Прощанье

(Комната царевны)

Вот наконец ты мой. Прозрачней мирры

Твое лицо, а кровь на желтом блюде –

Как альмандины. Волосы твои,

Такие длинные, сплету с моими –

И наши губы вровень будут... ты

Любовник мой! Еще не сыты груди,

И запах крови сладострастно мучит.

Ты не хотел смотреть, как я плясала,

Упрямый... ну, гляди, тебе спляшу

Я много лучше, чем царю. Гляди же... (Пляшет.)

Ах, в ласках я была б еще искусней!

Ресницы у тебя как шелк, а зубы

Холодные. (Коварный холод, льющий

Безумие в лобзания.) Каким

бы ты красноречивым был любовником,

Пророк, поправший красоту земную,

Даривший черни пылкие слова.

Меня ты презирал... Прими во мщенье

И сохрани мой образ навсегда!
(Быстро опускает мертвецу веки и ладонями крепко прижимает их.)
(Голос раба) – Тебя зовет царица!..

Вл. Эльснер, [1913]

Стихораздел, самое важное место стиха, в новоевропейской поэзии преимущественно отмечается рифмой. Но это не обязательно. Античная поэзия не знала рифмы; а когда в эпоху Возрождения стали создаваться жанры, подражающие античным, то в них тоже стал использоваться нерифмованный (белый) стих. Самым популярным из этих жанров была трагедия: итальянская, потом английская (Шекспир), потом немецкая (Шиллер), потом русская («Борис Годунов»). Из трагедии этот нерифмованный 5-ст. ямб перешел в лирические стихотворения, по строю напоминавшие монологи-раздумья («...Вновь я посетил...» Пушкина и т.д., вплоть до «Вольных мыслей» Блока). Монологом, как бы вырванным из ненаписанной трагедии, является и стихотворение В.Ю.Эльснера: это, несомненно, слова Саломеи перед отрубленной головой Иоанна Крестителя (тема, популярная после «Иродиады» Флобера, «Саломеи» Уайльда и рисунков к ней Бердслея). Для драматического стиха характерны гибкие переносы фразы со строки на строку (анжамбманы); тематическая кульминация отмечена самым смелым из таких переносов («...Каким / бы ты...») и дактилическим окончанием («...любовником») среди обычных мужских и женских (см. № 64).