Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Йоланд А. Шифферг. Нижний Новгород
Здравствуйте, я Йоланд из Нижнего Новгорода. Стихи для меня - это эмоции, чувства и самовыражение. Вдохновляюсь жизнью, миром, погодой и природой, а ещё чаем, кофе и дорогами. Увлекаюсь хенд-мейдом и фото, верю в чудо и воплощение мечты в реальность.
ОНА
Она стоит у окна в бессчётье верст до луны, Она пьяна и одна, она дитя тишины, Она считает дожди и заклинает ветра, И знает тайны седых чащобных мертвенных трав. Она играет с росой и смотрит в очи небес, Она танцует босой и в ночь срывается в лес, В бурлящей волчьей крови огнём колышется боль: Она - заложник любви и жрица томных неволь.
Она темнее, чем дым, она опасней, чем яд, Не отпускает живым, гипнотизирует взгляд, Она в поклонах земле сбивает в раны чело, Она томится во зле и выживает назло. Она - наперсница мглы и во плоти круговерть, На оконечье иглы её припрятана смерть, Она - рождённая тьмой, она - река колдовства... ...Она мне шепчет: "Ты мой, и без тебя я мертва".
На Посвящение к ней из Адских дебрей летят Чума, бескровная Смерть, Война слепая и Глад, И чудищ бесится смрад, и кружат демоны тьму... "Я отступаю назад и колдовства не приму!" Она взрывает круги, с цепи срываясь на Свет, А полночь скалит клыки, и нечисть корчится вслед. По непредвестью трясин к цепи болотных огней - "Мне нужен ты лишь один. Скорей, скорей же, скорей..."
Она встречает рассвет и, стиснув зубы, молчит - Ей, будто острый стилет, терзают кожу лучи, Ладони жжёт ей святой воды крещенской хрусталь - Она мне шепчет: "Ты мой. Себя мне вовсе не жаль". ... Она мне шепчет: "Ты мой, и без тебя я мертва", Она стенает в руках и с губ срывает слова, Развратный мой поцелуй, от лжи прогоркнувший, пьёт...
Она мне шепчет: "Ты мой". Да только я - не её.
НОЧНАЯ ГОСПОЖА
Когда Луна восходит над матовой горой, И вспарывает полночь болезненный покой, Мертвея, леденеет густая тишина - Бегите, прячьтесь, бойтесь! Идёт-грядёт Она!
Безумная и злая Владычица небес, В глазищах-антрацитах шальной хохочет бес, Куёт она из стали бессмертие оков И сети выплетает из северных ветров,
Ласкает смоляные отроги горных круч... За ней несётся свита косматых чёрных туч, И тени-привиденья струятся вдоль земли, А звёзды умирают в отравленной дали.
Мир в истовых молитвах зовёт златой рассвет, Но властвует царица уже сто тысяч лет И, в смехе исступляясь, срывается на вой: "Не ждите ваше Солнце! Я сожрала его!
Влюбила дурня в бледность, в серебряный нектар И выпила по каплям, смакуя, сладкий жар, Теперь единовластно я царствую во мгле - Ночнаядеспотица с короной на челе!"
Туман, пропахший ядом, встаёт из-за реки, Холодной липкой слизью касается руки, И страх пьянит сознанье, и корчится душа...
Восходит над полями ночная Госпожа.
ПАПА!
Папа, спаси, прошу! Папа, я слышу звуки! Где-то во тьме, в шкафу, между пальто и шуб. Папа, из-за трюмо тянутся чьи-то руки, Папа, мне страшно! Я слаб и едва дышу.
Папа, на кухне свет... Трутся шаги, ты слышишь?.. В жилах мертвеет кровь, иней искрит в душе... Папа, а за стеной мерно скребутся мыши, Только вот в доме год кошка, и нет мышей.
Папа, послушай! Чу! Кто-то смеётся тонко В тёмном углу, во мгле, из-под кистястых штор... Чья-то седая тень смотрит через рифлёнку, И проникает в дом, словно маститый вор.
Папа, спаси, прошу! Что-то во тьме упало - В паре шагов, вблизи, кажется, под столом... Мне до трясучки рук страшно под одеялом, Взвинчены нервы и согнуты на излом.
Кто-то стучит в окно... Папа, мне страшно, очень! В восемь я верил: ты — мастер по чудесам... Только теперь я взросл, и полнолунной ночью С ворохом голосов должен справляться сам.
Это же просто сон — вязкий, густой и мылкий... Глюк, наважденье, бред! Полно, всё хорошо!.. Только в моих висках гарью рябит ухмылка: «Мальчик... Твой детский страх снова к тебе пришёл».
ГОСТИНИЦА
В гостинице тихо. Здесь только шестнадцать комнат. Пятнадцать пустует, в шестнадцатой брезжит свет. Ей скоро столетье. Она, несомненно, помнит До срока уснувших невыполненный завет.
Портреты на стенах. Там женщины и мужчины, Старухи и дети – семьёю, вдвоём, втроём… И, кажется, словно их взгляд прожигает спину, Лишь стоит отвлечься, задумавшись о своём.
По узким ступеням крадёшься ты тише мыши Настарой постройки холодный скупой чердак, А сзади как будто невидимый кто-то, слышишь? Ты слышишь, но только не знаешь, он друг иль враг.
На полках стеллажных в потрёпанных переплётах В молчании дремлют страницы тяжёлых книг, И возле окошка, в углу, беспокойный кто-то Вздохнёт неуемно, туманом мелькнув на миг.
Ты пламя зажжёшь, но по шторам стекают тени Как будто живые и вовсе не от свечи. Здесь в скорбной тоске до рассвета рыдают стены, И в старой кладовке волнуется и стучит.
Вернувшись, ложишься в кровать. До чего замёрз ты, Точь-в-точь в стояках отопления вовсе нет. Здесь ночью в пустотах полов оживает воздух - Гаси же скорее, незванец, свой яркий свет.
В гостинице тихо. Здесь только шестнадцать комнат. Шестнадцать для сдачи, в семнадцатой персонал. Ей скоро столетье, и гулкие стены помнят О смелых, кто смерти безвременно проиграл.
РОВНО В ПОЛНОЧЬ
В восемнадцать Алиса не может уснуть одна, Лучше б мама и кот, как когда-то, порою роз... Выстужает слепая тревога нутро до дна, И от шорохов тонких встаёт на спине мороз.
Где-то там, за кроватью, царапает и стучит - Тихо-тихо, точь-в-точь о столешницу карандаш, И молитвой она сотворяет святейший щит И от страха сбивает порядочность "Отче наш".
Ровно в полночь Алиса рисует защитный круг Из муки и из соли (показывали в кино). Учащается, делаясь громче, проклятый стук, И чужое дыхание слышится за спиной.
Льётся холод январский по жёсткому полу вдоль Плинтусов, где клубится густой инфернальный мрак. Эту спальню насквозь пропитала чужая боль, И Алиса не знает, как выдержать до утра.
Крест нательный и ладан терзаются в кулаках, Шепчет громче Алиса, косится на лунный скол, И, как будто в насмешку, по коже скользит рука, Гладит волосы и забирается под подол.
И Алиса, с трудом балансируя на краю, С хрипотою выкрикивает: «Господи свят, спаси…»
…Еженощно ей сумрак проигрывает в бою, Дожидаясь, когда же погаснут остатки сил.
Я ТЕБЯ НЕ ЛЮБЛЮ
Перепуганный ветер запутался в проводах, обезличенный город чернеет, уходит в сны... "Я люблю тебя" - это, конечно же, ерунда, разве могут любить дети полночи и луны?
Разве можно любить, если рана в груди пуста, и на ней не пунцовеют марлевые бинты... Не смотри на меня, этот взгляд тяжелей креста обжигает больнее святой ключевой воды
и клеймит безнадёжнее воска церковных свеч, что по коже скользит, на крупицы меня дробя... Я тебя не люблю. Я хочу лишь тебя беречь от беды, темноты, от недоли и от себя.
|