Общаястойка

В китайской традиции человеческое тело рассматривается как микрокосм, и теория тайцзицюань в полной мере унаследовала это представление. «Небо и Земля – это большой Великий Предел, а человек – это малый Великий Предел»,‑ гласит классическое изречение. В текстах школы Ян говорится, что в теле человека сердце является господином и воплощением Великого Предела (вместе с Единым ци), глаза соответствуют Двум Началам, голова – Небу, ноги – Земле, четыре конечности – Четырем Образам, а сам человек, его внутренности и внутренний самообраз – Трем Стихиям. В онтологическом же плане жизненный опыт позволяет человеку «сообщаться с небесным» в себе, его тело равнозначно пространству между Небом и Землей и в пределах Шести полюсов вселенной, а его девять отверстий тела, пять внутренних органов и двенадцать основных сочленений «все сообщаются с небесным ци». Подобная система ассоциаций давала китайцам практически неограниченные возможности для классификации и систематизации мировых явлений.

Уже нетрудно угадать главный принцип, предъявляемый традицией тайцзицюань к внутреннему состоянию. Это принцип внутренней цельности и полноты, выраженный в формулах: «полнота единого ци», «единение всего тела», причастность к «хаотически‑изначальному ци» (хуньюанъ ци) и т. п. Следствием соблюдения этого принципа являются «взаимная проницаемость верха и низа» и полная синхронность движений поясницы и конечностей. «Двигать рукой и не двигать поясницей – это не тайцзицюань», – гласит старинная поговорка.

В соответствии с известной нам природой реальности как «таковости» бытия, одновременно единой и единичной, цельность телесного присутствия в тайцзицюань представляет собой всеединство, совместность множества регистров вселенской гармонии, данные в… самоотсутствии. Эта цельность артикулируется волей, которую нельзя «собрать в кулак». Ван Юнцюань удачно определил ее природу как «преображающее согласие» (хуа хэ).

У китайской концепции преемствования «человеческого» и «небесного» есть и гносеологический (познавательный) аспект. Тайцзицюань требует изменить сам характер нашего восприятия мира, а именно: перестать полагаться на чувственное восприятие, которое как будто доставляет материал для выработки понятий (самое распространенное и самое ложное представление о природе познания на Западе) и возродить в себе исконное, непосредственное, чистое знание мира, которое дано нам от природы и предваряет рефлексию и раскол мира на субъект и объект, сознание и жизнь, дух и материю. Такое протознание именуется в даосской литературе одновременно «помрачением» и «просветленностью», а также «забытьём» или «великим сомнением» (ибо как можно знать то, что стоит до знания?) Но речь идет о все том же «телесном сознании», которое в текстах школы Ян, например, прямо именовалось «телесным знанием».

Соответственно, в практике тайцзицюань нужно различать ее физическое, предметное измерение (по‑китайски именуемое «то, что ниже форм», син эр ся) и измерение невидимое, лишь духовной интуицией воспринимаемое: «то, что выше форм» (син эр шан). «Физика» тайцзицюань исходит из ее «метафизики» и определяется ею. Речь не идет о параллелизме умозрительного и материального миров. Реальность в тайцзицюань есть «пустота» как наиболее общий, всевместительный образ мира. В этом смысле она равнозначна высшей гармонии (хэ) бытия. Отсюда подлинно бытийная значимость схватки в тайцзицюань – этого идеального образа бытия, уже освобожденного от его предметности; бытия как «духовного соприкосновения», говоря словами Чжуан‑цзы. Такая схватка, разумеется, не имеет формы и являет себя в одном неуловимом мгновении. Но ею держится мир. Соответственно, в китайском мировоззрении бытие вещей определяется и предваряется протобытием чистой соотносительности.

Классическое описание идеального контакта содержится в рассказе об удивительном поваре, который разделывал быков, не касаясь их ножом. В своей работе повар полагался не на органы чувств, а на «духовный порыв» в себе, его нож и туша быка как бы исчезали друг для друга в их вечно грядущей «встрече», рассеивались в музыкальном ритме самого бытия.

Не будет удивительным узнать, что в тайцзицюань придается большое значение преемственности внутреннего и внешнего аспектов движения. Первое соотносилось с движением ци и силы ‑цзинъ в организме, второе – с движениями физического тела. Первое имеет в основе своей сферическую траекторию, как бы свертывается‑развертывается бесчисленными витками мировой спирали и притом наполняет «каждое мельчайшее место» (вэй) тела или, можно сказать, требует необыкновенно тонкого знания телесной топологии. Образ этого движения отличается поэтому бесконечным разнообразием и непостижимой сложностью (вообще характерной, как отмечал еще Лао‑цзы, а в Европе И. Фихте, для нашего самосознания). В даосской литературе оно обозначается словом юнъ (круговорот) или словосочетанием юнъ хуа (вращение‑преображение).

Что касается внешнего движения (дун), то оно предстает спрямленным, угловатым, доступным разделению на части. Именно внутреннее движение жизненной субстанции тела порождает ощущение «полноты», «легкости», «одухотворенности», которые являются важнейшими качествами внутреннего состояния в тайцзицюань. Это движение как бы устраняет физическую тяжесть: в тайцзицюань двигаться нужно так, словно «ступаешь по илистому полю», «идешь по мягкому ковру» или «плывешь в воде». (В мировом фольклоре действительно распространено мнение, что душа «плывет» или «летит».)

В рукописях семейства Ян мы встречаем попытку описать природу и соотношение этих двух форм движения (см. с. 430 наст, изд.):

«Нельзя познать корень наших движений, не вникая мыслью в исток нашего сознания и чувствования… От внутреннего движения происходит сознательность, а от внешнего движения происходит чувствительность. Без внутреннего движения нет и чувствительности, без внешнего движения нет и сознательности. Когда внутреннее движение достигает предела, оно переходит в движение внешнее. Когда чувствительность обретает полноту, появляется сознательность. Усвоить связь внешнего движения и сознательности легко. Усвоить связь внутреннего движения и чувствительности трудно».

Вследствие уже известных нам принципов китайского мировоззрения, китайская медицина не придавала большого значения физической анатомии и делала акцент на сочленениях и каналах циркуляции ци и крови, обеспечивающих жизнедеятельность организма. Соответственно, органы человеческого тела представляют, согласно медицинской теории Китая, определенный тип энергии, жизненное качество, пронизывающие весь организм и пребывающие также во внешнем мире (в специальной литературе их принято называть «орбитами»). Различались также органы (например, так называемый «тройной обогреватель»), которые вообще не имели анатомических прототипов.

Что касается строения тела, то в традиции боевых искусств Китая, как мы уже могли видеть, последнее было принято делить на девять основных частей или уровней, каждый из которых тоже включает в себя три части. Таковы, в частности, ступни, колени и бедра на ногах, а на руках – ладони, локти и плечевой сустав. Туловище и голова тоже разделяются на верхнюю, среднюю и нижнюю части.

Немалое значение для практики тайцзицюань имели также различные материальные субстанции тела. Так, кости являются местом конденсации ци. Прочные кости обеспечивают безупречное функционирование почек, что в свою очередь делает возможной насыщенность организма жизненной энергией. Не меньшую роль играют сухожилия – главные проводники внутренней силы, которую используют мастера тайцзицюань. Сухожилия должны быть растянуты, ибо от этого зависит сила удара. Традиционно скелет уподобляли луку, а сухожилия – стреле, слетающей с него. Кожа есть место раскрытия, испускания внутренней силы, она должна быть мягкой и чувствительной. Волоски на коже в момент выброса внутренней силы должны как бы торчать и обладать качеством «одухотворенности». Мышцы имеют меньшее значение, и их тренировка состоит, собственно, в их расслаблении. Расслабленность мышц делает возможным свободное течение крови и ци в организме.

Что касается крови, то именно она считалась в Китае носителем сознания и материальным коррелятом ци.

Если говорить о правильной стойке, то самые ранние предписания на этот счет относятся к XVII веку. Ученый того времени Хуан Байцзя упоминает, например, о четырнадцати пороках в занятиях кулачным искусством:

Отсутствие собранности. Вялые движения. Отсутствие центрированности. Вздернутые плечи. Тяжелый шаг. Выпяченная грудь. Слишком прямая стойка. Нетвердая стойка. Растопыренные локти. Удар согнутой рукой. Перекошенные плечи. Искривленная поясница. Расставленные в стороны руки. Вытянутые вперед руки.

К этому классическому перечню часто добавляют такие ошибки позы: «наклоненная голова и скрученная шея», «по‑кошачьи выгнутая поясница», «сутулая спина», «втянутая в плечи голова». Особенно большими пороками считаются наклоненный в ту или иную сторону корпус и поднятые плечи, что свидетельствует о большом физическом и духовном напряжении. Не изжив эти недостатки, невозможно достичь мастерства в тайцзицюань.

Однако главным злом в тайцзицюань является так называемый «двойной вес» (игуан чжун), который может относиться и к ногам, и к рукам. Этот порок означает равномерное распределение веса на обе ноги, отсутствие различения между иньскими и янскими, пустыми и наполненными частями тела и, как следствие, полную потерю подвижности, причем внешняя неподвижность дополняется отсутствием внутреннего динамизма, без которого не может родиться и внутренняя сила. Наличие «двойной тяжести» лишает занятия тайцзицюань всякого смысла. Заметим, что источник этого порока находится в человеческом сознании, физические предметы всегда имеют только один центр тяжести и способны к вращению. А корень этого порока – в неспособности «оставить себя», эгоистическом желании всем владеть и все подчинять своим желаниям.

Перейдем к позитивным определениям правильной стойки. Пожалуй, важнейшим принципом и правильной позы, и правильного состояния является то, что в нашем контексте можно назвать центрированностью (чжун). Последнее понятие, чаще всего, но не совсем точно переводится буквально как «середина», «срединность», Особенно примечательны слова Лао‑цзы, который говорит о пользе «удержания центрированности», что служит источником неисчерпаемой жизненной силы. Центрированность часто упоминается в сочетании с понятиями «согласия» (хэ) и «выправленности» (чжэн). Так, в конфуцианском каноне «Постоянство в центрированности» (Чжун юн) центрированность определяется как «великая основа Неба и Земли», а согласие – как «высший путь Поднебесного мира».

Нетрудно видеть, что центрированность и согласие в китайской традиции есть название всеединства, представленного в многообразии явлений жизни и в особенности в круговороте, взаимном замещении сил Инь и Ян, что уже в «Книге Перемен» именуется «высшим благом». Единство бытия в китайской мысли, таким образом, не сводится к логической однородности. Оно предстает, скорее, совместностью и даже взаимопроникновением противоположностей в мировом круговороте. Оно есть именно Путь, превращение, которое «проницает» все планы бытия. Оттого же оно включает в себя духовный аспект, соответствующий способности сознания вместить в себя целостность бытия.

Просветленность сознания в китайской традиции равнозначна его способности к «самоопустошению» и возобновлению себя в череде мировых превращений. Такое бытийственное «благо» превосходит условности общественной морали. Высшая добродетель, говорит Лао‑цзы, не кажется добродетелью.

Итак, центрированность в китайской традиции относится одновременно к бытию и к сознанию, притом сознанию с особенной ясностью сознающему, непрерывно бодрствующему. Соответственно, в тайцзицюань правильное положение тела выражалось в понятии «центрированность‑прямизна» (чжун чжэн), или, в более точной формулировке, «центрированная устойчивость» и даже, точнее, в требовании «быть устойчивым в центрированности» (чжун дин), что есть важнейшее свойство Великого Предела.

Это понятие не следует путать с физическим равновесием (разумеется, желательным и необходимым в практике тайцзицюань), а равным образом физическим центром тяжести или вертикальной осью тела. «Устойчивость в центрированности», будучи реальностью динамической по своей природе, относится к миру «выше форм» и не может быть достигнута без участия сознания. Она является реальностью, скорее, виртуальной и относится к целостной конфигурации поединка, в то же время представляя цельность телесно‑психического бытия человека. В этом качестве она относится к динамизму мира в его непроявленном, неопределимом состоянии и является условием всякого превращения.

По этой же причине именно центрированность делает возможным исполнение комплекса нормативных движений и испускание внутренней силы. Она обеспечивает необыкновенную подвижность мастера тайцзицюань, его внутреннюю расслабленность и способность чувствовать противника «изнутри», ведь центрированность пребывает всюду (рис. 5).

Что же касается устойчивости, то У Гунцзао определяет ее как «полную упокоенность и незыблемость». Отсюда известное требование к стойке в тайцзицюань, выраженное в классическом афоризме: «стоишь, как весы». Однако покой в положении тела, как уже легко видеть, не имеет ничего общего с физической неподвижностью. Напротив, он исполнен внутреннего динамизма, о чем напоминает, помимо прочего, традиционное для тайцзицюань сравнение правильной стойки с натянутым луком или, вернее, пятью луками: ощущение натянутого лука должно быть в четырех конечностях и в корпусе.

В китайской традиции, как мы уже знаем, середина (центрированность) соотносится с Землей и, следовательно, воплощает идеал устойчивости, незыблемости. В тайцзицюань же «центрированная устойчивость» считается «корнем», основой всех поз и движений. Она же выступает средоточием, фокусом схватки, владение которым позволяет контролировать противника. Умение сосредоточиваться («удерживать») на виртуальном «срединном канале», проходящем по позвоночнику, является главным условием нанесения «духовного» удара. Отсюда главное требование в тайцзицюань: «никогда не отходить от центрированности Земли». Как в очередной раз подсказывает последнее суждение, в тайцзицюань мы всегда имеем дело не со статичной позой, а с движением, причем движением в постоянном контакте с противником и требующем постоянного бодрствования, взбадривания духа. В текстах школы Ян об этом сказано так:

«Никогда не забывай о пояснице и макушке, переде и заде. Трудно удерживать Срединную Землю и не отходить от нее».

В тайцзицюань «центрированность‑прямизна» является не только базовым, исходным для всех стоек, но и самым естественным положением тела. Оно же есть наглядное воплощение моральной чистоты и в этом смысле – венец человеческой социализации. Так тайцзицюань на свой лад подтверждает столь характерную для китайской культуры неразрывную смычку природы и культуры.

Между тем точное значение «центрированной устойчивости» в тайцзицюань определить нелегко. Оно не равнозначно ни физическому равновесию, ни ощущению прямизны спины (одно из требований правильной стойки) и представляет собой, скорее, виртуальное средоточие, точку абсолютного покоя в движении. «Центрированная устойчивость» ничему не соответствует в привычках, прививаемых обыденной жизнью. Проще всего определять ее по линии, соединяющей верхнюю и нижнюю соматические точки при условии вобранности копчика. Поэтому важнейшим ее симптомом является отчетливое и притом постоянное ощущение соматической точки хуйинь в промежности. Чувство этой точки позволяет фиксировать для себя прямую стойку и так контролировать правильность исполнения фигур. Только «центрированная устойчивость» позволяет испускать внутреннюю силу. Однако, повторим, «центрированная устойчивость» – реальность виртуальная, которая может отклоняться от собственно физической оси тела, проецироваться вовне.

Мастерство в тайцзицюань есть не что иное, как способность при контакте мгновенно осознавать присутствие центрированности. Для этого важно уметь локализовать импульс движения в пояснице. Но нужно следить за тем, чтобы источником движения не становился корпус.

Внутренним коррелятом к «центрированности и прямизне» выступает принцип ань шу, что означает «покой и расправленность». Имеется в виду расправленность, отсутствие напряжения, зажатости во всех членах тела и жизненных системах организма, отчего тело наполняет чувство приятного отдохновения. «Покой и расправленность» обеспечивают необычайную подвижность и живость тела, мгновенное перемещение импульса силы из одной точки тела в другую. В этом состоянии расслабление тела и покой сознания уже практически невозможно отделить друг от друга.

Другим универсальным правилом внутреннего состояния в тайцзицюань является понятие «расслабленности», которое соответствует не дряблости и безволию, а, напротив, вершине бодрствования и сосредоточенности сознания. «Как будто расслаблен, а на самом деле не расслаблен», – гласит известная формула тайцзицюань. Каких‑либо надежных объективных критериев расслабленности не существует, и специально тренировать ее не рекомендуется: фиксация внимания на необходимости расслабиться способна, наоборот, усилить напряженность в теле. Расслабления надо добиваться непосредственно в практике тайцзицюань, ибо только в контексте соблюдения всех правил стойки свет сознания, обращенный на отдельные места тела, способен привести их к расслаблению. Первостепенное значение имеет расслабленность основных суставов тела: ступней, щиколоток, коленей, бедер, поясницы, плечей, локтей, ладоней, а также макушки.

Содержание указанных принципов раскрывается в ряде понятий, составляющих устойчивые формулы. В школе Чжаобао такая формула включает в себя 8 понятий, в школе рода Ян, в значительной мере наследовавшей этой линии тайцзицюань, приняты 10 принципов. Формула из «восьми слов» в школе Чжаобао имела следующий вид:

«Легкость, одухотворенность, мягкость, живость. Центрированность, прямизна, выровненность, сферичность».

Нижеследующее изложение этих принципов следует в основном данной формуле¹.

1. Легкость (цин). При исполнении тайцзицюань тело должно быть «легким, как ласточка», а движения естественны и расслабленны, «словно летишь по воздуху», шаги подвижны и быстры, ноги ступают по земле плавно и легко, «как ходит кошка», в движении никогда не теряется равновесие, и все они безупречно выверены и согласованы. «Легкость» предполагает прежде всего отсутствие напряжения и усилий. Все тело должно быть как одно целое и пронизано «единой энергией», каждое движение находит отклик и продолжение во всех прочих движениях, начальное же, архетипическое движение – это вращение поясницы. Нужно строго соблюдать правило «трех внешних согласований»: движения бедер согласуются с движениями плечевых суставов, колени скоординированы с локтями, а ступни с ладонями. В школе Ян подчеркивается важность еще двух принципов: «верх и низ друг за другом следуют» и «внутреннее и внешнее друг с другом согласуются».

2. Одухотворенность (лин). Этот принцип служит наиболее общей характеристикой состояния тела в перечне пяти принципов тайцзицюань у Ли Июя и имеет отношение к духовной чувствительности, своего рода интуиции. По определению Лю Жуя, одухотворенность есть «ясность ума и безупречное соответствие, не знающее помех». Она обеспечивает безукоризненную согласованность сознания и телесных движений. Это согласие выражено в формуле: «Одухотворенность сердца

¹ См. Хоу Эрлян. Хэ ши тайцзицюань цзин и, с. 41‑43; Ян Чэнфу. Тайцзицюань шиюн фа, с. 51‑57; Лю Жуй. Удан Чжаобао тайцзицюань, с. 13‑20.

соответствует действиям рук». Та же способность позволяет упреждать действия противника. Достигается она благодаря «безмятежному покою сердца».

Наконец, одухотворенность порождает способность непрерывной изменчивости, которая не проявляется во внешнем облике и потому остается загадкой для непосвященного. Эта чувствительность, согласно классической сентенции, не дает «опуститься на тело перышку или сесть на него мухе». В канонических текстах сказано: «если маленький, то будешь одухотворен, а если большой, то будешь неуклюж». Речь идет о том, что способность «сжаться», как бы убрать форму движений вовнутрь дает преимущество и в скорости, и в силе удара. Мастер тайцзицюань «отсутствием формы контролирует все формы». Среда одухотворенности есть пустота, и оба понятия часто употребляются вместе. В классических текстах фигурирует словосочетание «пустотно‑одухотворенный» (сюй лин). В одном из самых древних текстов говорится: «все тело пронизано пустотой», т.е. предстает отсутствующим, лишенным субстантивности. Такое ощущение есть следствие реального покоя духа.

3. Мягкость (жуанъ). Известный даосский принцип гласит: «мягкостью одолевай твердость». Мягкость является результатом полного расслабления тела и свободной циркуляции в нем ци. Мягкость означает, кроме того, невозможность для противника найти точку своего воздействия в схватке сообразно изречению из «Дао‑Дэ цзина»: «носорогу некуда воткнуть свой рог, тигру некуда вонзить свои когти». А все дело в том, что мягкость, по сути дела, являет предел изменчивости (проявляющейся в поведении как уступчивость, обходительность). «Мягкий» человек свободнее жесткого, всегда опережает его в своих действиях и обладает гораздо большим диапазоном возможностей в ведении поединка.

4. Живость, оживленность (хо). Этот принцип означает чрезвычайную подвижность всех членов тела, проистекающую из общей расслабленности тела и беспрепятственной циркуляции ци в организме. Живость – другое название для фундаментального в китайской традиции принципа «превращения» (хуа), и она – главное условие победы в рукопашном бою.

5‑6. Центрированность и выправленность (чжун чжэн). Об этих понятиях уже шла речь выше. В физическом плане данная формула указывает на безукоризненно прямую и уравновешенную стойку – прямую и устойчивую, «как столб». Так называемое «столбовое стояние» – один из базовых приемов медитации, принятых во «внутренних школах» китайских боевых искусств. Но надо помнить, что правильная поза есть лишь выражение, или, лучше сказать, признак, правильного внутреннего состояния. Не случайно определение «центрированный и выправленный» имеет в китайской традиции явственный моральный смысл и прямизна соотносится с праведностью. «Центрированный и выправленный – благородный муж», гласит китайское изречение. Согласно другому афоризму, «когда человек прям, у него и письмо прямо». В любом случае правильная поза есть признак общей внутренней расслабленности тела, обеспечивающей полную взаимную проницаемость (тун) функциональных систем организма и в своем предельном виде равнозначной «пустоте и самоотсутствию». Об этом идеальном состоянии, когда физическое тело ведомо токами ци и даже как бы растворяется в них, сказано в начальной строке, кажется, самого древнего сочинения в традиции тайцзицюань – «Песне о передаче тайны»: «Все тело пронизано пустотой». Разумеется, оба вышеуказанных принципа предполагают соблюдение множества конкретных правил и требований. Отметим важнейшие из этих норм.

«Центрированность и выправленность» означает прежде всего сохранение (динамического) равновесия в каждом моменте движения независимо от конкретной позиции, обстоятельств поединка и способов применения внутренней силы. Этому требованию соответствуют, в частности, следующие правила:

Во‑первых, кончик носа, выступающее вперед колено и ноготь большого пальца передней ноги должны находиться на одной вертикали.

Во‑вторых, макушка и центр тяжести в любой момент движения тоже должны находиться на одной вертикальной линии.

В‑третьих, затылок, копчик и пятка задней ноги тоже должны находиться на одной вертикальной линии.

В любом случае «срединная линия» является важнейшим ориентиром в практике тайцзицюань. По ней выверяются шаги, положение ступней, разворот корпуса и направление удара. В движениях тайцзицюань этому требованию соответствует правило: «первым начинает двигаться копчик».

7. Выровненностъ (пин). Это свойство движений и позы имеет отношение к духовному покою и равновесию, которые обеспечивает естественное, ровное и размеренное обращение ци в организме, устойчивость стойки и, соответственно, плавность и выверенность телесных движений. В медицинском каноне Китая «выровненность» называется главной чертой здорового человека. Данный принцип относится к положению всех частей тела, а равным образом к движениям и дыханию.

8. Сферичность (юань). Великий Предел есть не что иное, как вращающаяся в разных измерениях сфера с ее взаимными превращениями Инь и Ян, отчего все движения в тайцзицюань осуществляются по сфере. Сфера есть прообраз непрерывности, неисчерпаемости, гармонической завершенности, внутренней полноты и самодостаточности. Круговращение сферы лежит в основе исполнения любой фигуры, и оно же является прообразом динамической целостности тела в движениях тайцзицюань. Внутренняя сила всегда действует по сфере, или, точнее сказать, спирали. Разумеется, сфера имеет своим истоком или прообразом микросферу – бесконечно малую точку, в которой вращение и превращение уже неотделимы от постоянства. «Каждое место в теле – это Великий Предел»,‑ гласит глубокомысленный афоризм мастеров тайцзицюань. Сфера находит свое завершение в фокусе круговорота, и все движения в тайцзицюань имеют своим прообразом это исчезающе малое средоточие, обладающее, тем не менее, огромным потенциалом силы. В этом качестве сфера уже смыкается с первозданным хаосом, спонтанным «смешением всего и вся», откуда в действительности и проистекает подлинная сила жизни – сила по сути взрывная, действующая изнутри наружу по сферической траектории и потому имеющая большое преимущество перед силой физической, всегда действующей извне. Наконец, круговорот универсальной сферы (одновременно макрокосма и микрокосма) устанавливает соположенность «поступательного» и «возвратного» движения в действии внутренней силы и «отсутствия формы» в тайцзицюань. Именно принцип сферичности содержит возможность безграничной действенности в каждом действии.

Одним из важных проявлений принципа сферичности в стойке является уподобление тела натянутому луку. Это ощущение создается правильным положением груди, спины и таза. Туго натянутому луку нередко уподобляют и четыре конечности тела, а также корпус. В практике тайцзицюань большое значение имеют три уровня сферы, создаваемой движением тела вокруг своей оси: верхний уровень соответствует рукам, средний – пояснице, нижний – тазу и бедрам.

В школе Ян выделяют еще одну важную черту правильного внутреннего состояния: «наполненность» (манъ), т. е. ощущение наполненности тела жизненной энергией и сопутствующее ему чувство удовлетворения и радости.

К приведенному списку следует добавить еще два важных принципа. Во‑первых, понятие «проницаемости», «сообщительности» (тун), которое с древности считалось главным свойством дао. В тайцзицюань оно относится, конечно, к проницаемости тела как пустотного пространства, но также к взаимной сообщительности сознания и жизненной силы ци. Ван Юнцюань относит его также к способности «проницать» волей и ци окружающее пространство, включая тело (жизненное пространство) противника.

Второй принцип, специально выделяемый Ван Юнцюанем, – это «рассеивание» (санъ), которое в Китае издревле соотносилось с письмом и творчеством вообще. Ван Юнцюань определяет «рассеивание» как «дополнительное расслабление», т.е. внутреннюю глубину духовного высвобождения. «Рассеивание» является, таким образом, фактом чисто духовного состояния.

Для сравнения приведем свидетельство современного мастера Чжан Цюаньляна (школа У) о своем учителе Ван Пэйшэне. Чжан Цюаньлян выделяет пять основных качеств практики тайцзицюань, свойственные его учителю.

Во‑первых, одухотворенность всех движений, благодаря которой движения тайцзицюань завораживают взор, «словно прекрасный пейзаж».

Во‑вторых, скрытность, пронизанность движений «пустотным самоотсутствием», «пустотой и покоем», которые приводят к гармоническому единству мягкость и жесткость, Инь и Ян, движение и покой.

В‑третьих, стремительность движений, напоминающих вспышку молнии, так что «тело – река, руки – всплески волн на воде, удар легок и подвижен, как дуновение ветра».

В‑четвертых, готовность к риску, даже приверженность ему, причем сам облик мастера и его манера передвигаться способны внушать окружающим страх.

В‑пятых, приверженность к уразумению приобретенного опыта и обширная эрудиция¹.

Кроме того, в школе Чжаобао существует правило «четырех следований», которое означает: корпус следует движениям глаз, руки следуют движениям корпуса, ступни следуют движениям бедер, движения пальцев ног следуют обстановке².

В школе Ян самостоятельное значение приписывается также принципам «пустоты и покоя» (сюй цзин), в которых воплощается средняя ступень мастерства, соответствующая «применению воли, а не физической силы‑ли» и «отсутствию формы». На этой ступени, согласно пояснению Ян Чэнфу, «в пустом постигается наполненность, в движении постигается покой». Впрочем, смысл «пустоты и покоя», продолжает Ян Чэнфу, невозможно объяснить словами, учащийся должен познавать его на собственном опыте. Отсюда же проистекают важнейшие правила рукопашной схватки в тайцзицюань: не вступать в конфронтацию с противником, всегда «следовать» его движениям и не допускать «прерывания воли».

¹ Ю Гунбао. Ин сюй ю сян, с. 400‑401.

² Ци Цзяньхай. Тайцзицюань цзицзи хэ ляньдань шу чжи аоми, с. 218; Лю Жуй. Удан Чжаобао тайцзицюань, с. 28.