с мольбой в глазах взглянул на Тома, молчаливо умоляя также выступить претендентом. Тот лишь утвердительно моргнул, давая понять, что просто ждет подходящего момента.
Осмелев и, видимо, решив, что королю и так смешали все карты, вперед выступило еще несколько кандидатов, среди которых были и старики, вдовцы, которые теперь хотели заполучить молодую грелку в постель.
Каждый рекламировал себя как наилучшую партию и требовал выбрать именно его на роль старшего супруга.
Когда шум немного улегся, вперед выступил Томас Трюмпер и обратился к немного растерянному монарху:
- Ваше Величество! Я требую личного удовлетворения и готов сразится с каждым за руку и сердце младшего Кирбита!
Среди претендентов прошел возмущенный шепот. Особенно негодовали кандидаты в возрасте, они настаивали на выборе королем достойнейшего, утверждая, что только зрелость и мудрость могут направить Кирбита на истинный путь.
- Вильгельм Кирбит очень юн, – довольно тихо и спокойно произнес Трюмпер, но почему-то именно его голос заставил собравшихся замолчать, – и достоин молодого мужа, который не только украсит им свой замок, но и подарит ему детей и настоящую семью. Кроме того, я уже потребовал честного боя от каждого, кто претендует на то же, что и я – счастливый брак с малле. Все здесь присутствующие – благородные лорды. Как может король выбирать между нами? Если не доводы разума, то честь должна потребовать от вас удовлетворения!
Билл вздрогнул, все происходящее в зале напоминало ему торги: циничные, не принимающие в расчет ни чувств, ни даже простых правил этикета. Он понимал, что Том, возможно, нашел единственный способ ограничить произвол короля в выборе его будущего супруга, но от этого не становилось легче. Благородные лорды лаялись, как дворовые собаки. Наконец, их предводитель что-то решил для себя и вскинул вверх руку, призывая к тишине.
- Ну что ж, – передернув плечами, визгливо воскликнул король, недовольный тем, что потерял главенствующую роль в им же затеянной игре. – Я согласен с лордом Трюпером. Честь требует удовлетворения! Поскольку претендентов несколько, я объявляю королевский турнир! Завтра же мы выясним, кто достоин руки Кирбита! – по залу пронесся одобрительный шум. – Я, надеюсь, ты не возражаешь, юный Кирбит? – обращаясь к ассасину, прогнусавил монарх.
- Я поклялся подчиняться вам во всем, – поклонился Билл, – не смею перечить никаким вашим решениям.
- Вот и славно! Полагаю, всем следует отдохнуть. Завтра нас ждет нелегкий день! – с этими словами король развернулся и направился к лестнице, ведущей в верхние покои. За его спиной тут же возникло около десятка лордов, желающих оказать ему помощь при отходе ко сну.
Билл смотрел в след монарху, пытаясь унять бушующую внутри ярость, и вздрогнул, когда рядом с ним раздалось:
- Остынь, ты прожжешь в его спине дыру. Не думал же ты, что отделаешься только клятвой?
Ассасин, по-прежнему не оборачиваясь к собеседнику, покачал головой.
- Но от этих мыслей мое унижение не становится меньше.
- Я выиграю завтра.
- Я очень сочный кусок мяса, не правда ли? – недобро усмехнувшись, молодой Кирбит все же обернулся и поймал взгляд своего тут же смешавшегося собеседника.
- Билл, я… – только и нашелся, что пробормотать тот. Еще минуту назад идея с турниром казалась ему блестящей находкой, единственно разумным выходом из положения. А теперь, глядя в уставшие карие глаза напротив, он вдруг ощутил страшное смущение. Он так увлекся возможностью отвоевать Вильгельма для себя, что совсем забыл о нем самом.
- Том, я хочу, чтобы ты выиграл, и боюсь даже думать о возможном поражении, – правильно прочитав все чувства на лице своего друга, тут же смягчился ассасин. – Я только тебе желаю удачи.
- Мне не нравится, что ты, Трюмпер, беседуешь с моим будущим супругом, – влез лорд Стоун, демонстративно вставая между собеседниками и закрывая своей спиной Кирбита. Однако, как он ни старался, оба молодых человека были выше него почти на целую голову и при желании могли спокойно переглядываться.
Как ни странно, от скандала их спас лорд Дитрих, появившийся как черт из табакерки.
- Лорд Кирбит, – тихо сказал он, – ваша сестра ждет вас в покоях, позвольте, я провожу.
Ассасин по-новому взглянул на сопровождающего, выделенного ему королем: лорд Дитрих был одним из немногих, кто не стремился выразить ему полное презрение, наоборот, он держался крайне вежливо и даже появлялся и исчезал в нужные моменты. Он позволил Томасу проводить его на ужин и теперь выручал из крайне щекотливой ситуации, кроме того, он устроил ему встречу с сестрой наедине. Осталось теперь понять, какую игру он вел и что собирается делать с поневоле возникшей в душе Билла благодарностью.
Наставник ассасина не уставал повторять, что получить от человека необходимую услугу нетрудно: нужно лишь поддержать его в затруднительной ситуации и четко сформулировать свою просьбу – и вот он уже сам будет рад выслужиться. Лорд Дитрих слишком долго крутился при дворе, чтобы не знать этой маленькой хитрости.
Однако Билл благодарно кивнул ему и направился к выходу из зала, он надеялся, что никто не заметил, как, уходя, он сжал руку Трюмпера около самого запястья. Поднявшись в покои, Кирбит застал там плачущую сестру.
Мирей сидела у окна и отчаянно вытирала слезы рукавом, но как она ни старалась, соленый поток не желал убывать. Ассасин просто подошел и крепко обнял ее, позволяя выплакаться. И если первое мгновение та еще пыталась как-то сдержаться, то в следующее рыдания потекли из нее бурным, захлебывающимся во всхлипах потоком.
- За что… за что он так? – сквозь плач повторяла она.
- Он заплатит за это. Никто не нарушает клятв безнаказанно. Дай судьбе время, она настигнет любого.
Мирей подняла глаза на брата, его спокойные холодные слова отрезвили ее, слезы высохли сами собой, в груди зажгло. Но это больше не была глухая безнадежная боль, это была ярость, глубокая и жгучая.
- Мы справимся, – все так же спокойно продолжал Билл, – мы на самом дне самой глубокой ямы – дальше нас ждет только изнурительный подъем. Ты нужна мне, мне больше не на кого положиться.
- А как же Томас?
- Мирей, не верь никому, пока не станет ясно, за кого он играет.
Сестра задохнулась. Это была минута, когда она, наконец, осознала все. От начала и до конца. Она вдруг поняла, что прежняя жизнь закончилась, ее родителей нет в живых, братья погибли, у нее нет никакой защиты. И эти внезапно осознанные беззащитность и беспомощность заставили ее сжаться. Она в одно мгновение попрощалась со своей прошлой жизнью, а в настоящей для нее не было никакой определенности, больше у нее не было ни жениха, ни друзей – ничего, за что можно было бы зацепиться. Остались только Александра, Вильгельм и она сама. Без земель, без денег и без власти.
Она прижалась к брату, впитывая его теплоту, и ей стало немного легче.
- Мне надо идти к Александре, она совсем одна, – наконец, промолвила она, вставая. Однако у самой двери она обернулась и тихо сказала. – Я все же буду молиться, чтобы победил Том.
Билл лишь слабо улыбнулся ей в след. Его с детства учили не верить людям, а своим ощущениям – и подавно, но сейчас у него не было сил копаться в себе. Он просто улегся в постель и отключил свое сознание, чтобы как следует отдохнуть.
Утро, как, впрочем, и ночь, для простых обитателей замка выдалось весьма суетливым: надлежало расчистить большую замковую площадь, оградить ристалище, установить помосты и лавки для высокопоставленных зрителей и обеспечить обзор всем желающим.
Король решил не выносить турнир за стены замка. Меньше народу – всем спокойнее. Однако он повелел открыть ворота и бесплатно пускать всех желающих посмотреть на представление.
Новость о проведении турнира разошлась по долине еще до того, как начало светать, а к утру от замковых ворот шла огромная очередь желающих попасть на праздник. Здесь были не только простой люд, но и торговцы, желающие среди большого скопления народа найти покупателей на свои товары. Груженые телеги и неказистые обозы выстроились вдоль дороги ровной, цветной шеренгой. Запряженные в них лошади пофыркивали и перебирали копытами. Их возницы также проявляли крайнее нетерпение, желая как можно скорее пройти через украшенные флагами замковые ворота.
Пекари работали всю ночь, выпекая не только всевозможные сдобные булки на продажу, но и готовя сладкие лакомства, которые можно было увидеть на прилавках только в дни празднеств, поэтому в стенах замка витал соблазнительный запах свежеприготовленных угощений. На окнах лавок и таверн появились цветные ленты и полотна с гербами лордов, зазывалы вовсю суетились среди прибывших людей. Замок ожил, зашевелился и переоделся в нарядные одежды.
К полудню битком набитая народом площадь радостно шумела в предвкушении интересного зрелища. Единственное, что смущало присутствующих – это деление ристалища на четыре квадрата и отсутствие дорожек для лошадей.
Немногим позже полудня, на лавках стали рассаживаться лорды, придворные и другие приближенные короля. Все они были одеты по последней дворцовой моде – в яркие, украшенные крупными драгоценными и полудрагоценными камнями одежды, что было в диковинку для жителей горных областей.
Северные зимы и непредсказуемая горная погода диктовали свои правила, поэтому жители этих суровых мест, где даже летом не бывало жарко, строили добротные каменные дома и носили плотную шерстяную одежду, плохо поддающуюся окраске в яркие тона.
Что уж говорить о том, что ни одному горцу в голову не пришло бы надеть облегающие лосины, а ни одна северная женщина не согласилась бы мерзнуть в хоть и красиво струящемся, но совершенно бесполезном перед промозглым ветром тоненьком платье.
Толпа взорвалась приветственными криками, когда в центральной ложе появился король, он с улыбкой на лице помахал собравшимся рукой, а затем встал у самых перил, намереваясь произнести речь.
Над площадью повисла тишина.
- Люди долины Кирбит! Сегодня у нас необычный праздник! Несколько претендентов на руку и сердце вашего славного лорда пожелали сойтись в поединке чести! Поэтому, – король сделал небольшую паузу, призванную усилить эффект от своих слов, – вместо прекрасной дамы место рядом со мной займет Вильгельм Кирбит! – толпа взревела, едва в ложе появился сын бывшего лорда. Билл подошел к перилам и поклонился, приветствуя людей, а затем расположился на скамейке за королем. – А сейчас предлагаю избрать судей! – проорал тот, чем вызвал новую бурю восторга у собравшихся.
Глашатаи тут же принялись трубить сбор. На ристалище один за другим вышли девять почтенных лордов. Из них придворным предстояло выбрать судей. Голосование не заняло много времени: расторопные слуги быстро разложили по мешочкам лордов монетки, собранные на трибунах, и те трое, чьи мешочки оказались тяжелее, заняли места в судейской ложе.
Судейский глашатай немедленно принялся объявлять правила турнира: к разочарованию народа, групповых и конных состязаний не предусматривалось. Вместо этого восемь претендентов были разделены по двое. Первое состязание должно было проходить в четырех парах, победители делились еще на две, чтобы определить двух основных претендентов, которые и будут участвовать в финальном бою. И если в первых двух поединках лорды должны были показать свою силу и выносливость, соревнуясь в латных доспехах, то в последней схватке участникам предстояло показать бой на двуручных мечах.
Как и предполагал Билл, среди претендентов не было ни одного, кто не участвовал бы ранее в настоящих, совсем не шуточных сражениях, ведь когда в турнирах бились лорды горных долин, поединки часто заканчивались смертью их соперников. И участие Трюмпера и Стоуна в этом состязании уже делало сражение на игрушечном поле боя смертельно опасным.
Северные долины не были пограничными землями, да и ни одному захватчику еще не приходило в голову лезть через непроходимые, коварные, снежные горы, чтобы попытаться захватить непокорные и свободолюбивые долины, даже собственному королю неохотно платящие налог, который и так был в два раза ниже, чем во всех остальных землях королевства.
Однако горцы спокон веков воспитывали своих детей воинами, сильными и смелыми, умеющими постоять за себя, свои земли, а если выпадал случай, то и за короля, которому дали присягу. В этом суровом крае умение обращаться с оружием считалось первостепенным и естественным. Лорды этих земель заказывали кузнецам мечи для своих сыновей, когда те еще лежали в колыбели, а обучаться воинскому искусству мальчики начинали едва ли не раньше, чем ходить. Из них вырастали искусные и крепкие войны, знающие толк не только в доспехах и оружии, но и в тактике ведения боя.
Несмотря на культ воинов, лорды гор редко устраивали турниры, считая их забавой для тех, кто ничего не смыслит в сражениях, ведь ничто не может сравниться с настоящей битвой, тем более постановочные трюки на игрушечном поле боя. Но никто из них никогда не отказывался от прямых вызовов, а там, где дрались горцы, было на что посмотреть.
И в этот раз придворные замерли на своих местах в предвкушении стоящего зрелища.
Первые четыре боя шли одновременно, и их результаты не так и сложно было предугадать. Одетые в легкие кольчуги лорды, выигравшие свои первые поединки, под крики собравшихся тянули жребий. К неудовольствию Билла и радости толпы, Трюмпер со Стоуном оказались в одной паре.
Их поединок был первым, и они, взяв мечи и закрываясь щитам, встали друг напротив друга, ожидая сигнала к началу. Ассасин не мог не восхищаться мастерством обоих: едва запел рог судейского глашатая, как они сошлись в странном, пугающем танце. Толпа затаила дыхание. Были слышны лишь удары мечей и щитов. Стоун напирал, он стремился к победе, как разъяренный бык стремится насадить на рога обидчика, не давая противнику ни минуты на то, чтобы опомниться. Том же брал мастерством. Билл, впервые увидевший его в реальной схватке, а не в тренировочном бою, невольно восхитился его выдержке и терпению. Лорды со страшным лязгом в который раз сошлись в близком бое, и толпа ахнула, когда меч Стоуна скользнул по левой руке Трюмпера. Тот лишь в последний момент сумел развернуть оружие противника, и удар пришелся плашмя.
Кирбит ощутил волнение, он понимал, что даже если Том выиграет в этом противостоянии, то Стоун успеет порядком утомить его, и тогда исход финального поединка трудно будет предугадать.
Желание помочь Трюмперу какое-то время боролось в Билле с понятиями чести и справедливости, но последние немедленно проиграли, едва ассасин вспомнил о своем незавидном положении и о перспективе брака с тупицей Питти.
Надо сказать, представления ассасинов о благородстве и справедливости существенно отличались от тех, что были приняты у горцев. Главная задача ассасина – остаться в живых и во что бы то ни стало достичь своей цели. Именно в эту минуту, выбирая между помощью Тому и призрачной справедливостью, младший Кирбит окончательно и бесповоротно отрекся от своей прежней жизни. Исчезло то единственное и неразрешимое противоречие, которое терзало его все годы учебы и из-за которого он не был допущен до последнего испытания. Какая-то затворка в его душе сломалась, и оттуда потоком хлынули образы и желания, сметая и унося прочь все страхи и сомнения. Билл ощутил себя на кромке ножа, но он больше не балансировал, он стоял и стоял твердо. И теперь любому, прежде чем добраться до него, предстояло научиться ходить по этой тонкой и острой поверхности.
Вильгельм закрыл глаза и глубоко вдохнул густой от возбуждения сотен людей воздух, а когда в следующий раз он увидел поле боя, оно тонуло в горячем мареве огня: люди смешались в сплошную, неразделимую массу, и только двое на ристалище еще имели собственные силуэты. Ассасин сжал кулаки, и вокруг одного из них красным жгутом взревело пламя. Послушное своему хозяину, оно обвилось вокруг ноги Стоуна, и все, что оставалось сделать Биллу – это дернуть, затягивая своеобразную петлю и сбивая его с ног.
Толпа ликовала, требуя расправы над растянувшимся у ног Трюмпера противником. Но тот отступил, едва Стоун громогласно признал свое поражение.
Том церемонно поклонился ложе короля и отошел в сторону, давая место для поединка следующей паре, ему надо было отдохнуть перед финальным боем.
Следующий поединок продолжался недолго: опыт победил горячую молодость, и перед зрителями предстал противник Трюмпера в последнем бое. Не прошло и нескольких минут, как оба лорда, скинув кольчуги и оставшись лишь в штанах и мягких сапогах, сошлись, чтобы помериться силами в сражении на двуручных мечах.
Теперь у претендентов не было щитов, за которыми можно было спрятаться, и обоим приходилось проявлять осторожность, чтобы не подпустить противника слишком близко. В этот поединок Билл не решился вмешаться – наравне с уверенностью в победе Тома, какое-то странное чувство, сродни желанию быть завоеванным достойно и достойным, мешало ему определить ход боя. Вскоре противник Трюмпера был ранен, и судьям ничего не оставалось, как присудить победу лорду соседней долины.
Толпа ликовала! В который раз лорд горной долины доказал, что в бою горцам нет равных.
Том же, закинув меч на плечо, направился прямо к королевской ложе, где встал на одно колено и громко, так, чтобы было слышно даже людям, столпившимся за ристалищем, произнес:
- Окажите мне честь, лорд Кирбит, осчастливьте меня и мой дом, согласившись стать моим мужем.
- С радостью, лорд Трюмпер!
Его улыбка, обращенная к новоиспеченному жениху, была полна благодарности и светлой признательности, а собственное участие в этом турнире в качестве приза уже не казалось ему удушающе унизительным.
Король объявлял окончание турнира и время подготовки к свадьбе, а Билл все смотрел на Тома, на его торс, покрытый потом, кровью и наливающимися синяками, и думал только о том, что все эти раны нужно как можно скорее обработать.